залу. Я встретила ее, когда входила в дом, она стояла у дверей. «А, миссис Стоукс!» — сказала я ей — но больше ничего не успела. — В эту минуту к ней приблизилась миссис Уэстон. — Прекрасно, сударыня, благодарствуйте. Надеюсь, вы тоже. Искренне рада это слышать. Так опасалась, что у вас может разыграться мигрень! Видя в окно, как часто вы проходите мимо… зная, сколько у вас должно быть хлопот… Право, счастлива это слышать. Ах, дорогая миссис Элтон! Так вам обязана за карету! Как раз вовремя. Мы с Джейн были совсем готовы. Не задержали лошадей ни на секунду. Удивительно удобный экипаж! Да — но, если на то пошло, мы должны и вам принести благодарность, миссис Уэстон! Миссис Элтон была столь добра, что заранее прислала Джейн записку, а не то бы мы непременно… Два подобных предложения в один день! У кого еще есть такие соседи! Я и матушке сказала: «Даю вам честное слово, сударыня…» Благодарю, матушка себя чувствует как нельзя лучше. Отъехала к мистеру Вудхаусу. Я заставила ее взять с собою шаль — вечерами довольно прохладно — большую новую шаль, подарок от миссис Диксон по случаю ее свадьбы. Так мило, что она вспомнила о матушке! Куплена в Уэймуте — а выбрана мистером Диксоном. Джейн говорит, там были еще три, которые им понравились, и это вызвало некоторые колебанья. Полковник Кемпбелл отдавал предпочтение оливковой… Джейн, милая, ты уверена, что не промочила ноги? Капнуло, правда, всего два-три раза, но я уже так напугана — хотя мистер Фрэнк Черчилл был необыкновенно… даже циновка постелена, чтоб не ступать по земле, — никогда не забуду его необычайной предупредительности. Да, мистер Фрэнк Черчилл! Матушкины очки, надобно вам сказать, ни разу с тех пор не ломались, заклепка больше не выскакивала. Матушка часто поминает вас добрым словом. Разве нет, Джейн? Разве не часто говорят у нас в доме про мистера Фрэнка Черчилла? А, вот и мисс Вудхаус. Здравствуйте, дорогая мисс Вудхаус, как поживаете?.. Тоже хорошо, благодарю вас, — отлично. Мы прямо как в волшебном царстве собрались. Такое превращенье! Нехорошо говорить комплименты, я знаю, — откровенно разглядывая Эмму, — это было бы невежливо, но даю вам слово, мисс Вудхаус, вы выглядите… да, а как вам нравится прическа Джейн? Вы у нас первый судья. Сделала ее своими руками. С поразительным искусством убирает себе волосы! Куда лондонским парикмахерам… О, кто это — доктор Хьюз? Так и есть — и миссис Хьюз тоже! Должна на минутку подойти к ним, сказать два слова. Здравствуйте, здравствуйте!.. Спасибо, очень хорошо. Прелестно все устроено, вы не находите? А где же наш милый мистер Ричард? А, вон он. Нет-нет, не трогайте его. Беседовать с барышнями — куда более приятное занятие… Как поживаете, мистер Ричард? Видела, как вы на днях проезжали по городу верхом… Кого я вижу — миссис Отуэй! И почтенный мистер Отуэй, и мисс Отуэй — и мисс Кэролайн. Целая толпа друзей. И мистер Джордж тут! И мистер Артур! Здравствуйте! Как все вы поживаете? Отлично, очень вам обязана. На редкость хорошо. Мне не послышалось — кажется, еще кто-то подъехал? Кто бы это мог быть? По всей вероятности, достойные Коулы. Очаровательно, когда вокруг столько друзей! И как славно горит камин! Так и пышет жаром. Нет, благодарю вас, я не пью кофе. Чашечку чая, пожалуй, — но можно потом, сэр, это не к спеху… Ах, вот и чай. Все так чудесно!

Фрэнк Черчилл воротился на прежнее место подле Эммы, и как только мисс Бейтс затихла, она, сама того не желая, услышала, о чем беседуют, стоя чуть позади, миссис Элтон и мисс Фэрфакс. Фрэнк Черчилл стоял в задумчивости. Слышал ли их и он, она не могла сказать. После обильных комплиментов платью и внешнему виду Джейн — комплиментов, принятых весьма достойно и сдержанно, — миссис Элтон явно возжелала ответных комплиментов, ибо теперь посыпалось: «А как вам нравится мое платье? А отделка? К лицу ли причесал меня нынче Райт?» — вкупе с градом прочих, относящихся до того же вопросов, на каждый из коих следовал терпеливый и вежливый ответ. Затем миссис Элтон сказала:

— Вообще, меня меньше всего на свете занимают наряды, однако в таком случае, как сегодня, когда на меня со всех сторон обращены взоры — а также из уважения к Уэстонам, которые, несомненно, дают этот бал главным образом в мою честь — мне бы не хотелось выглядеть хуже других. В жемчугах, я смотрю, кроме меня, здесь очень немногие… Итак, сколько я понимаю, Фрэнк Черчилл — отменный танцор. Ну что же, поглядим, какая из нас получится пара. Что он приятнейший молодой человек, этот Фрэнк Черчилл, мне уже ясно. Он очень мне понравился.

В этот момент Фрэнк рьяно принялся занимать Эмму разговором, и она не могла не заподозрить, что он услышал эти восхваленья и больше слышать не хотел. На время он заглушил беседу обеих дам, но стоило ему сделать передышку, как вновь до них отчетливо донесся голос миссис Элтон. К ним только что подошел мистер Элтон, и супруга его воскликнула:

— Ах, так вы все-таки отыскали нас в нашем уединенье? Я как раз говорила Джейн, что вас, должно быть, скоро потянет нас проведать.

— Джейн? — с неудовольствием повторил Фрэнк Черчилл, удивленно нахмурив лоб. — Вольное обращенье… но, по-видимому, мисс Фэрфакс ничего не имеет против.

— Как вам понравилась миссис Элтон? — шепнула Эмма.

— Вовсе не понравилась.

— Какая неблагодарность!

— Неблагодарность? Почему? — И, переменяя вдруг хмурость на улыбку: — А впрочем, нет — не говорите почему, я не хочу знать… Где мой отец? Когда же мы начнем танцевать?

Эмма его не понимала — он казался обуян странным настроением. Он отошел искать отца, но быстро вернулся вместе с мистером и миссис Уэстон. Вышло маленькое недоразумение, и им необходимо было поставить о нем в известность Эмму. Миссис Уэстон только теперь пришло в голову, что придется просить миссис Элтон открыть бал — она, вероятно, рассчитывает на это, — и таким образом, все их намеренья предоставить это почетное право Эмме рушатся. Эмма приняла прискорбное сообщение мужественно.

— И как тогда быть с кавалером для нее? — сказал мистер Уэстон. — Ведь она будет ждать, что ее пригласит Фрэнк.

Но Фрэнк, тотчас напомнив Эмме о данном ему когда-то обещании, объявил, что уже ангажировал даму, чем вызвал у своего родителя взгляд, исполненный одобренья, но оказалось, что миссис Уэстон прочит в кавалеры миссис Элтон его самого, — им же вменяется помочь ей уговорить его, что они довольно быстро и сделали. Мистер Уэстон с миссис Элтон стали первыми, а мистер Фрэнк Черчилл с Эммой за ними. Эмме пришлось уступить первенство миссис Элтон, хотя она до последней минуты считала, что роль царицы на этом бале уготована ей. От этого прямо-таки впору было задуматься о замужестве…

Перевес во вполне удовлетворенном тщеславии оказался в этот раз, бесспорно, на стороне миссис Элтон, ибо хотя она и предполагала начать с Фрэнком Черчиллом, но отнюдь не проиграла от замены. Еще неизвестно, кто из двоих танцевал лучше — мистер Уэстон или его сын… Впрочем, эта мелкая заноза не мешала Эмме довольно улыбаться, наблюдая, в какую внушительную линию выстраиваются пары, и радоваться тому, что впереди — долгие часы столь редкостного для нее увеселения. Ежели что и омрачало ей радость, так это то, что мистер Найтли не танцует. Что он стоит среди зрителей, где ему совсем не место, — что ему полагалось бы танцевать, а он вместо этого прибился к толпе мужей, отцов и картежников, которые с притворным интересом поглядывают на танцующих, дожидаясь минуты, когда составится партия в вист. Он, такой моложавый! Нигде, пожалуй, не мог бы он предстать в более выгодном свете. Прямой, высокий, крепкий, он, думала Эмма, должен был каждому бросаться в глаза посреди сутулых, отяжелевших с годами фигур — да и в длинном ряду молодых людей она тоже не видела никого, кроме собственного кавалера, кто мог бы с ним сравниться. Он сделал несколько шагов вперед, и даже по этим немногим шагам видно было, какое благородство, какую естественную фацию движений явил бы он, когда бы взял на себя труд танцевать. Всякий раз, встречаясь с ним глазами, она принуждала его улыбнуться, но вообще он сохранял серьезный вид. Она жалела, что ему так не по душе бальные залы — и так не по душе Фрэнк Черчилл… Он, кажется, следил за нею. Она не могла льстить себя надеждой, что он любуется ее танцем, но ежели он смотрел, как она ведет себя, то ей нечего было бояться. Ничего похожего на флирт между нею и ее кавалером не происходило. Не как влюбленные держались они друг с другом, а скорей как хорошие, добрые приятели. С полной определенностью чувствовалось, что Фрэнк Черчилл переменился к ней.

Бал между тем благополучно продолжался. Заботливые приготовления миссис Уэстон, ее бесконечная предусмотрительность не пропали даром. Всем было хорошо, и похвалы чудному балу, какие чаще раздаются, когда сам бал уже прекратил существованье, здесь не смолкали, едва он начался. Важных и достопамятных событий на нем совершилось не больше, чем обычно на такого рода собраниях, но один эпизод Эмма выделила из прочих. Начался предпоследний танец перед ужином, а Гарриет никто не пригласил — она, единственная из всех молодых девиц, осталась сидеть на месте; но как могло случиться,