Севере». До этих пор «The Beatles» обходились услугами Моны Бест, которая была достаточно влиятельной женщиной, но, как она сама прекрасно понимала, у нее не было достаточного количества связей и представления о том, как вытащить группу из порочного круга Гамбург — Ливерпуль.

С появлением Эпштейна ее влияние на дела группы свели на нет, хотя время от времени Мона все еще тщетно пыталась взять власть в свои руки: еще бы, ведь она искренне верила в то, что ее Пит — главный красавчик в группе. Так как они больше не нуждались в услугах миссис Бест, «Джон, Пол и Джордж противились всякому ее вмешательству в их дела», — заявил Бил Хэрри, главный редактор Mersey Beat. Почему все битловские женщины не были такими, как Дороти Роун, девушка Пола Маккартни, которая молча сияла от счастья, когда ей позволяли посидеть в баре вместе с «The Beatles»? Полу даже пришлось на время завязать со всеми любовными интрижками, когда она и будущая жена Леннона Синтия Пауэлл приехали навестить их в Гамбург.

Теперь уже Джон и Пол, а не Джон и Стюарт, ездили в жаркие дни со своими подружками на пикники на Балтийское море, чтобы зарядиться перед тяжелыми ночными сменами. Если же вечером им не нужно было играть в клубе, они ехали дальше — на Timmendorf Strand, где можно было поспать прямо на пляже. У самой кромки воды под палящим солнцем Пол, Дороти, Джон и Синтия радовались, как дети: бегали, визжали, брызгались холодной морской водой или строили замки из мокрого песка.

Солнце, как одинокий апельсин, скатывалось куда–то за линию горизонта, и четверка медленно брела вдоль берега, а затем все вместе под гитару пели песни у костра.

В этот вечер, когда не нужно было заводить публику в ненавистном Тор Теп, ничто не нарушало идиллии четырех влюбленных — они шептали друг другу милые пустяки и под одеялами совершали ритмичные движения в такт прибою, который неумолимо размывал песочные замки…

Такие моменты случались все реже и реже: Маккартни, Леннон и Харрисон уже не могли появиться в публичном месте незамеченными — везде их окружали поклонники и репортеры. Итак, ребята постепенно превращались в поп–звезд. В немецком языке есть слово, которое в точности характеризует то, как Брайан относился к «The Beatles»: verharmlosen, что значит «недооценивать».

К марту 1962 года группа сменила свои байкерские кожаные одеяния на твидовые пиджаки без лацканов, которые застегивались до самой шеи и были ровными по всей длине; брюки с высокой талией не имели карманов и плотно обтягивали бедра. Этот фасон был скопирован с костюмов, которые продавались в гамбургском отделении С&А's; в том, что «The Beatles» согласились их надеть, была заслуга Брайана Эпштейна, считавшего, что такой имидж только послужит их большей популярности.

К счастью, Эпштейн, радикально изменивший имидж группы, не стал лезть в ее музыкальные дела. В отличие от Эндрю Луга Хоффмана, который вскоре стал менеджером «The Rolling Stones», он всегда считал себя «серым кардиналом» и держался подальше от камер и публичной шумихи. Да и вообще, несмотря на то, что он интересовался поп–музыкой и неплохо в ней разбирался, у себя дома Брайан предпочитал слушать классические концерты по Би–би–си, чем смотреть «Pick of the Pops», Однако Эпштейн был уверен, что в Cavern происходит что–то необычное; он хотел в это верить. Он слышал о том, что в клубе всегда было яблоку негде упасть, его атмосфера была накалена до предела. Кроме того, «The Beatles» вовсю эксплуатировали образ «своих парней», который очень импонировал публике.

Еще до того, как он встретил «The Beatles», Брайан делал робкие попытки попасть в мир поп–музыки: возможно, причиной тому были его личные сексуальные пристрастия, а может быть, скрытое и до тех пор не реализованное желание самому стать одним из них. Как–то раз он пробрался за кулисы во время одного из концертов в Liverpool Empire, организованных Ларри Парнсом. Этот зал, с его бархатным занавесом, большой сценой и рядами кресел с высокими спинками, произвел на Брайана поистине грандиозное впечатление.

«Он обратил внимание на необычное освещение, — вспоминал Ларри, — на выступления отдельных артистов и их необычную одежду. Я был очень польщен».

Парнс был настолько польщен, что собирался сделать Эпштейна своим помощником. Однако тот решил стать самостоятельной единицей — он считал, что новыми молодежными поп–героями вполне могли бы стать и «The Beatles».

Если бы Брайан не поленился открыть Mersey Beat и пройтись по окрестным клубам, то он обнаружил бы десяток групп, которые были ничуть не хуже «The Beatles». Вместо этого он убеждал себя в том, что добьется успеха именно с ними, стоя посреди толпы затянутых в кожу девиц, осаждавших сцену и истошно визжавших при виде Пита, Пола, Джона и Джорджа.

«The Beatles» значительно расширили круг своих выступлений — теперь они стали желанными гостями во многих залах; не без помощи представительного Брайана, предлагавшего услуги своих подопечных по телефону и по почте, группа получила возможность гастролировать в Йоркшире, Уэльсе и Суиндоне. Что же касается Гамбурга, то ребята вернулись туда в апреле 1962 года, чтобы снова поставить на уши Star–Club, который вел безжалостную кампанию против Тор Теп за право считаться лучшим ночным клубом на Гроссе Фрайхайт.

Эпштейн также заключил контракт и с «Jerry and the Pacemakers», занимавшими вторую позицию в чартах Mersey Beat. Пол вспоминал: «Мы старались изо всех сил, чтобы обогнать «Jerry and the Pacemakers» — они были самыми сильными нашими конкурентами».

Все, у кого были желание и возможность исследовать британскую поп–сцену, не могли не обратить внимание на то, что в каждом регионе были свои местные звезды: «The Betterdays» в Плимуте, Керри Рэпид и его «Blue Stars» заправляли в Алдершоте (в тот день, когда туда приехали «The Beatles», они играли в конкурирующем клубе). «Ricky Ford and His Cyclones» представляли Уэстон–Сьюпер–Мэр, «The Golden Crusaders» — Белфаст, «The Viceroys» — Лланриддод Уэлс, «The Poor Souls» считались лучшей группой Данди, а «Dave Berry and the Cruisers» — Шеффилда, тогда как Киддерминстер с его местными «авторитетами» «Shades Five» подверглись нашествию бирмингемских «Danny Laine and the Diplomats», избравших своей целью клуб Playhouse.

Перед тем как взять себе псевдоним — «что–то вроде Клео Лэйна или Джонни Дэнкуорта», — Брайан Хайнс играл в составе «Johnny and the Dominators», в которой «Джонни» мог стать любой — солисты группы постоянно менялись». Брайан солировал в биг–бэнде до 1962 года, когда он возглавил «The Diplomats»', в группе в тот момент играл Бев Беван, который позже барабанил в «Carl Wayne and the Vikings», «The Move» и «Electric Light Orchestra». Среди «приглашенных вокалистов», прошедших отбор, был и Никки Джеймс из Типтона, который оставил далеко позади всех участников конкурса «Elvis from Midlands» («Элвис из центральных графств»). Хотя группа доехала аж до Оксфорда, попытки освоить некоторые территории вызвали ожесточенное сопротивление со стороны аборигенов. Landsowne Agency в Вустере было организовано с одной–единственной целью, отмечала местная газета Midlands Beat, «чтобы не допустить группы из других регионов играть в наших залах». Это эмбарго, однако, не помешало Денни устроить воскресное шоу в киддерминстерском Playhouse в октябре 1963 года.

Музыканты тем не менее не были готовы ради группы лишиться своих рабочих мест. Брайан, например, работал практикантом в отделе электрических товаров в универмаге вроде того, что принадлежал фирме «I Epstein & Sons» («И. Эпштейн и Сыновья»). Пускай это был не шоу–бизнес, однако Брайан, в чьи обязанности, кроме всего прочего, входило продавать и