его искал, еще какое-то время прошло. А когда он оказался на улице, было уже за полночь; сыро, промозгло, ветрено. И он думал, как бы до закрытия метро успеть. Место тупиковое, парк, ни души, ни машин, как из подземной парковки яркий луч фар его ослепил. Набирая скорость, мотор взревел. Вдруг скрежет тормозов, машина пошла юзом, ударилась о бордюры, тут же рванулась назад, прямо около профессора — вновь по тормозам:

— Садитесь, до метро подброшу, — в раскрытом окне Федоров.

Цанаев с готовностью сел и не оттого, что до метро далеко, а он все же ожидает, что Федоров что- либо скажет. А Федоров, несмотря на то, что дорога скользкая, обороты дал, да так, что профессор в кресло влип, и невольно сравнивая, понял, что езда Патрона и его машина — проще говоря, гораздо проще.

И при такой езде не до разговора, но Федоров все же привык и до метро успел сказать:

— А насчет брата пример образный… Я-то старшего уже много лет не видел. На днях точно полечу.

— А вы откуда?

— Сибиряк, — сказал Федоров с некой гордостью. — И у нас тоже немного достоинство есть.

— Конечно, есть, — поддержал Цанаев.

Они вновь попрощались, чуть теплее, чем прежде, и профессор уже был у входа в метро, как услышал:

— Гал Аладович, постойте, — Федоров на хочу прикурил. — Вопреки службе, да отдавая дань достоинству Авроры, а оно у нее действительно есть — благородная дама, я вам отвечу на ваш вопрос, что знаю, вкратце, — он глубоко затянулся, как бы собираясь с мыслями. — Словом, в тот день я на допросе был до девяти. С Авророй остался Бидаев. Наутро я узнал об этом «ЧП» — выкидыше, попытались замять, и я даже помог Таусовой кое в чем, — тут Федоров сделал паузу, сигарету в рот, а Цанаев о наболевшем:

— А у вас телефон Авроры есть?

— Нет.

— А скажите честно, прошу вас, этот Бидаев ее, — тут он запнулся, — мучил?

— Насчет насилия — у нас это не практикуется, в принципе — исключено. Правда, какой-то нездоровый слушок был — тоже замяли. Но Бидаев, хе-хе, как чеченцы говорят, даже фамилия у него говняная — на все горазд, ничем не гнушается, и, по-моему, ваше чеченское-кавказское достоинство даже мимо него не проходило. К тому же к Таусовым у него личный счет — вроде мстит за отца. Так что мой совет, лучше с этим дерьмом не связываться, не судитесь, — ничего из этого не выйдет. Вам же хуже будет. Он просто купит всех. Так что заявление заберите.

— Никогда! Ни за что в жизни! — кричал Цанаев, как сумасшедший, в одиночестве спускаясь по эскалатору в метро. — Я его засажу в тюрьму! Я сгною эту суку! Я его придушу!

На следующий день в кабинет Цанаева, как бы невзначай, зашел Самойлов. Сел и, словно старый приятель, спросил:

— Ну что, встретили вы Федорова?

Профессор почти все, как было, рассказал.

— Да, — подытожил генерал, — ничего существенного или нового он вам не сообщил. А вот коллегу защитил, мол, заявление заберите.

— Ни за что!

— Правильно. Хоть как-то бороться с этой мерзостью надо.

— В общем-то, этот Федоров неплохой парень.

— Может, и был неплохой, как-никак сибиряк.

— А вы и это знаете?!

— Раз задание поступило — установить личность и контакт, то, по возможности, исполняем, — генерал нервно постучал пальцами по столу. — А как живут эти «правоохранители»? Страна загибается, вот-вот развалится, народ бедствует, не рожает, а они шикуют. Видели б вы их хоромы, машины.

— Видел, — согласился Цанаев, — машина у него гончая, небось, дорогая… Однако, я думаю, так ведь не все в спецслужбах живут.

— Конечно, не все… Но прихвостней хватает, и они у руля. Взять, к примеру, того же Федорова. Здоровый, красивый парень попал из Сибири в погранвойска. Там на заставе познакомился и женился на дочери замполита. Эти комсомольцы-стукачи сами с Горбачевым перестройку организовали, СССР свалили. А потом с Ельциным Россию грабить стали. Теперь тесть Федорова смотрящий — председатель совета директоров нефтегазовой компании. А зятек академию закончил, в Чечне побывал, вроде воевал, день за три — лычки, ордена, должность — департамент по борьбе с национально-религиозным экстремизмом! Да какой он боец, если до утра по казино шляется.

— А куда руководство смотрит? — возмутился Цанаев.

— А руководство — его тесть. Во, порядки в стране… А что, в науке и образовании у вас как-то иначе? Тот же кавардак. Суки, распродали, распилили Россию, — озлобленный Самойлов встал, а Цанаеву не до этих масштабных проблем, он о своем:

— Товарищ генерал, личная просьба: близкого человека помогите найти, телефон… Аврора, она же Урина Таусова. Сейчас, вроде, должна быть в Норвегии. Она и по науке нужна.

— У-у, — задумался генерал. — Для науки? У руководства спрошу. Посмотрим.

Видимо, это задание для Самойлова оказалось сложным. Через три дня лишь явился и вид совсем не генеральский. Однако какую-то бумагу он перед Ца-наевым положил — биографические данные.

— Так это в интернете есть, — усмехнулся профессор.

— А вы почитайте последний абзац.

И это для Цанаева не новость: «Таусова некоторое время была гражданской женой профессора Цанаева Г. А. Ее погибшие братья были лидерами (командирами) экстремистских и террористических формирований. Как и ее племянник, Таусова У подвержена влиянию экстремистских и террористических организаций».

— Как вам это? — спросил Самойлов.

— Все это чушь! — с гневом ответил Цанаев. — Ее братья не были экстремистами и террористами.

— Были боевиками.

— И боевиками они не были. Эти названия придуманы и навязаны спецслужбами и их СМИ. Таусовы были просто мужчинами, патриотами, ополченцами и защитниками Родины.

— У-у, — выдал генерал. — «Мужчины, патриоты, ополченцы и защитники Родины» — это позапрошлый век и осталось только в легендах. А ныне, в век глобализации, есть международный терроризм, а есть международная группировка войск и спецслужб.

— Какая у вас терминология?!

— Другой ныне нет. Герои теперь не нужны, Родины тоже нет, есть корпорации и компании, как наша, которым мы служим. И терминология проста: террор — антитеррор, а патриот, защитник Отечества — слова ругательные.

— Какой ужас!

— Ужас в другом, что это жернова террора и антитеррора находятся, в принципе, в одних руках, одно руководство или правительство.

— А это гуманно? — удивлен Цанаев.

— По их мнению — да. Один Бог над землей, правительство на земле. Соответственно, один закон, одна валюта, один язык, одна армия — словом, никаких барьеров, никаких границ, никаких традиций, наций, истории. А мораль одна — она прописана в Библии, как Вавилонская башня. Но кто сегодня святые писания читает, а читая, понимает? В общем, идем к тому, что каждый индивидуум, а не человек, будет под колпаком и про всех все будет известно.

— А телефон Таусовой неизвестен? — Цанаев о своем.

— М-да, — генерал задумался. — кажется мне, что ваша Таусова уже попала в эти жернова.

— Аврора не террористка, — заявил Цанаев.

— А я это и не сказал, — спокоен Самойлов. — Просто сами, как ученый, подумайте. Просто чеченец — уже ненормально. А с фамилией Таусов? Зачем изобретать велосипед? Уже раскрученный бренд — Та- усовы-чеченцы-террористы или потенциальные террористы. Это уже диагноз: чеченец — не совсем хорошо!