почти никакого вреда. Темп стрельбы носовой башни был невелик. Постоянно после каждого выстрела приходилось ждать рассеивания огромных клубов черного дыма – следствие применения дымного пороха. Шестидюймовые орудия вообще не могли стрелять по указанным японским кораблям – они не входили в сектор их обстрела.

В этот период боя 'Наварин' получил свое первое повреждение-снаряд попал в левый борт, почти у ватерлинии, в районе носового торпедного аппарата.

Постепенно стрельба японцев начала сказываться на идущем впереди 'Сисое Великом'. Через некоторое время на нем возник пожар на рострах и мостике, и он, отвернув вправо, вышел из колонны. 'Наварии' вступил в кильватер 'Орлу'.

После выхода из строя 'Суворова' головным стал 'Бородино'. 'Суворов', управляемый лишь с помощью машин, прорезал колонну кораблей между 'Наварином' и 'Нахимовым', едва не столкнувшись с одним из них. С 'Наварина' его приняли сначала за вражеский броненосец, но лишь потом в его контурах с трудом распознали своего флагмана. Без мачт и труб 'Суворов', весь объятый пламенем, представлял собой ужасающее зрелище. Кое- кто из наших кораблей по ошибке даже сделал по нему несколько выстрелов.

Тогда же в 'Наварин' в район кормы попало два крупных снаряда, один с правого, другой с левого борта Стреляли японские броненосные крейсера адмирала Уриу. Эти попадания полностью разрушили кают-компанию. Начался пожар, который вскоре удалось потушить. Опасными оказались и две пробоины в борту у самой ватерл инин. Внутрь броненосца хлынули водяные потоки от набегавших волн. Спустя некоторое время обе пробоины заделали мешками с цементом, досками и пластырем. Поступление воды заметно уменьшилось.

Незначительные повреждения были в надстройках. Они произошли от осколков разрывающихся вблизи борта крупных японских снарядов. Один снаряд, видимо, предназначавшийся 'Орлу', угодил в фор- марс. Его осколками тяжело ранило командира броненосца, и его пришлось унести в операционный пункт. В командование броненосцем вступил старший офицер капитан 2 ранга Дуркин. Во время дневного боя команда 'Наварина' пострадала незначительно. На корабле в операционной, кроме командира, находились еще 20 человек.

Около 17 часов эскадра шла указанным З. П. Рожествеиским курсом NО-23°. Головным теперь шел 'Бородино', за ним 'Орел', 'Наварин', 'Нахимов', 'Александр III', 'Сисой Великий', 'Николай I' и три броненосца береговой обороны. 'Суворов', заметно отставший, покинутый 'вождем- спасителем', разбитый и охваченный пожарами, в одиночестве отбивался от нападавших на него миноносцев.

Около 18 часов бой на короткое время возобновился. Теперь все удары японского флота принимал на себя 'Бородино'. Доставалось и другим кораблям. В 18 час. 50 мин. шедший теперь за 'Нахимовым' и сильно пострадавший в дневном бою 'Александр III' вышел из строя влево и, объятый пламенем, повалился на правый борг. Через двадцать минут настал черед 'Бородино'. Не выходя из колонны, также объятый огнем, он повалился на правый борт, а потом перевернулся вверх килем, и через несколько минут скрылся в волнах. Теперь головным оказался 'Орел'. В это время несколько снарядов угодило и в 'Наварин'. Была сбита одна труба. Но самым опасным являлось наличие крена в 5°. Вода медленно через неплотности в заделанных в корме пробоинах проникала в отсеки корабля.

Через несколько минут после захода солнца все исчезло в темноте. С вражеских кораблей еще раздалось несколько залпов. Японцы стреляли, ориентируясь по пламени пожаров на наших кораблях. Ночной покров спасал эскадру от артиллерийского града, приближая другую, не менее ужасную опасность – атаки множества миноносцев. После гибели 'Бородино' в командование эскадрой вступил контр-адмирал Н. И. Небогатов, держа свой флаг на 'Николае I'.

Подняв сигнал: 'Следовать за мной', флагман вновь лег на назначенный курс NО-23°, увеличив при этом ход до 13-14 уз. После 22 часов только один 'Наварин' мог освещать уцелевшими прожекторами водную гладь, ища на ней миноносцы.

Вот что писал об этой фазе участник боя В. П. Костенко в своей книге 'На 'Орле' в Цусиме'. 'Из наших кораблей, шедших в колонне за 'Николаем', пользовался прожектором только один 'Наварин'. Он светил во все стороны и часто освещал наши собственные впереди идущие корабли. Иногда в его лучи попадали и неприятельские миноносцы. Один из них был освещен на траверзе 'Орла'. Миноносец уже выпустил свои мины, был подбит, стоял на месте и сильно парил. Его положение было безнадежным. В луче света ясно вырисовывалась на мостике фигура командира, который, опершись локтем па колено, спокойно курил, рассматривая наши обходившие его корабли. Расстояние до него было около кабельтова.

Грянул выстрел из 10-дюймового орудия 'Сенявина' сзади. Разрыв пришелся в центре борта, миноносец сломался пополам, обе его половины поднялись вверх, сложились вместе, и обломки поднесло к борту 'Наварина'. Он проследил за ними лучом прожектора, а когда обломки исчезли под водой, закрыл фонарь, и вся картина гибели врага потонула в ночном мраке'.

С увеличением хода в неплотности заделанных у ватерлинии пробоин все сильнее начала поступать вода. Сначала залило всю кают-компанию, затем стали заполняться и смежные помещения. Задраенные водонепроницаемые двери уже не помогали. В корпус проникало все больше и больше воды. От этого 'Наварин' заменю начал отставать от эскадры. В довершение ко всему в носовом котельном отделении топнула паровая магистраль, что повлекло к выходу из действия грех котлов. Скорость резко снизилась, и вскоре 'Наварин' остался один. Поняв, что броненосец отстал, кружившие вокруг миноносцы начали действовать более дерзко.

'Неприятельские миноносцы разделились на два отряда, зашли с обеих сторон 'Наварина' и, держась намного впереди, направили на него лучи прожекторов. Этот маневр был предпринят, очевидно, для того, чтобы сбить с толку русских. Цель была достигнута. Офицеры и орудийная прислуга, сосредоточив все свое внимание по сторонам левого н правого бортов, не заметили, как один из миноносцев зашел с кормы. Его увидели лишь тогда, когда он оказался рядом с броненосцем', – так описал последние минуты корабля А. С. Новиков-Прибой в романе 'Цусима'.

Первая торпеда угодила в корму с правого борта. Пришлось застопорить машины. К счастью, рулевое устройство не пострадало. Команда без понуканий, явно осознававшая, что их спасение связано со спасением корабля, начала подводить пластырь под пробоину. Все это происходило в сложнейших условиях. Через минуту- другую 'Наварин' погрузился кормой настолько, что волны свободно гуляли по верхней палубе и доходили до кормовой башни. Проникшие внутрь корабля водяные потоки, не встречая преград на жилой палубе, постепенно заполняли все новые и новые помещения. На броненосце прозвучал сигнал к спасению. Начали спускать катера и шлюпки.

Теперь настала минута расплаты за преступное отношение в Морском министерстве к вопросам непотопляемости, не раз поднимавшимся С. О. Макаровым в то далекое и безмятежное время, когда 'Наварин' вступил в строй. Но вряд ли кто в этой ужасной суматохе мог об этом помнить и знать. И все же, продолжая отчаянно стрелять из орудий, броненосец некоторое время не позволял приближаться миноносцам на расстояние торпедного выстрела.

Только через 15-20 минут одному из них удалось подойти к правому борту. Второй взрыв разворотил борт у миделя. 'Наварин' стал медленно валиться на правый борт. Когда из-за крена стрельба стала невозможной, другой миноносец смело подошел к левому борту и выпустил третью торпеду. Она оказалась роковой. Через минуту, продолжая валиться на правый борт, броненосец (в точке 129° 51' Оst и 34° 54' S) ушел в воду. Некоторым удалось покинуть тонущий корабль, но, оставаясь в воде, все они умерли от холода. Их последние часы, полные ужаса и страданий, со слов спасшегося сигнальщика Ивана Седова, описаны талантливейшим советским писателем-маринистом А.С. Новиковым-Прибоем в романе 'Цусима'.

Так 681 моряку 'Наварина' последним приютом стали холодные воды Японского моря. Спастись удалось только троим.