следует вести себя осмотрительнее. Юная девица — нежный цветок. Ей следует оберегать свое здоровье и цвет лица. Голубушка, вы сменили чулки?

— Да, сэр, конечно, сменила — и очень вам обязана за ваше доброе участие. — Юная девица, голубчик мисс Фэрфакс, непременно везде должна быть предметом заботы… Добрая бабушка ваша и тетушка, надеюсь, здравствуют? Мы с ними старинные друзья. Жаль, что здоровье не всегда дозволяет мне быть им хорошим соседом. Поверьте, вы нам сегодня оказали большую честь. Мы с дочерью чувствительнейше вас благодарим, для нас величайшая радость видеть вас в Хартфилде.

После чего, с сознанием, что долг согреть и обласкать учтивостью каждую из прекрасных дам исполнен, добрый старый джентльмен спокойно уселся на свое место.

К этому времени слух о прогулке под дождем достиг ушей миссис Элтон, и Джейн получила нагоняй:

— Моя дражайшая Джейн, что я слышу? Ходить на почту под дождем? Что за новости? Как можно, негодница вы этакая! Вот что бывает, когда меня нет рядом и некому присмотреть за вами!

Джейн терпеливо отвечала ей, что совсем не простудилась.

— Ах, оставьте, пожалуйста! Вы совершенно не обращаете на себя внимания, и это никуда не годится. На почту, вот новости! Миссис Уэстон, вы слышали что-нибудь подобное? Нам с вами положительно пора прибегнуть к власти.

— Во всяком случае, — мягко и убедительно проговорила миссис Уэстон, — я определенно чувствую искушение прибегнуть к совету. Мисс Фэрфакс, вам нельзя подвергать себя такому риску. У вас бывают тяжелые простуды, вам следует особенно остерегаться, тем более в такое время года. Весной, по-моему, нужна сугубая осторожность. Лучше потерпеть часок-другой или даже полдня без писем, чем навлекать на себя опасность начать снова кашлять. Ну разве вы не согласны? Уверена, что согласны, — вы ведь умница. Вижу по вашему лицу, что вы так больше не будете поступать.

— Ни в коем случае не будет, верьте слову! — запальчиво вторила ей миссис Элтон. — Ей больше не дадут так поступать. — Многозначительно кивая головою: — Для этого будут приняты меры. Я переговорю с мистером Э. Человек, который у нас ходит за письмами — один из наших лакеев, уж не упомню, как его звать, — будет забирать и ваши и доставлять их вам домой. И кончены затрудненья — от нас, дорогая Джейн, вы можете принять подобную услугу, не стесняясь.

— Вы чрезвычайно ко мне добры, — отозвалась Джейн. — Но я не могу отказаться от утренней прогулки. Врачи советуют, чтобы я как можно больше бывала на свежем воздухе, а я должна иметь какое-то направление, когда гуляю, и почта служит мне целью — а потом, даю вам слово, это первое дождливое утро за все то время, что я здесь.

— Дражайшая Джейн, ни слова более. Вопрос решен, во всяком случае, — с жеманным смешком, — в той мере, сколь ко мне дозволительно решать вопросы без санкции моего господина и повелителя. Нам с вами известно, миссис Уэстон, сколь осмотрительны должны мы быть в выборе выражений… Однако я льщу себя надеждой, любезнейшая Джейн, что влияние мое не вовсе истощилось, а потому, ежели только не обнаружатся непреодолимые препятствия, считайте, что дело улажено.

— Извините, — сказала Джейн твердо, — но я никоим образом не могу согласиться с подобным решением и утруждать вашего слугу безо всякой надобности. Не будь эта прогулка для меня удовольствием, бабушка могла бы делать то, что всегда делает, когда меня здесь нет.

— Ах, милая, но Патти и так завалена работой! Меж тем как найти занятие для нашей челяди — только благое дело.

Джейн, судя по выражению ее лица, не собиралась сдаваться, но не стала возражать и вместо этого возобновила беседу с мистером Джоном Найтли.

— Поразительное заведение — почта! — сказала она. — Эта четкость, распорядительность! Подумать — столь многое на нее возложено, и как отлично она со всем справляется — это, право, достойно удивления!

— Согласен, дело у них налажено недурно.

— Так редко сталкиваешься с нерадивостью или путаницей! Так редко письмо доставляют не по адресу, а ведь их тысячи расходятся по стране — миллионы! — и ни одно не пропадает. И каждое надписано другою рукой, далеко не всегда разборчиво, а разобрать необходимо — поразительная вещь!

— У почтовых служащих глаз наметан, они привыкли. Новичок должен иметь довольно острое зрение, проворные руки, и, постоянно их упражняя, он приобретает сноровку… Ежели вам такого объяснения мало, — продолжал он улыбаясь, — могу прибавить, что им за это деньги платят. Это много способствует исправной работе. Общество платит за услуги и, значит, вправе рассчитывать на добросовестность.

Далее разговор перешел на разные виды почерков — высказаны были подходящие к случаю замечания.

— Утверждают, — говорил Джон Найтли, — что в одной и той же семье часто пишут похожим почерком, — естественно, ежели все учились у того же учителя. Но тогда, я полагал бы, это справедливо главным образом применительно к женскому полу — мальчиков учат прописям только в раннем детстве, а потом каждый марает кто во что горазд. Изабелла и Эмма, по-моему, правда пишут очень похоже. Я не всегда отличаю.

— Пожалуй, — задумчиво отозвался его брат, — сходство есть. Я понимаю, что ты хочешь сказать, — но только у Эммы почерк тверже.

— Они обе пишут очень красиво, — вставил мистер Вудхаус, — и Изабелла, и Эмма. Всегда. И бедная миссис Уэстон тоже, — с полуулыбкой, полувздохом в ее сторону.

— Из мужчин самый лучший почерк… — оглядываясь вслед за ним на миссис Уэстон, начала Эмма — и остановилась, увидев, что миссис Уэстон слушает кого-то другого. Пауза дала ей время подумать: «Ну-ка, посмотрим, как я сейчас заговорю о нем. Хватит мне духу прямо произнести при всех его имя? Или мне нужно прибегнуть к обинякам? Ваш йоркширский знакомец… тот, кто пишет вам из Йоркшира… что-нибудь в этом роде понадобится, вероятно, ежели дела мои плохи. Но нет, я способна выговорить это имя без малейшего трепета. Несомненно, я все более исцеляюсь. Итак — смелей!»

Миссис Уэстон освободилась, и Эмма начала снова:

— У мужчин я не видела лучшего почерка, нежели у мистера Фрэнка Черчилла.

— Я не в восторге, — сказал мистер Найтли. — Слишком мелок и твердости недостает. Женственная рука.

Обе дамы восстали против этого. Обе принялись дружно защищать Фрэнка Черчилла от злостного навета. «Вот уж неправда, что недостает твердости! Некрупный почерк, это верно, но очень четкий и, бесспорно, мужественный. Нет ли у миссис Уэстон при себе письма для подтверждения?» Нет — письмо совсем недавно было, но она его убрала после того, как написала ответ.

— Будь мы в другой комнате, — сказала Эмма, — будь рядом мой письменный стол, я бы сама предъявила вам образчик. У меня есть записка от него. Помните, миссис Уэстон, он написал мне однажды, по вашему поручению?

— Это он только так сказал, что по поручению…

— Ну, как бы то ни было, записка у меня сохранилась, и можно после обеда показать ее мистеру Найтли — пусть убедится.

— Э, когда галантный господин, вроде мистера Черчилла, пишет прелестной даме, вроде мисс Вудхаус, — сухо возразил мистер Найтли, — он, натурально, постарается не ударить в грязь лицом.

Объявили, что кушать подано. Миссис Элтон, не дожидаясь, покамест позовут, вскочила с места — не дожидаясь, покуда мистер Вудхаус подойдет и предложит ей руку, чтобы повести в столовую, возгласила:

— Так мне обязательно идти первой? Неловко, право, всегда всех возглавлять!..

Забота Джейн о том, чтобы непременно ходить за письмами самой, не укрылась от Эммы. Она все слышала, все видела и не отказалась бы узнать, попусту или нет предпринята была утром прогулка по лужам. Она подозревала, что нет, что не стремятся с такою настойчивостью из дому в непогоду, ежели нет всех оснований надеяться, что впереди ждет весточка от дорогого человека, и что надежда эта сбылась. Иначе отчего она сегодня мягче и теплее обычного, откуда этот свет в ее глазах?

Можно бы, конечно, смутить ее двумя-тремя вопросами, например, долго ли идет письмо из Ирландии, сколько стоит его отправить — они вертелись у Эммы на языке; но она удержалась. Она осталась верна решимости не ранить Джейн Фэрфакс ни единым словом, и они следом за другими дамами направились из