хотя лицо нестарое. Морщины на лбу, а вокруг глаз нету, наверное, потому что эти глаза большие и всегда очень широко открыты. Бледный и тощий, с неухоженными руками, что для богатого муданжца с гласным именем вообще нонсенс. Одежда на нём вся дарёная и дорогая, но сидит плохо, и зелёный цвет ему не идёт.
Он устало берётся за ручку и долго пишет прежде чем предъявить мне бумажку.
'Я самый могущественный из живущих Старейшин. Вся планета на моей ответственности. Я не могу себе позволить разбираться с вашими мелкими затруднениями, когда под угрозой положение Императора. Я взял вас под опеку, потому что Алтонгирел не справлялся, а между ним и мной никого нет. Если тебе нужен совет, как обращаться с ребёнком, спроси Унгуца, у него в отличие от меня были свои дети, и он не презирает Азамата за этот безнравственный поступок'.
— Унгуц всё знает? — уточняю я.
'Догадывается' — черкает духовник.
— Так вы… презираете Азамата? — продолжаю осмыслять написанное.
Ажгдийдимидин некоторое время сидит неподвижно, глядя в одну точку. Потом пишет:
'На Муданге внебрачный ребёнок — это большой грех. Унгуц долго жил на Гарнете, может думать иначе. Я — нет'.
— Вот как… — бессмысленно отвечаю я. Вообще, это всё неудивительно. Ажгдийдимидин до сих пор показывал потрясающую широту кругозора для человека, ни разу не видавшего иностранца. У всех есть свой предел. Не уверена, что, например, моя бабушка смогла бы принять некоторые муданжские нормы поведения. Что ж, ладно, будем разбираться самостоятельно.
Прокашливаюсь.
— Могу вам обещать, что планета не пострадает от наших семейных неурядиц. Я понимаю, что сохранить тайну — дело первостепенной важности, и я уверена во всех, кто её знает. Вы, помнится, просили меня предупреждать, если соберусь делать за вас вашу работу. Ну так вот, предупреждаю. Сделаю, как смогу. Может, не быстро и не с первого раза, но сделаю. Не беспокойтесь.
Встаю и направляюсь к двери. Духовник по-прежнему на меня не смотрит, а внимательно изучает ковёр.
— Кира позвать? — вспоминаю я.
Он мотает головой.
— Его вы тоже презираете? — уточняю.
Духовник не шевелится.
— Знаете, я ведь сама внебрачный ребёнок, — замечаю. — Можете и меня попрезирать за компанию.
Он поднимает взгляд, полный изумления и неверия, и некоторое время смотрит на меня, как будто ждёт, что я признаюсь в розыгрыше, и мир снова встанет с головы на ноги. Но я только неловко развожу руками и выхожу.
В гостиной те же четверо: Азамат сидит поодаль в кресле, сжимая в руках пиалу с гармаррой, Алтонгирел с Алэком в охапке что-то в полголоса вещает понурому Киру. При моём появлении все поднимают головы. Старейшина выходит вслед за мной, кратко кивает Алтонгирелу и бесшумно выскальзывает из наших покоев. Я не знаю, к кому кидаться первому. Кир смотрит затравленно, Алэк обиженно, Алтонгирел выжидательно, а Азамат отчаянно.
— Всё хорошо! — громко объявляю я и улыбаюсь. — Наконец-то всё кончилось, и можно отдохнуть! Азаматик, звякни, чтобы принесли чаю с чем-нибудь сладким. Я слышала, ребята с Гарнета тонну шоколада привезли, самое время её надкусить.
Несмотря на то, что на Муданге в изобилии растёт какао, шоколад они тут не делают, только напиток, или вообще едят плоды как есть.
— Что он тебе сказал? — болезненным голосом спрашивает Азамат.
— Ничего интересного, — пожимаю плечами. — Он нас всех презирает. Я ответила, что это его проблемы. Ну закажи чаю, котик, я очень пить хочу!
Азамат послушно берёт со столика внутридворцовый телефон, вызывает кухни и диктует, чего мы желаем.
— Почему вы ему не сказали, что Азамат — Император? — строго спрашивает Алтоша.
— Не знаю, — пожимаю плечами. — Мы всё время говорили про Азаматову работу, и как-то казалось очевидным, в чём она заключается… Ну и потом, это ведь просто должность… Кто я по профессии, мы тоже не обсуждали.
— Это не просто работа, — вздыхает Алтонгирел. — Для обычных людей Император — практически бог, если не важнее. Боги где-то там, могут вмешаться, а могут и нет. Император же всегда на виду.
Развожу руками.
— Ну прости, протупили. Столько всего надо было сказать и сделать, а потом он сбежал, да ещё Хос…
Алтонгирел хмурится.
— Сбежал? — оборачивается к Киру. — Не советую. Из-под земли достанут.
— Уже понял, — ворчит Кир. — Знал бы тогда, не стал бы и пытаться.
— Ну, в этом я сомневаюсь, — хмыкаю. — Ладно, что в прошлом, то в прошлом, и тебя можно понять.
В этот момент раздаётся стук в дверь и Тирбиш вкатывает столик с чаем и шоколадом.
— Азамат, хватит психовать, вылезай из угла и иди к нам, — окликаю мужа.
Тирбиш во все глаза таращится на Кира.
— Кир, знакомься, — представляю, — это Тирбиш, он нянчит Алэка. Тирбиш, Кир.
— Здравствуйте, — невыразительно произносит Кир. Ну, хотя бы не злобно, и на том спасибо.
— Привет, — Тирбиш широко улыбается своей самой располагающей улыбкой. — Как тебе круто не повезло, парень!
Кир корчит рожу, но по-моему, он просто пытается не смеяться. Я сама прыскаю. Азамат наконец подходит к нам и усаживается на диван рядом с ребёнком. Тирбиш наливает всем чаю, между тем поглядывая на Кира.
— Как же вам так удалось, Хотон-хон? — спрашивает ненавязчиво. — И потом даже не сказали ничего…
— Подробности будут в новостях, — отвечает вместо меня Алтонгирел. — Не приставай, тут и так сложная ситуация.
Тирбиш виновато вжимает голову в плечи и быстро сматывается. Азамат провожает его несчастным взглядом.
— За что ты его так?
— Не хватало тебе сейчас перед слугами отчитываться, — огрызается Алтонгирел. — Чашку взял? Шоколадку взял? Вот и займись.
Я замечаю, что Кир даже не смотрит в сторону стола, так что сама подношу ему чашку и плитку горького шоколада с орехами — уж какой принесли.
Ребёнок зыркает на меня подозрительно.
— Шоколад почти не сладкий, — говорю. — Так что тебе можно. Или боишься, что отравлен?
— Нет, — Кир встряхивается, ёрзает на месте, устраиваясь поудобнее и берёт у меня угощение. Я сама откусываю полплитки сразу и только потом начинаю искать чашку. Надо понять, что мы делаем дальше и как. Надеюсь, у Азамата хватит ума сегодня не работать с подчинёнными, в таком-то жалком состоянии.
— Сегодня, наверное, займёмся делами по дому, — как бы думаю вслух. — Тебе, Кир, надо комнату выбрать, а то та, в которой ты спал, мне кажется, маловата. Обставить, в гостевых ведь ни столов, ничего… Вещи разложить. Азамат, организуй ребёнку мебель.
— И не вздумай сегодня работать, — добавляет Алтонгирел, словно прочитав мои мысли. — Тебя кто угодно в чём угодно убедит. Вообще, прежде чем выходить на улицу, успокойся, а то у тебя вид — как будто любимого коня похоронил, а сам полчаса назад убеждал народ, что случилась великая радость.
