она попросит. Снова спустившись в подвал, Тина сняла предохранительную крышечку с тяжелого металлического баллона и направила раструб на щель между дверью и косяком. Вакуумный клей – название народное – используется при аварийных работах в открытом космосе. Схватывает намертво, без специального растворителя не снимешь. У Ольги в мастерской растворитель наверняка есть, но клеевой слой он разрушает за три-четыре часа. Лиргисо надежно замурован.

– Хрен ты теперь оттуда выйдешь! – бросила Тина, удовлетворенно глядя на дело своих рук.

– Тина, я всегда знал, что вы прелесть, – донеслось из-за двери.

Вернув баллон, Тина бегом поднялась наверх. Извиниться. И объясниться. Ольга стояла перед зеркалом и разглядывала свое лицо – невероятное, до мурашек по коже красивое порождение ирреального мира.

– Тина, ты, по-моему, предвзято к нему относишься, – она заговорила первая, увидев Тину в зеркале у себя за спиной. – Куда ты его дела?

– Обратно в подвал. Прости за этот бедлам… Как получилось, что ты его выпустила?

– Я пошла узнать, удобно ли ему и не нужно ли что-нибудь… Сначала мы разговаривали через дверь, потом он пообещал, что не уйдет и не сделает ничего плохого, и тогда я открыла. С ним очень приятно поговорить, он умеет видеть и ценить красоту. Зря ты к нему так сурово…

– Ольга, я не спорю, что Лиргисо обладает обаянием высшей пробы, но Тлемлелх по его вине до сих пор находится в шоке. Знаешь, в здешних джунглях есть роскошные цветы, которые охотятся на мелких птиц и насекомых? Лиргисо такой же. Свои хорошие качества он расчетливо использует, чтобы подчинять себе окружающих. Он приставать к тебе не пытался?

– Я сделала вид, что не понимаю этих намеков. Не могу же я вот так сразу…

– Ясно.

– А макияж хорош. – Ольга вздохнула. – Жаль будет смывать… Ничего, я это засниму и потом попробую воспроизвести.

– Где она? – донесся с лестницы голос Джеральда, дизайнера с орбитального спутника «Сиролл», а вскоре появился и сам Джеральд, долговязый, улыбающийся. Он подхватил Тину, как сама Тина незадолго до этого подхватила Ли, продержал несколько секунд, сумев не скривиться от натуги, и поставил на пол. – Никак не привыкну, что стройная девушка весит центнер! Ольга?.. О, вот это дизайн лица! Кто делал? Я не знаю здесь никого, кто на такое способен!

Возникла заминка. Ольга вопросительно смотрела на Тину, та соображала, что сказать. Потом вкратце объяснила про Лярн. К ним присоединились Ли и Поль. Тина хотела сходить за Тлемлелхом, но передумала: увидев Ольгин макияж, тот наверняка поймет, чья это работа. Еще испугается… Поль сказал, что незийский вид на жительство Тлемлелх, скорее всего, получит без проблем, раз он контактер да еще художник. Деятелей искусства Нез принимает охотно.

Пришел кот, начал драть гелевое кресло, и без того оклеенное по бокам заплатками под цвет обивки. Его шуганули, тогда он полез на стол за печеньем.

– Тина, дай Полю в лоб, – попросила Ли. – А то у меня не получается, он приемы знает!

Поль перед Тиной тушевался, но, когда она предложила перейти на «ты», почувствовал себя более непринужденно.

Отозвав Тину в угол, Джеральд с заговорщическим видом шепнул:

– Давай прическу тебе сделаем?

– У меня уже есть, – Тина потрогала свой свисающий ниже талии спутанный хвост волос.

– Тина, это не прическа, а страх божий! У тебя же там колтуны, как у Ольгиного кота после двухнедельной гулянки на стороне… Раз ты отрастила длинные волосы, их надо холить.

– Мне их Стив вчера отрастил, для маскировки – до того, как мы узнали, что Космопол понял свою ошибку. Я постригусь накоротко.

– Лучше я, ты так пострижешься… Я же помню, как ты это делаешь. Оля, ножницы можно?

Стива, который вернулся далеко за полночь, Тина встретила с короткой стильной стрижкой, но тот не обратил на это внимания. Он рассказал, что силарцы принимали его почти как своего – это во-первых, и что они готовы взять на себя официальное обращение в Галактическую Ассамблею по поводу контакта с Лярном – это во-вторых. Теперь дело только за информационным пакетом.

Страх заполнял резиденцию Гуннара-Виллерта, словно прозрачный бесцветный кисель. Порой Адела ощущала, какой он липкий, холодный, мерзкий. Он был повсюду: в рабочем кабинете, куда Виллерт ее не пускал, в зале с фотографиями (трупы, алкоголики, подборка на тему «Человек в сортире», сцены насилия – Виллерт утверждал, что эта экспозиция очень поучительна, ибо показывает истинное лицо человечества), во всех комнатах и коридорах. Излучающим страх источником был сам Гуннар, однако даже в его отсутствие гнетущая атмосфера не исчезала. Когда-то Адела мечтала о совместной жизни со своим покровителем, но виделось ей это совсем не так.

Враг Гуннара не давал о себе знать. Гуннар лелеял надежду, что его наконец-то настигла такая смерть, после которой он не смог регенерировать, и одновременно боялся, что это затишье перед бурей. Линда Ренон, она же киборг Тина Хэдис, погибла на Лярне: аэрокар, который она угнала, был сбит и упал в море- студень. Адела решила, что это божья кара. Всякий раз, когда она вспоминала о лезвии ножа у своего горла, у нее холодело в животе. И улей Виллерту пришлось взорвать из-за Тины Хэдис. Туда ей и дорожка!

Клод Хинби тоже пропал. Он должен был встретить стадо хавлашмыров около прохода на Лярн, перегнать к лагерю забойщиков, которым знать о проходе не полагается, и получить пулю в затылок. Вместо этого он исчез, растворился в пространстве. Должно быть, при виде возникающих из пустоты хавлашмыров нервы у него сдали, так что он бросил приманку и сбежал, а сейчас лежит в какой-нибудь расселине, потихоньку мумифицируясь в беспощадно сухом, прокаленном солнцем воздухе. Адела по нескольку раз в день бормотала ругательства в его адрес: поручили ему дело, заплатили хорошие деньги, а этот умник даже здесь все испакостил!

Гуннар наконец-то получил известия с Лярна. Известия его расстроили. Даже больше – добили. Дрожащими руками смешивая один из своих специфических коктейлей, он с горечью жаловался:

– Они уже сцепились! Перегрызлись! Эта дрянь киборг отрезала мою правую руку на Лярне. Она взяла в заложники моего заместителя, и он вместе с ней погиб, когда эти бездари организовали погоню! И сразу же пошла всеобщая грызня, хоть бы кто-нибудь поставил успех дела выше своих личных амбиций! Адела, это невосполнимая потеря. Я не знаю, кто его теперь заменит, не знаю…

– Что, такой ценный был заместитель? – с умеренным сочувствием спросила Адела. Она сидела на диванчике напротив, в длинном бархатном платье, с рюмкой коньяка. Виллерту пришлось заказать для нее традиционное спиртное, хоть и не обошлось без упреков, что в напитках она ничего не понимает.

– Это был вернейший из моих приверженцев на Лярне, беззаветно преданный нашему делу!

Отхлебнув коньяка, Адела хмыкнула. Контрабанда, конечно, прибыльное занятие, никто не спорит; она и сама неплохо поимела на подпольном товарообмене с Лярном, но «беззаветная преданность» делу контрабанды – это уже попахивает психушкой.

– Ему удавалось держать их всех в повиновении, – скорбно продолжил Виллерт. – Стоило ему погибнуть, как начались свары, и некому теперь навести порядок. Впору самому туда отправляться. Моя организация на Лярне обезглавлена, это страшный удар… Проклятый киборг!

– Банда без пахана – это ой-ой-ой, – посочувствовала Адела, смакуя коньяк.

– Какая банда?! – Голос Гуннара сорвался на визг, рука с бокалом задрожала. – Ты что несешь, дура?! Я говорю о лярнийской элите! Там нет никакой банды. Боже мой, какими ущербными категориями ты мыслишь… Ты знаешь, кто я такой? Знаешь или нет?! Я не пахан! Я лярнийский Император, и я хочу возродить свою великую Империю! А если ты этого не понимаешь, я тебя на улицу выброшу! Даже хуже, – прошептал он после паузы, – на самую поганую помойку…

Аделу тоже пробрал озноб.

«Здрасьте, значит, теперь мы Император Лярна? Дожили… С параноиком связалась, и ведь чувствовала же, что он параноик… Но машина для пересадки сознания у него есть, тело-то он поменял. Мне нужна машина, а этот чокнутый не нужен. Будем биться за машину!»

– Прошу простить меня, ваше величество, – сказала она вслух.

– Дура, – посмотрев на нее молча и пристально, вздохнул Гуннар. – Ты решила, что я сумасшедший. Что