затем под аккомпанемент капель дождя, сливавшихся в ручейки на ветровом стекле и барабанивших по крыше, нырнул под капот и стал ковыряться в моторе, который натужно кашлял, как старик, всю жизнь выкуривавший по 60 сигарет в день. Через пятнадцать или двадцать минут ливень стих, и Леннон уже заглядывал через плечо Малькольма, поддразнивая его и донимая бесполезными советами.
Леннон изображался «лидером» в тексте песни «We Love The Beatles», вышедшей в 1964 году на сингле группы The Vernons Girls, в состав которой первоначально входили лишь сотрудницы фирмы «Liverpool Footbal Pool». За несколько недель до того, как все четверо музыкантов стали участниками специального выпуска в «Liverpool Empire», Джон был почетным участником телепередачи Би–би–си «Juke Box Jury», а также главным героем первого выпуска «Midland Beat», который вышел в октябре 1963 года как интервью с Джоном Ленноном из группы Beatles, но в остальном был ограничен событиями Мидленда. По словам редактора Денниса Детериджа, «Ливерпуль открыл бал, теперь Мидленд готов принять эстафету».
Любитель поп–музыки из Бирмингема мог читать «Midland Beat», а его товарищ в другом конце страны — издаваемый в Торквее «South–West Scene». Огромное количество местных изданий тоже писали о многочисленных бит–группах. Поэтому 1964 год был назван в «Andover Advertiser» «годом групп». Чарты были буквально переполнены ими. Город увлекался The Troggs, которые в 1966 году косили под деревенских парней с их протяжным произношением, копированием Лонг Джона Силвера и банальными фразами.
Однако осенью 1963 года наибольшей популярностью в Соединенном Королевстве пользовался ливерпульский диалект, и словечки из него проникли на страницы комиксов для подростков, а затем и в речь большинства молодых британцев. Несмотря на то, что на каждой танцплощадке требовали «Twist And Shout» или — по просьбе какого–то идиота — «She Loves You», большое количество групп, типичными представителями которых можно считать Horsham 's Beat Merchants, эксплуатировали манеру и сценические костюмы Beatles. Они исполняли попурри и неряшливые «аутентичные» версии, когда сопровождали Rolling Stones вскоре после того, как Beatles стали главными действующими лицами в «Sunday Night At The London Palladium», а до этого дали сольный концерт для юных джентльменов и их придерживавшегося передовых взглядов директора в частной школе Стоу в Бирмингемшире.
Джона, Пола, Джорджа и Ринго видели также в мае 1963 года в одной из детских передач Би–би–си. Затем была вечерняя передача в прайм–тайм, скетч с надеванием канотье, совместным пением «On Moonlight Bay» 1912 года и дуэтом комиков — Мокамбом и Вайсом. Что дальше? Пойдут ли они по пути «Gerry» — шуточные представления, благотворительные футбольные матчи с участием популярных исполнителей — после того, как их оттеснит на второй план новая сенсация?
Вне сцены вокруг Beatles вились такие артисты, как Альма Коган, постоянная участница телевизионных варьете. Она изо всех сил старалась уйти от сложившегося образа легкомысленной певички кабаре — «Banjo's Back In Town», «Twenty Tint Fingers» и другие песни, — фигурируя в отдельно изданных произведениях, на долгоиграющих пластинках и, если повезет, на демонстрационных записях бит–групп. Наиболее ярко эта политика выразилась в записи композиции Beatles «Eight Days A Week» в 1964 году. Музыканты относились к ней достаточно доброжелательно, чтобы принять приглашение посетить ее квартиру в Кенсингтоне. Она также была неизменным участником пилотной серии передач «Ready Steady Go» осенью 1963 года — обычно в ней участвовал собеседник лет тридцати и звучали пародии на современные хиты в исполнении комиков того же возраста.
Однако именно появление Beatles на ноябрьском «Royal Variety Show» в лондонском театре Принца Уэльского заставило газету «Daily Express» поручить своему репортеру, уроженцу Ливерпуля Джеку Тейлору, написать «разгромную статью» о поглощении Beatles шоу–бизнесом — даже несмотря на знаменитую грубость Леннона «трясите своими бриллиантами». Однако Тейлор нашел лишь слова одобрения — и был вознагражден тем, что стал правой рукой Брайана Эпштейна и соавтором его биографии «Cellarful Of Noise».
Несмотря на то, что все это происходило в одном городе, расстояние от жемчугов, смокингов и галстуков–бабочек в театре Принца Уэльского до потрепанных джинсов, значков CND и бород битников в «Marquee», «Studio 51» и других клубах измерялось световыми годами. Именно в этих клубах начинали Rolling Stones, The Yardbirds, Kinks и Pretty Things — группы, в 1964 году вошедшие в чарты, не отказавшись при этом от длинных волос и образа эрудитов в музыке. The Downliners Sect могли добиться того же, поскольку их образ и звучание ничем не отличались от обычной поп–группы, но неожиданно они проявили себя как покровители огромного количества провинциальных групп, таких как The Beat Merchants.
Пойдя по тому же пути, что Sect и The Beat Merchants, Джо Мик присоединился к North London's Syndicats, чтобы определить, способны ли они исполнять вещи Хоулинга Вулфа, Чака Берри и Бена Кинга и в то же время не походить на Beatles.
К 1964 году «олимпийский огонь» мерсисайдского бита и лондонского ритм–энд–блюза проник во все уголки континентальной Европы, где «Money», «You'll Never Walk Alone», «Hippy Hippy Shake» и другие знаменитые песни вошли в репертуар местных поп–звезд, от Джонни Холлидея, галльского двойника Элвиса, и далее — после того, как Франция согласилась принимать у себя британские таланты в области поп–музыки. Солисты из Италии или, скажем, Испании начали выступать в составе бит–групп, а Манфред Вейсследер, владелец клуба «Star–Club», уже занялся немецким битом. Под его руководством четыре подростка из Гамбурга стали группой Rattles. Это название было созвучно Beatles и намекало на существование немецкого крыла бита — и особенно после культурного «породнения» двух городов, когда в 1963 году Билл Харри организовал для завсегдатаев «Каверн» воздушное путешествие в Гамбург.
Интересно отметить, что лорд Вудбин, слонявшийся по аэропорту и имевший при себе паспорт с визой, в последнюю минуту занял одно из свободных мест в самолете. Большую часть выходных он потратил на закупку контрабанды, чтобы продать эти товары дома по завышенным ценам. На обратном пути он распределил свои трофеи среди сговорчивых пассажиров, которые вернули ему их после благополучного прохождения таможни.
Несмотря на то, что все группы, от Rattles до Beatles, продолжали смотреть на американский ритм–энд–блюз как монахи на Библию, поп–музыка из–за океана на время перестала доминировать в Европе. Британский бум бита, во главе которого стояли Джон, Пол, Джордж и Ринго — «легендарная четверка», — определил новые образцы для подражания школьных рок–групп (включая мою собственную Асе And The Crescents), увлеченно и беспорядочно репетирующих в гаражах, но дерзающих мечтать о славе, сравнимой со славой Beatles.
В целом разговоры о британских поп–музыкантах проникали уже в интеллектуальные круги — вслед за умным и ярким интервью Адама Фэйта в передаче Би–би–си «Face To Face» в 1960 году. Адам был первым представителем поп–музыки, подвергнувшимся такому «допросу с пристрастием», и его успех проложил дорогу для других «умеющих хорошо выражать свои мысли» и образованных музыкантов, таких, как бывший аспирант Оксфорда Пол Джонс, получивший в Германии степень бакалавра Спенсер Дэвис, а также Джон Леннон.
Тем не менее, до появления Beatles мысль о том, что поп–музыка может быть серьезным искусством, считалась у интеллектуалов несерьезной — если не считать искреннего очарования Энди Уорхолла, Питера Блейка, Эдуарде Паолоцци, Ричарда Гамильтона и других пионеров поп–арта в радиочартах Тор 40, начиная с 50–х годов.
Поначалу в «серьезных» газетах, таких, как «The Times» и «The Observer», основное внимание уделялось истерии, сопровождавшей выступления Beatles, а название группы бралось в кавычки и сопровождалось для непосвященных пояснением вроде «поп–группа из Ливерпуля».
Затем, 27 декабря 1963 года, в игру вступил Уильям С. Манн, заведовавший разделом классической музыки в «The Times». Через день после опубликования ежегодного обзора событий культуры
