свободной энергии, покинувшей некогда живший организм; биоэнергетических импульсов живого человека; информации о структуре некогда жившего человека; некогда поглощенных (например, зрачками, темными волосами) и отраженных (участками кожи) световых лучей. В последнем случае объяснения вытекают из законов линейной и нелинейной оптики, которые являются очень громоздкими, и автор их не приводит. Легче всего вызвать призрак в течение 40 дней с момента смерти. После 40 дней свободная энергия либо концентрируется в микросгусток, либо «размазывается» по просторам Космоса. Это зависит от того, что происходило с организмом при жизни: сильный ли был человек или слабый, обладал ли силой воли, обмена веществ, памяти, которую он о себе оставил… Но информация сохраняется в любом случае.

Информация о людях, подобных героине рассматриваемой повести, концентрируется в призрак. Обмен веществ некогда жившего, сила воли не дает ей разойтись по просторам Космоса, но недобрая память о них у людей пытается развеять информацию о них. Поэтому микросгусток как бы «разрывается» изнутри, но рассеяться не может. Вот и принимает он образ некогда жившего, заставляя его вновь и вновь появляться на земле, беспокоя живых. «Неприкаянные души» — так их называли в старину.

«Неприкаянные души» не могут покинуть Землю. Они вынуждены обитать среди живых, доставляя им всевозможные неприятности: то заводятся в домах «барабашки» (это еще самое безобидное), то возникают явления полтергейста, то расхаживают по дому привидения… Чаще всего «неприкаянные души» избирают местом жительства старые развалины, брошенные постройки.

Итак, панночка умерла в первую ночь. Теперь уже ничто не смогло бы оживить ее. Но вышедшая из нее энергия превратилась в «неприкаянную душу». В церкви завелась «неприкаянная душа», а тело, из которого она вышла, также осталось там. В трупе уже шли реакции разложения, его глаза были, как у всякого умершего человека, «мертвые, позеленевшие…». Труп в данный момент являлся своеобразной марионеткой, которым управляла «неприкаянная душа». «Глухо стала ворчать она и начала выговаривать мертвыми устами страшные слова; хрипло всхлипывали они, как клокотанье кипящей смолы». Слова произносил не труп, а именно «неприкаянная душа». Она взывала к другим «неприкаянным душам», звала их на подмогу.

«Неприкаянные души» за несколько веков также претерпевают изменения: один-два первых века своего существования они имеют вполне человеческий облик. Неприятности, которые они доставляют живым, вызывает рад проклятий в их адрес, кроме того, «неприкаянные души» вызывают у живых отвращение, и люди в мыслях своих наделяют их порой кошмарными чертами: длинные когти, скорпионьи жала, драконьи хвосты, отвратительные волосы и морды… В результате человеческий облик начинает искажаться… Потом он приобретает совершенно кошмарный вид. Поэтому-то Хома и увидел за ночь всевозможных жутких чудовищ.

Перед третьей ночью все «неприкаянные души» начали заранее стягиваться к церкви. Они даже перекликались между собой: «Ночь была адская. Ватки выли вдали целою стаей…» Люди подсознательно чувствовали, что где-то скопилась недобрая сила, которая ждет своего часа: «Кажется, как будто что-то другое воет: это не волк…» «Неприкаянные души» уже готовились не только принять видимый образ, но временно материализоваться (при воздействии геомагнитного поля и гравитации, которые, как всегда, в полночь претерпят свои изменения), стать на время осязаемыми… И это им удалось: «Вихрь поднялся по церкви, попадали на землю иконы, полетели сверху вниз стекла окошек… Страшный шум от крыл и от царапанья когтей наполнил всю церковь…»

Но круг, созданный энергией, исходящей от Хомы, словно крепость, надежно защищал Хому. Панночка уже в любом случае не могла вернуться к живым, но ее «неприкаянная душа» хранила память о мести философу Хоме Бруту за убийство тела. Тоща «неприкаянная душа» умершей решилась на отчаянный шаг — вызвать начальника всех «неприкаянных душ» — Вия.

Очевидно, жил некогда на Земле человек, который постоянно творил зло. Ни одного доброго дела он никогда не совершил. Кем он был? Возможно, что кровавым правителем далекого-далекого прошлого. Давно уже нет той страны и того народа, которыми он правил, разоряя и уничтожая… Смутные легенды, больше похожие на страшные сказки, остались о том времени, передаваемые из поколения в поколение. Сгусток некогда вышедшей из него энергии как бы закостенел, сохраняя целиком и полностью облик некогда жившего тирана. То, что Хома принял за землю, нависшую на Вия, возможно, кровь невинно убитых жертв. Его лицо полностью отражало характер того, чьим образом являлся Вий — застывшее, ничего не выражающее (многие известные истории тираны имели такие лица). Веки, опущенные до земли, — образ той невозмутимости, с которой тиран творил свои кровавые дела. Человек, энергия которого воплотилась в Вия, был непросто кровавым тираном, обмен веществ, когда он жил, шел примерно так же, как у панночки (может, с большим выделением энергии).

Энергией эта «неприкаянная душа» обладала колоссальной. Если бы Хома не глядел на Вия! Он вышел бы победителем смертельной схватки. Но Хома все-таки посмотрел на Вия. Взгляд получился глаза в глаза. Произошла аннигиляция волн, исходящих из Хомы в волнах, исходящих от Вия, «стена» оказалась разрушенной…

Петушиный крик духи вовсе не прослушали: церковь просто временно превратилась в замкнутую, изолированную от окружающего систему вследствие сосредоточения в ней огромного энергетического потенциала. Но когда задача была выполнена — философ был обнаружен и растерзан, энергии поубавилось: «стену» все-таки было разрушить не так просто, аннигиляция затронула «вещество», из которого состояли «неприкаянные души», время, возможно, пошло вспять. Далее произошла материализация «вещества», из которого состояли призраки. Поэтому «…так и остались они там, завязнувшими в дверях и окнах».