Васёк, улыбаясь, взглянул в лицо товарищу и просто сказал:

– Я всегда хотел с тобой дружить.

– Я тоже… – волнуясь, прошептал Алёша. – Но я сделал много плохого…

– Об этом не вспоминают, когда мирятся, – быстро перебил его Васёк. – И после ссоры дружба бывает ещё крепче.

Мальчики пошли вместе домой. По дороге они говорили много и торопливо, забрасывая друг друга вопросами, как люди, встретившиеся после долгой разлуки. Васёк с дружеской откровенностью рассказал о своей тревоге за отца, рассказал, как он и его товарищи всю зиму занимались с Костей, с Анатолием Александровичем, с Екатериной Алексеевной, как теперь к ним на помощь пришла Елена Александровна, какая она замечательная учительница!

– И всё-таки нам очень страшно: ведь нам предстоит экзамен! Можно не ответить на какой-нибудь вопрос – и тогда конец, сесть на второй год! Мы об этом даже думать не можем! – говорил Васёк.

– Как бы Елена Александровна вас не подвела! Ведь она всё-таки печник, – заволновался Алёша.

Васёк остановился, серьёзно поглядел ему в глаза:

– Елена Александровна – очень хорошая учительница, и она настоящий друг ребятам! Алёша молчал.

– Я хочу, чтобы ты знал это. Алёша! – настойчиво повторил Васёк и снова горячо начал рассказывать, как в самый трудный момент их жизни пришла к ним на помощь Елена Александровна, как она изо всех сил старается подогнать их по арифметике, какая она строгая и справедливая, – Не её вина будет, если мы всё-таки останемся на второй год, – грустно закончил Васёк.

– Вы не должны остаться, Трубачёв! Мы будем из класса в класс переходить вместе. У меня никогда не было настоящего друга… Я прочёл ваш дневник и многое понял… Послушай, Трубачёв! Может быть, вас переведут без экзамена? Ведь директор знает, что вы пропустили год, что вам трудно… – заволновался Алёша.

Васёк засмеялся:

– Чудак ты, Алёша! Ведь это учёба – тут уж поблажки ждать нечего!

Мальчики проговорили до позднего вечера. Сначала Алёша провожал Трубачёва, потом Трубачёв – Алёшу. Во дворе своего дома Кудрявцев увидел отца. Накинув на плечи китель, генерал вместе с шофёром возился около машины.

– Подожди! Я только скажу отцу и опять провожу тебя, – быстро шепнул Ваську Алёша. Генерал вышел к воротам сам.

– Я сердечно рад! – сказал он, крепко пожимая руку Ваську.

Был тёплый, солнечный день. Во дворе школы, поблёскивая свежим лаком, как чёрные паровозики, стояли ряды обновлённых парт. Около них вертелись школьники с кистями и консервными банками, наполненными лаком. Это была весёлая работа – каждому хотелось красить парты для своего класса. Тут же, на дворе, оба Мироныча занимались починкой отсыревшей в сарае мебели. Грозный со старшими ребятами приводил в окончательный порядок весь дом. Толя Соколов вместе со своими семиклассниками заканчивал проводку электричества.

В зале впервые заговорило радио. Теперь уже можно было всем вместе послушать сводку. Леонид Тимофеевич смотрел, как просторный, сверкающий белизной школьный зал наполнялся будущими учениками, как, чинно рассаживаясь на стульях, они приготавливались слушать сообщение.

Маленькая сцена, покрытый красным сукном стол, стулья с кожаными спинками напоминали старую, милую школу – только всем казалось, что школа эта вдруг выросла, раздвинула свои стены и посветлела. Леонид Тимофеевич стоял за столом и с глубоким волнением Глядел на серьёзные, поднятые вверх лица школьников.

«…На Воронежском фронте наши войска заняли несколько населённых пунктов, уничтожив при этом тысячи немецких солдат и офицеров. Наши части, переправившиеся на западный берег Дона, отбили несколько атак противника и уничтожили двенадцать немецких танков».[2]

Ребята слушали и думали о том, что где-то на фронте люди, не жалея жизни, борются, отстаивая каждую пядь родной земли, что этим людям очень трудно, что здесь, в тылу, все должны помогать им по мере сил. Оглядывая свой школьный зал, ребята чувствовали удовлетворение оттого, что они не сидели сложа руки, они тоже принимали участие в общем труде. Среди них не было равнодушных, не было лентяев и лодырей, не было ни одного человека, который пытался бы увильнуть от работы. И эта общая работа соединила их крепкой дружбой. Многие из них здесь встретились впервые, а теперь стали близкими товарищами. Их дружба стала прочной и нерушимой, она вошла с ними в новую, отстроенную их руками школу, она уже царила в классах.

Наступит счастливый день победы! Новые и новые школьники будут приходить в эту школу, сидеть в классах, занимать парты, стоять у доски, учиться.

В этом зале младшие будут получать пионерские галстуки, а старшие – комсомольские билеты. Отсюда будут выходить на широкую дорогу жизни счастливые выпускники…

Ничто не может сравниться с гордым ощущением человека, который вложил в свой труд все силы, всё волнение своей души и наконец закончил его во славу Родины! И потому каждый школьник, сидящий в зале, глубоко понял простые слова, сказанные их директором с маленькой трибуны:

– Достоинство человека – в труде!

Васёк Трубачёв стоял в кругу своих товарищей, открытое лицо его светилось радостью.

Когда голос диктора смолк, школьники торжественно запели гимн. Высокий, сильный голос Елены Александровны уверенно и чётко вёл за собой голоса школьников, сливая их в дружный, крепко спаянный хор.

В этот день ребята ждали Васю. Накануне вечером он передал через тётю Дуню, что перед уходом на вокзал зайдёт в школу проститься.

Прощание с Васей волновало ребят.

Тихий говор в палате, рассказы о бесстрашии командира, упорная мечта встретиться с ним вновь – всё это вместе с светлоглазым озабоченным Васей уходило теперь из их жизни надолго – может быть, навсегда.

Мальчики нетерпеливо расхаживали по дорожкам, девочки стояли у ворот. Выглядывая на улицу, издали принимали за Васю какого-нибудь прохожего.

– Вася?.. Нет, не Вася!

День был жаркий. Деревья стояли, опустив ветки с пыльными, сухими листьями; только тёмно-зелёные ёлки в палисадниках казались прохладными, сочными, неувядающими.

Ребята были в одних майках, в коротких, засученных выше колен штанах и в тапках на босу ногу, девочки – в лёгких сарафанчиках. Но Вася пришёл в шинели. Ещё издали ребята увидели одетого по- дорожному красноармейца с вещевым мешком за плечами.

– Вася!

– Уезжаю, ребята! – Вася протянул обе руки. Бледное лицо его сияло, губы растягивались знакомой ребяческой улыбкой. – Отпустили меня наконец! Вот, зашёл попрощаться! – охорашивая туго застёгнутую шинель и поглаживая на пилотке красную звёздочку, говорил Вася.

Ребята заглядывали ему в глаза, трогали аккуратно заштопанный рукав шинели:

– Пиши нам, Васенька, чаще пиши!

Окружив со всех сторон отъезжающего товарища, они деловито беседовали с ним о фронте, о назначении в новую часть и, прерывая себя, грустно добавляли:

– Когда-то увидимся!.. Не забывай нас, Вася!

– А если вдруг командира своего встретишь, пиши скорей! – попросила Лида.

Васе показали новый забор, широкий двор школы.

– Вы тут попозднее осенью сад посадите. Я приеду – чтобы яблоки были! – шутя наказывал Вася.