С тех пор каждый вечер, приходя домой, Коля заставал бабушку в слезах. Отнять у неё дневник не было никакой возможности, и Одинцов торопился скорее закончить его, чтобы отнести в школу.

– Читает – и всё, – жаловался он товарищам. – А спрячешь подальше – обижается!

Сегодня, вернувшись пораньше, Коля просидел до глубокой ночи, записывая последние события. Спрятав дневник под подушку, он лёг, решив завтра же передать его в школу.

Проснулся он на рассвете. Бабушкина постель была пуста. Старушка спала в кресле, подперев рукой голову. На морщинистых щеках её виднелись следы слёз.

Колин дневник вместе с очками лежал на коленях.

«Прочитала!» – подумал Коля и, отвернувшись к стене, закрыл глаза.

Утром, ещё до занятий, он сбегал в школу и положил дневник в пионерской комнате на круглый столик, под фотографией учителя.

На занятиях у Екатерины Алексеевны он сказал Трубачёву:

– Я дневник отнёс. Вечером, может, возьмёшь домой, проверишь?

– Все вместе как-нибудь соберёмся и почитаем! – ответил Васёк. – Пусть пока полежит там. Ты ведь всю правду писал?

– Конечно! – даже обиделся Коля.

– Не обижайся, я для формы спрашиваю, – улыбнулся Васёк.

Елена Александровна закончила проверку знаний ребят по всем предметам со смешанным чувством надежды и тревоги. Изложение и диктант по-настоящему порадовали её. История, география, ботаника были усвоены тоже неплохо. За месяц Екатерина Алексеевна вполне могла успеть закрепить знания ребят по этим предметам. Сильное беспокойство по-прежнему вызывала арифметика.

Елена Александровна подробно обрисовала директору истинное положение вещей.

– И всё-таки, – добавила она, – мне кажется, что, если б я сама занималась с ними ежедневно по два часа арифметикой, а Екатерина Алексеевна – остальными предметами, мы вместе успели бы их подготовить.

Директор взволнованно зашагал по комнате:

– Позвольте! Получается такая картина: по арифметике они слабы и по остальным предметам тоже не совсем готовы. Лето у них было без отдыха. Я категорически против такой перегрузки. И не советую вам поддерживать в этих ребятах ложные надежды. Лучше постарайтесь убедить их, что нет ничего страшного в том, что они останутся в пятом классе.

Леонид Тимофеевич остановился и, взглянув на крепко сжатые губы, Елены Александровны, махнул рукой:

– Пришлите их ко мне, я поговорю с ними сам.

Елена Александровна молча вышла из комнаты.

За те два урока, которые провела Елена Александровна, проверяя знания ребят, Трубачёв и его товарищи сразу почувствовали в ней настоящую учительницу. Ни одна минута у Елены Александровны не пропадала даром, ни на один миг внимание её не отвлекалось в сторону; на каждой ошибке она останавливалась и тут же на месте разбирала её сообща с ребятами, закрепляя в их памяти правильный ответ. Молодая учительница вносила горячий азарт во всё, что она делала, и своей горячностью увлекала за собой учеников.

– Здорово учит! – с восхищением говорил Мазин. – Прямо как гвозди в голову вбивает! Стукнет по шляпке – и навеки! Зубами не вытащишь!

Ребята повеселели, подбодрились, ловили каждое слово новой учительницы, с благодарностью глядели ей в глаза.

– Я только после её проверки понял, что мы знаем и чего не знаем, – серьёзно говорил Саша.

– Спасибо Екатерине Алексеевне – она нас хоть по другим предметам подогнала, – заметила Нюра.

– И Анатолию Александровичу спасибо, и Косте. Эх, Костя!.. – вздохнул Одинцов. – Какой он хороший был, правда? Говорят, под Ленинградом воюет. Витька Матрос в райкоме комсомола разузнал.

– А что ж он нам-то не пишет? Забыл, верно, нас! – взгрустнула Лида.

– Нет, он не такой, чтобы забыть, только не до нас ему теперь, – возразил Сева. – Он на передовой, верно.

– Костя с нами до последнего дня занимался, – с благодарностью вспоминал Васёк. – Географию мы всё-таки хорошо знаем!

– История и ботаника у нас тоже ничего! – похвалился Петя.

– Подождите вы радоваться! – остановила Лида. – Может, Елена Александровна ещё откажется с нами заниматься.

Ребята и не предполагали, что у их новой учительницы уже был разговор с директором. Ребята ещё надеялись.

Сегодня, закончив к обеду занятия, Васёк напомнил товарищам, что их звал Андрейка. Девочки – Нюра и Лида – не могли идти в депо. В этот день они решили навестить Егора Ивановича и Васю. В госпитале уже несколько дней никто не был. Там теперь работали другие школьники вместе с Белкиным и Надей Глушковой.

– Егор Иванович и Вася скучают – наверно, думают, что мы их совсем бросили, – расстраивались девочки.

Ребята передали с ними горячие приветы и пошли в депо.

– Нам по расписанию полагается только обеденный час, а там на стройку надо бежать. Сегодня материал привезут, – предупредил Васёк, шагая вместе с товарищами по знакомой Вокзальной улице.

Заговорили о Кудрявцеве.

– Я против него зла не имею, – сказал Васёк. – Мне только жалко, что такой парень – и сдружился с Тишиным!

– Тишина тоже никуда не денешь. Если будем в шестом классе, придётся это добро на ум-разум наставлять, а то он на всю школу наш класс осрамит, – вздохнул Одинцов.

– Там разберёмся… – многообещающе проворчал Мазин. Но никто не засмеялся.

– И откуда у человека такое зло берётся? Ведь вот Андрейка. Один растёт, без родителей, и сам себя воспитывает. А у другого и родители есть – и всё равно он плохой, – задумчиво сказал Саша.

– Андрейка не один, – возразил Васёк. – Вокруг Андрейки хорошие люди – рабочие из депо. И ещё в городе какие-то земляки у него… Вот посмотрите сейчас на моего Андрейку, сразу скажете – настоящий человек!

– А не застесняется он, что нас много? – спросил Сева. – Может, неудобно всем идти?

– Ну, «застесняется»! Простой парень, товарищ. Он рад будет!

Мальчики незаметно за разговором подошли к знакомому пригорку и расположились на глинистой насыпи, покрытой редкой колючей травой.

– Вот здесь я всегда сижу, а он завидит меня и бежит.

Около депо было людно. Там толпились железнодорожники; сходились кучками, оживлённо беседовали.

– Митинг у них, – вспомнил Васёк и забеспокоился: Может, не придёт Андрейка?

– Придёт – сам позвал! – успокаивали его ребята.

Они с интересом разглядывали стоящие на путях паровозы, большие решётчатые окна мастерских, рабочих, одетых в железнодорожную форму. Одинцов и Саша стали вспоминать, как однажды им пришлось прыгать на ходу из товарного вагона.

Васёк слушал и рассеянно улыбался. Какая-то неясная тревога сжимала его сердце. Он уже хотел сказать об этом товарищам, как вдруг увидел Андрейку. Нахлобучив на белобрысую голову шапчонку, тот куда-то торопливо пробирался между взрослыми.

– Андрейка! – крикнул Васёк.

Андрейка вскинул голову, остановился, узнал товарища и, сокращая себе путь, нырнул под вагоны.