– Оля Слуцкер, Света Бондарчук, Рената. А с другой стороны Наташа Королева, Винокур и Галкин с Киркоровым. Ну и Долецкая, Шахри и Хромченко.

Ну да, главные редакторы журналов.

– И Ирка наша, – сказала я, мечтая отделаться от Красновой, чтобы незаметно слинять.

– Щас! Ирка наша сидит во втором ряду. Дышит в спину «Вогу».

Да, Полозова однажды об этом говорила. Журналисты слонялись вдоль рядов в поисках места – но наши девочки отгоняли их от приоритетных кресел. Я видела, как Вера изгнала из партера двух дам неопределенного возраста, и усадила Ведерникову рядом с Троицким. Логично, для картинки нужна концентрация узнаваемых лиц в первых рядах.

Я увидела Кончаловского. Придется подойти. А о чем спрашивать? Я ведь даже не подготовилась – времени не было. Мне стало страшновато.

Я умею разговаривать о деньгах, но не об искусстве. К тому же, стоит сморозить какую-нибудь глупость, и обратного пути не будет – сразу запишут в разряд поверхностных журналистов, которые ни о чем не имеют представления.

Кончаловский тем временем организовывал пространство. «Камера будет идти отсюда, значит, подходишь с той стороны». Это актеру. «Пересадите вот этих из массовки к Ире в центр». Это ассистентам, которые немедленно ринулись к двум фрикам, изображавшим гламурных тусовщиков, и переместили их поближе к Ирине Розановой. Как я поняла, в фильме она играет главного редактора. «Скажешь мне потом, что ты думаешь про глянец!» Это Свете Конеген.

Я решилась.

– Андрей Сергеевич, здравствуйте! Меня Алена Борисова зовут. Я из журнала Gloss. Мы интервью с вами хотели сделать…

– Хорошо, хорошо. Давайте после… О, Пашенька, здравствуй, здравствуй…

К Кончаловскому подошел человек в черной майке и черных джинсах, сопровождаемый тремя молодыми людьми. Андрей Сергеевич и некто Пашенька обнялись.

– Что вам мое интервью? Вот кто ваш герой!

Я не знала, как реагировать. На всякий случай молчала. Человек в очках тоже.

– Вы не знакомы? А говорите, в глянце работаете. Девушки должны его знать в лицо. Познакомьтесь – это Паша Гейдельман, у меня в фильме играет между прочим. Он может вас замуж выдать. А это…

Он уже забыл, как меня зовут.

– Эта девушка работает в журнале Gloss, который у меня снимается. Тебе такие кадры не нужны, Паша?

Гейдельман пожал мне руку. Крепко. И вежливо улыбнулся.

– Я подумаю.

Интересно, о чем он подумает? Я отошла.

– Ну, что Кончаловский сказал? А Гейдельман чего? – Лена была тут как тут.

– Слушай, а кто этот Гейдельман?

– Алена, ты меня поражаешь! Он тебе нужен больше, чем мама с папой. Слушай, а Кончаловский такая лапа. Надо же, познакомил тебя с Пашей. Ну что, ты ему понравилась?

У Лены горели глаза – ярче, чем обычно, а обычно она закапывала «Визин» перед вечеринками.

– Не знаю. Руку пожал, и все. У него брачное агентство, что ли? Кончаловский что-то говорил про замуж.

– Ты телевизор не смотришь? Светскую хронику не читаешь?

– Читаю, – сказала я.

«А не стоило бы», – подумала.

– Рассказываю. Паша Гейдельман девок олигархам ищет. Конечно, процентов на пятьдесят это бла-бла, Пашин личный пиар. За Прохорова замуж не выдаст. Но думаю, кое-что он может. Я, во всяком случае, знаю пару девиц, которых он пристроил в приличные руки.

Мне стало смешно.

– Слушай, но это же ерунда! Разводка для ток-шоу Малахова!

– Ты дура, что ли?! Это бизнес! Реальный бизнес, от которого девушкам польза. Паша, между прочим, свою жену олигарху продал за 800 штук.

– Как жену? Быть не может… Продал?!

– Кто кого продал? – подошла культурная Кузнецова.

– Не важно, – Лена замолчала.

– Вы про Гейдельмана, что ли? Да, это персонаж! Не понимаю только, что может связывать такого мощного режиссера, как Кончаловский, классика живого, с таким жутким типом, как Гейдельман.

– А ты, как всегда, морали читаешь! Вот, Алена, с Олей поговори о высоком.

– А тебе он нравится, да? Надеешься попасть в его список? – Кузнецова разозлилась.

– А ты никогда и не надеялась! – Краснова нанесла ответный удар.