— Когда?

— Когда вы с Костей вырастете и тоже будете работать. Тогда вы сделаете наш город ещё лучше!

Вот это мне понравилось. Мне так захотелось поскорей вырасти. Уж я-то знаю, какой город нужно построить! Я у каждого дома поставил бы по три, нет, — по четыре, нет, — по пять киосков с мороженым! И все с эскимо и шоколадным.

Ездили мы, ездили с папой по городу. Я всё смотрел — то в боковое стекло, то в переднее.

— Ты не устал? — спросил папа.

Я ответил, что нет, не устал. Разве можно устать, если столько вокруг интересного! Вот только скучно мне: он всё молчит, ничего не рассказывает. Нельзя так долго молчать! У меня уже язык заболел от молчания!

Папа рассмеялся и стал мне рассказывать. Сначала он мне про дорогу рассказал. Для чего на дороге белые полосы нарисованы. И как светофор машинами командует — кому куда ехать. И почему на красный свет двигаться нельзя ни пешеходам, ни машинам.

Стал я все красные светофоры высматривать. Увижу и кричу папе:

— Туда нельзя! Там — красный!

Папа нервничать стал.

— Помолчи! — говорит. — Я сам вижу!

А вдруг не увидит? Вдруг проедет на красный свет? Что тогда будет?

Я кричать не стал. Я тихо сижу, смотрю — то в переднее, то в боковое, и говорю:

— Вот опять красный! И там красный! И вон там красный!

Папа головой начал вертеть.

— Ты замолчишь? — спросил он и повернулся ко мне.

Только я хотел замолчать, прямо перед нами красный свет загорелся. Папа тормознул. А сзади что-то как заскрипит! И потом засвистело.

— Ну вот! — сказал папа. — Попал всё-таки я с тобой в приключение!

Подошёл к нам милиционер. Руку к фуражке приложил — это он так с папой и со мной поздоровался. Я тоже с ним поздоровался — тоже руку к своей панамке приложил.

— Что ж вы так плохо ездите? — спросил милиционер папу.

— Мой папа хорошо ездит! — сказал я. — Быстрее всех!

Милиционер посмотрел на меня. А потом опять сказал папе:

— Вы создали угрозу аварии!

Папа хотел что-то ответить, но я раньше успел:

— Папа никогда никому не грозит. Это Костя, мой брат, мне всегда грозит!

Папа вышел из машины. Стал говорить с милиционером. Наверно, милиционеру понравилось то, что рассказал папа. Потому что он отдал папе его документы. А потом открыл дверцу с моей стороны и спросил меня:

— Тоже, малыш, водителем хочешь стать?

— Ага! — сказал я.

— Так вот теперь слушайся папу, — сказал милиционер. — Чтобы потом приключений не было!

Поехали мы.

Отъехали немного. Папа и говорит:

— Ну, скажи спасибо, хороший милиционер попался. Оставил тебе рубль. На мороженое.

Я очень удивился. Я первый раз услыхал, что милиционеры оставляют рубли на мороженое.

И сразу придумал.

— А давай к другому милиционеру подъедем. Может, и он даст на мороженое. Косте!

Папа засмеялся и ничего не сказал. Но к другому милиционеру подъезжать не стал.

Ехали мы так, ехали. Смотрел я на улицу, на дома, на машины.

А потом открыл глаза, смотрю — никакой улицы нету, и домов нету. Одни машины кругом стоят.

Папа рядом засмеялся:

— Ну, — говорит, — хорошо выспался?

Спросил я папу, где мы. Он ответил, что в гараже.

— А почему в гараже? — спросил я.

— Потому что мой рабочий день кончился! — сказал папа. Он взял какие-то бумажки, сказал мне, чтобы я из машины не вылезал и ушёл куда-то.

Подошёл к моей машине дядя. Большой. В кепке. И в чёрном халате.

— Ты кто — новый шофёр? — спросил он меня.

— Ага! — ответил я.

— Тогда давай знакомиться! — сказал он. — Меня зовут Василий Григорьевич. Или просто — дядя Вася. А тебя?

— Павка! Полумесяцев! — ответил я.

— Сын Ивана Полумесяцева?

— Ага!

— Понятно, — сказал дядя Вася. — Значит, Павел Иванович?

— Нет! — сказал я. — Меня теперь зовут Павка! А раньше бабушка звала Пашуткой!

Дядя Вася спросил, чем же мне прежнее имя не понравилось.

Я ему объяснил, что оно мне очень нравилось. И даже теперь нравится. Но Пашутка — маленький. А я уже большой. Поэтому Павка.

— Это верно, — сказал дядя Вася. — Вырос ты из своего имени!

Я очень удивился. И спросил дядю Васю, как это можно из своего имени вырасти.

— А так! — объяснил он мне. — Вот ты из своей одежды вырастаешь?

— Да, — сказал я.

И рассказал, как мама стала примерять мне штаны, и рубашки, и сандалии, которые я в прошлом году носил. А они мне не лезут. Малы. И мама сказала, что я вырос из них.

— Вот так человек, — сказал дядя Вася. — Сначала, в детстве, носит одно имя. А потом вырастает, и имя получает большое, серьёзное.

— А мне долго до большого имени расти? — спросил я.

Дядя Вася показал на свой халат и сказал:

— Как вот такая рабочая форма тебе впору будет, так и большое имя к тебе придёт.

Посмотрел я на халат и вздохнул. Уж такой он большой, что если я его надел бы, то запутался бы в нём и, наверно, никогда из него не выбрался бы.

— Дядя Вась! — спросил я. — А ты тоже шофёром работаешь?

— Нет, — сказал дядя Вася. — Слесарь я. Машины ремонтирую.

— Чего… машины?

— Ремонтирую, — повторил дядя Вася. — Лечу больные машины.

— И уколы им делаешь?

— И уколы делаю!

Очень мне понравился дядя Вася — машинный доктор и слесарь. Тут-то я понял, почему он в халате.

— А ты все-все машины можешь вылечить? — хитро спросил я.

Дядя Вася кивнул головой. И тогда я спросил, а может он мою машину вылечить? У неё что-то внутри сломалось, и она теперь сама не ездит. Я её на верёвочке вожу.

— Значит, у неё что-то с двигателем не в порядке, — сказал дядя Вася. — Привези её завтра, посмотрим. И, конечно, вылечим!

— А можно мне посмотреть, как вы машины лечите? — спросил я.