да место, где спать. Порядки в рёкане были такие же, как в Токусиме: гостям предлагали только завтрак и никакого ужина. Накату это вполне устраивало; кто знает, вдруг его опять сморит и он еду проспит.
Войдя в номер, Наката вновь уложил Хосино на живот, забрался на него верхом и положил руки на поясницу. Прошелся по ней большими пальцами, потом перешел к позвоночнику, внимательно прощупывая каждую косточку, каждый мускул. В этот раз нажимать сильно не стал. Просто водил руками по позвонкам, проверяя, все ли в порядке с мышцами.
– Ну как? Есть проблемы? – с тревогой спросил парень. Он боялся, как бы Наката снова не надавил так, что от боли глаза на лоб полезут.
– Нет. Все нормально. Плохого ничего нет. Все косточки на местах, – сказал Наката.
– Ну и ладно. А то, если по правде, так больно было, что я чуть не одурел. Второй раз не хотелось бы.
– Прощения просим. Но вы сами сказали, что к боли привыкли. Вот Наката и решил посильнее.
– Да уж постарался. Сказать-то я сказал, но во всем нужна мера. Понимать же надо. Да я не жалуюсь. Спасибо, что спину вылечил. Но боль была… Хоть вой. Ты себе представить не можешь. Прямо всего на куски разрывало. Зато потом воскрес, восстал из мертвых, можно сказать.
– Наката был мертвый почти три недели.
Парень хмыкнул, лежа на животе, хлебнул чаю и зачавкал купленной в магазине хурмой.
– Как это тебя угораздило? Три недели?
– Да.
– И где же ты был все это время?
– Наката не помнит. Кажется, где-то очень далеко был, что-то там делал. Но вспомнить ничего не получается – в голове туман. А потом Наката вернулся, у него с головой плохо стало, совсем забыл, как читать и писать.
– Не иначе как там разучился.
– Может быть.
Они помолчали. Хосино готов был поверить любым словам этого старичка, какими бы невероятными и странными они ни казались. Но в то же время где-то в глубине души появилась тревога: стоит ли углубляться в дебри и допытываться, что значит «три недели был мертвый». Как бы не залезть туда, откуда потом не выберешься. Поэтому Хосино решил сменить тему и вернуться к насущным задачам, быть поближе к реальности.
– Ну, Наката-сан, приехали мы в Такамацу. И что же дальше?
– Наката не знает.
– Мы же приехали «камень от входа» искать. Разве нет?
– Ой, совершенно верно. А Наката и забыл. Надо найти камень. Только Наката совсем не знает, где его искать. Все как в тумане, и никакого просвета. Голова дурная, даже такие вещи забывает. Ну что тут поделаешь…
– Тяжелый случай.
– Да уж. Очень тяжелый.
– Но просто так сидеть тут никакого интереса нет. Толку не будет.
– Вы правильно говорите.
– Я вот что думаю. Наверное, первым делом надо людей поспрашивать. Нет ли здесь где-нибудь такого камня.
– Если вы так говорите, Хосино-сан, Наката согласен. Давайте разных людей спросим. Наката не гордый, он привык все спрашивать, у него же своя голова плохо соображает.
– У моего дедули присказка была: спросить – не стыдно, стыд на всю жизнь – не спросить.
– Полностью с вами согласен. Со смертью исчезает все, что знаешь.
– Ну, это вроде из другой оперы… – почесал голову парень. – Да ладно, пускай… Ты хоть представляешь, что это за камень? Какого он размера? Какой формы, цвета? Какая от него польза? Если ничего про него не знаешь, что тогда спрашивать? «Не видали где-нибудь поблизости камень, который у входа лежит?» Никто же ничего не поймет, да еще подумают, пожалуй, что мы психи. Так?
– Так. У Накаты с головой плохо, но он не псих.
– Ну и ладно.
– Наката особенный камень ищет. Не большой, белый, ничем не пахнет. Какая от него польза – Наката точно не знает. А по форме он на лепешку похож.
Наката очертил пальцами в воздухе круг размером с грампластинку.
– Ага! Значит, если увидишь – поймешь, что это тот самый камень?
– Да. Наката его сразу узнает.
– Знаменитый, стало быть, камень? Исторический. Наверное, из какого-нибудь храма. Лежит там на почетном месте, как ценный экспонат. А?
– Как сказать? Наката не знает толком. Может, и так.
– А может, просто валяется у кого-нибудь, и капусту им прижимают, огурцы или редьку, когда солят.
– Нет. Такого быть не может.
– Почему это?
– Не каждый его сдвинет.
– А ты сдвинешь?
– Да. Наката, по всей вероятности, сдвинет.
– Сдвинешь – и что будет?
Наката как-то странно задумался. Или со стороны так показалось. Он провел ладонью по седому ежику на голове.
– А вот это неизвестно. Наката знает только, что кто-то должен это сделать.
Парень тоже задумался.
– Выходит, сейчас этот самый
– Да. Именно.
– И камень этот можно найти только в Такамацу? – спросил Хосино.
– Нет. Кажется, от места это не зависит. Просто сейчас он случайно оказался здесь. Хотя в Накано было бы ближе и удобнее.
– Наката-сан, а это случаем не опасно – такие особенные камушки двигать?
– Да, Хосино-сан. Как бы это сказать… Очень опасно.
– Ну дела! – Покачивая головой, Хосино нахлобучил свою кепку «Тюнити Дрэгонз» и через дырку сзади протащил волосы наружу. – Прямо кино про Индиану Джонса.
На следующее утро они пошли на вокзал и поинтересовались в турбюро, нет в ли в Такамацу или его окрестностях какого-нибудь знаменитого камня.
– Камня? – чуть нахмурившись, переспросила девушка за стойкой. Видно, растерялась от такого необычного вопроса. Ее выучили рассказывать только об исторических достопримечательностях. – Какой камень вы имеете в виду?
– Вот такой, круглый. – Хосино, подражая Накате, обвел руками круг с пластинку размером. – «Камень от входа» называется.
– Камень от входа?
– Так уж называется. Довольно известный камень.
– А от какого входа? Куда этот вход?
– Да если б мы знали – не мучились бы.
Пока девушка раздумывала что к чему, Хосино ее разглядывал. Симпатичная, хотя глаза расставлены слишком широко и она из-за этого смахивала на испуганную козу. Девушка стала куда-то звонить и спрашивать о камне от входа, однако ничего путного не узнала.
– Извините, но об этом камне у нас никто ничего не слышал, – сказала она.
– Совсем ничего?
Девушка покачала головой:
– К сожалению, нет. Простите, а вы за этим камнем издалека приехали? Специально?
