концов, ему попало в руки письмо из монастыря, но к тому времени Элоизу перевезли во французское аббатство. Потом Европу охватила война, длившаяся семь лет. Во время коротких шатких перемирий Николас безуспешно пытался разыскать сестру.

Наконец через год после Ватерлоо в лондонскую квартиру Рейнло пришло письмо с размытыми водой строками. В чудовищном хаосе войны Элоизе удалось выжить. Она вернулась Ирландию и приняла постриг.

Николас не сомневался, что ее заставили стать монахиней.

Он немедленно написал сестре, пообещав привезти ее домой, однако та категорически отказалась, пожелав оставь все как есть. Николас написал снова, умоляя Элоизу покинуть монастырь, но ответное письмо, еще более упрямое решительное, чем первое, убедило его, что все просьбы — тщетны. Мучительный стыд заставил Элоизу поверить, будто она заслуживает наказания. О, Николас тотчас узнал это чувство. Тот же стыд терзал и его самого, не сумевшего отомстить за сестру. Один лишь жгучий стыд мешал ему поехать в Ирландию и освободить узницу из заточения.

С тех пор Элоиза писала брату каждую неделю. Она рассказывала о повседневных мелочах монастырской жизни и о других монахинях. Вспоминала их с Николасом детство, упоминая лишь о событиях, предшествовавших появлению Демареста в доме. В каждой ее строке сквозило благородство и душевная щедрость.

Каждое ее письмо наносило Рейнло новую кровавую рану. Каждое письмо напоминало: «Ты поклялся отомстить Демаресту, но даже пальцем не пошевелил, чтобы сдержать слово». Он жестоко разочаровал единственную женщину, любившую его преданно и бескорыстно. А теперь готов был разочаровать ее снова, провались все к дьяволу!

С тяжелым вздохом Николас натянул поводья, заставляя лошадей замедлить бег. Замкнувшаяся в холодном молчании Касси настороженно замерла, глядя на него со смесью неприязни и испуга.

— Что вы делаете?

Рейнло развернул экипаж в сторону Лондона. Они отъехали не слишком далеко, и Кассандра успела бы вернуться на Керзон-стрит до наступления темноты.

— Везу вас домой.

Направляясь к выезду из города, Антония гнала жеребца во весь опор. Она знала: Рейнло скорее всего намерен укрыться в своем поместье в Гемпшире.

И Антония отчаянно надеялась, что не ошиблась, правильно угадав дорогу. Если ей удастся перехватить Рейнло до темноты, возможно, она сумеет предотвратить несчастье.

Здравый смысл подсказывал, что Рейнло мог спрятать Касси где угодно. Может статься, бедняжка томится взаперти в столице, а гнусный негодяй собирается тайно вывезти ее в Европу, подальше от семьи и друзей.

Антония уже удостоверилась, что маркиз не держит Касси в своем лондонском доме. Она побывала там, прежде чем покинуть Лондон. Несколько драгоценных минут ушло на препирательства с заносчивым дворецким, уверявшим, что его светлости нет дома. Наконец Антония сдалась, оставшись ждать на улице. Вскоре из особняка маркиза вышла горничная. Получив от Антонии шиллинг, девушка охотно сообщила, что Рейнло не было дома весь день.

Теперь Антония мчалась в сторону побережья, взметая облака пыли. Пыль забивалась ей в рот и в нос, въедалась в глаза, но всадница подгоняла Ахиллеса, не обращая внимания на досадные помехи. Она надеялась, что Касси не уехала с похитителем по собственной воле. Возможно, ее ослепили льстивые речи маркиза, но едва ли племянница решилась бы на тайное бегство. Прежде Антония не усомнилась бы в этом ни на минуту, но за время лондонского сезона Касси так сильно изменилась, что вполне могла стать соучастницей Рейнло.

Антония решительно сжала губы. Уехала Кассандра добровольно или нет, не имело значения. Если ей придется возвращать Касси силой — значит, так тому и быть. Она не даст осуществиться подлым замыслам Рейнло.

Антония крепче сжала поводья, вероломство Рейнло причиняло ей жгучую боль. Как могло случиться, что отъявленный распутник сделал ее послушной игрушкой в своих руках? Она с трудом подавила обиду и ярость. Не время укорять себя, терзаясь чувством вины, — понадобится ясный холодный ум, чтобы вырвать Касси из когтей злодея.

Временами на дороге встречались редкие экипажи, в основном деревенские телеги и почтовые дилижансы. В эти часы окрестности выглядели безлюдными, однако ближе к вечеру, через час-другой, движение обещало оживиться.

Когда впереди на дороге показался легкий кабриолет, едущий навстречу, Антония не обратила на него внимания, отметив разве что резвость коней. Она была достойной дочерью своего отца, признанного знатока и ценителя лошадей, однако экипажи, направляющиеся в Лондон, не представляли для нее интереса. Она с тревогой присматривалась к каретам, движущимся в сторону побережья Гемпшира.

Лишь поравнявшись с двуколкой, Антония поняла, что настигла добычу. Потрясённая, она так резко натянула поводья, что жеребец сделал курбет и недовольно заржал.

Должно быть, Рейнло узнал ее куда раньше, чем она его. Он остановил кабриолет одним изящным движением, вызвавшим у Антонии кровожадное желание убить негодяя.

Впрочем, в эту минуту любой жест Рейнло вызвал бы у нее желание стереть мерзавца в порошок.

Антония подавила гнев, хотя больше всего на свете ей хотелось причинить Рейнло боль, заставить его страдать, как страдала она сама. Ей потребовалось недюжинное мужество, чтобы обуздать ярость. Она понимала: главное — одержать победу, невзирая ни на что.

— Леди Антония, — заговорил Рейнло с рассчитанным безразличием, в котором сквозила издевка.

Сняв шляпу, он учтиво поклонился, будто встретил Антонию в Гайд-парке, а не на безлюдной пыльной дороге.

— Какая приятная неожиданность.

«Леди Антония».

Смятение заставило Антонию замереть: Рейнло узнал ее настоящее имя. Впрочем, едва ли это имело теперь значение. Будучи незаметной компаньонкой мисс Смит или отверженной аристократкой леди Антонией Хиллиард, она намеревалась помешать планам Рейнло.

Подчеркнуто не обращая внимания на маркиза, Антония устремила взгляд на племянницу.

— Касси, тебе не причинили зла?

Кассандра робко улыбнулась, на лице ее читались облегчение и благодарность.

— Нет.

Антония на мгновение закрыла глаза.

— Слава Богу!

Ловко спрыгнув на землю, она потянулась к седельной сумке и достала пару пистолетов, которые успела зарядить, перед тем как покинула Лондон.

— О, я вижу, вы задумали разыграть драму, — сухо обронил Рейнло.

Он не выказывал и тени страха. Разумеется. Антония о многом судила неверно, но не сомневалась лишь в одном — в непомерной гордости маркиза. Она могла бы пристрелить его на месте, Рейнло не промолвил бы ни слова в свою защиту.

— Выходите, — резко приказала Антония, наставив на маркиза пистолет.

— Тони, я так рада, что ты… — встрепенулась Касси, однако Антония жестом велела ей оставаться в экипаже.

— Не ты, мерзкая жаба рядом с тобой.

Губы Рейнло насмешливо скривились, как у капризного ребенка.