Этого юношу Дани раньше не видел. Ни в студии, ни где-нибудь ещё. Он бы запомнил. Вошедший был не просто красив, в нем была какая-то особая выразительность — в его внешности, в том, как он говорил, двигался… Словно воздух вокруг него искрился. «Кажется, они называют это шармом» — вспомнил Дани. Неожиданный посетитель был старше — лет семнадцати. Кожа его была такой белой, что казалась голубоватой. Ах да, сейчас в моде все оттенки синего и голубого… Вот, и темно-пепельные волосы юноши с синими и голубыми прядями… Гармонирует с кожей… И глаза синие. Соблюдение цветовой гаммы во всем… Дани весело улыбнулся, продолжая наблюдать за посетителем. Ему понравилось, что у того не было никаких затейливых причесок, просто длинные — ниже пояса — волосы перекинуты на одно плечо. Хорошо продуманная небрежность, не иначе. Но производит впечатление. В самом деле, зачем тратить столько времени на сложные укладки? Вот же, и во Флорес встречаются практичные личности…

Посетитель поймал взгляд Дани и направился в его сторону плавной удивительно лёгкой походкой — точно по воздуху плыл. Кажется, его пытались остановить, слух Дани уловил шелест осторожных предупреждений… Но юноша лишь отмахнулся едва заметно — ах, оставьте! — и через секунду Дани уже изучал адресованную ему чарующую улыбку.

— И что же не так? — весело спросил подошедший. Он наклонился, двумя пальцами вытащил из корзины смятый листок, разгладил… — Ну-ка, ну-ка, посмотрим… По-моему, всё идеально, ни одна деталь не ускользнула от Вашего внимания. Что же Вас не устраивает, прекрасный незнакомец?

Он выглядел таким самоуверенным. И так бесцеремонно вторгся в то, что Дани считал своим личным пространством. И он лгал, конечно… «Незнакомец…» Вряд ли на Элпис найдется человек, не знающий, как выглядит младший из Дин-Хадаров. Дани уже собирался поставить наглеца на место, но… Три часа двенадцать минут, потраченных на пернатую загадку… Чужое мнение может оказаться небезынтересным.

— Даже не знаю, как Вам объяснить… — начал Дани.

— А Вы попробуйте. Вдруг, я не такой глупый, как Вам кажется, — ярко-синие глаза смеялись.

Он что же, издевается?! В таком случае…

Пока Дани готовил достойный ответ, юноша умоляюще сложил ладони:

— Простите, простите мне мою дерзость, амир. Да, признаюсь, мне известно, кто Вы. Но я только хотел немного повеселить Вас. Когда я вошел, у Вас был такой огорченный и удрученный вид… Должно быть, из-за этой птицы… А я совершенно не знаю, как вести себя с амирами, я не знаком ни с одним из них лично, и… — он сделал коротенькую паузу, чтобы набрать воздуха. — Я — Арьян Джал, все называют меня Эстэли, это моё сценическое имя, я танцую… Может, Вы слышали… Хотя, вряд ли…

Дани растерянно моргал, оглушенный и несколько сбитый с толку таким беспорядочным, сумбурным потоком информации. Будто все краски разом выплеснули на лист… Ах, да — краски и лист. Три часа двадцать минут… Надо бы повернуть разговор в нужное русло.

— Да, да, Эстэли, я понял, — сухо прервал Дани. — Рад знакомству. А эта птица… Видите ли, она не выглядит живой…

Эстэли изумленно приподнял тонкие брови.

— Конечно, она ведь — чучело.

Дани вздохнул. Потом внимательно посмотрел на собеседника. Не понимает?.. Или, всё же, издевается?..

— Думаете, я этого не заметил? — несколько раздраженно произнес, наконец, Дани. — Я имел в виду…

— Ааа! Я понял, понял! — снова бесцеремонно перебили его. — Вы хотите, чтобы неживое стало живым… Вдохнуть, так сказать, жизнь… чтобы картина обрела душу… Ну, это я очень образно выразился… Знаете, я люблю образно говорить… Сам себя иногда понимаю с трудом… Я и мыслю, преимущественно, образами… С логикой у меня совсем плохо… Поэтому Вам, наверное, трудно понять, что я говорю…

В старых книгах Изначальной упоминалось такое интересное заболевание — мигрень. В данный момент Дани был уверен, что у него начинается первая стадия этого заболевания. Не выдержав, он простонал. Эстэли осекся на полуслове.

— Да, я, кажется, отвлекся… Снова прошу прощения. Вернемся к птице?

— Да, пожалуйста, — устало произнес Дани.

— Вы в точности воспроизводите то, что видите, — и не получается. Но Вы видите чучело — и рисуете чучело. Мне кажется, тут нужно немножко фантазии, воображения.

— Воображения?

— Да. Вообразите птицу живой.

Дани задумался. Вспомнить бы ещё, когда он последний раз видел живую птицу… Эстэли тоже задумался, причем, настолько, что даже замолчал на пару минут. И вдруг встрепенулся.

— А хотите, я Вам помогу. То есть, надеюсь, что это поможет… Тут нужно движение, потому что движение — это жизнь… То есть… — наткнулся на суровый взгляд Дани. — В общем, вот…

Он раскинул руки, встряхнул волосами, запрокинул голову.

— Я — птица, я — взлетаю!

«Глупость какая!» — это первое, что подумалось Дани. Но потом он посмотрел… и нашел, что Эстэли, и впрямь, чем-то похож на птицу, яркую, сильную, красивую. То есть, не то, чтобы похож… Но если дать волю воображению… Длинные изящные руки — как крылья, волосы — как блестящее оперение… и устремленность вверх — будто поймает сейчас воздушный поток и, правда, взлетит… «Вообразить живой». Нет ничего проще!

— Не шевелитесь! — строго приказал Дани.

Он переводил взгляд с Эстэли на птицу и обратно. И рисовал. Движение — именно то, что нужно… Птица расправляла крылья, перышки слегка топорщились от ветра, клюв чуть приоткрыт… Блики света — так, чтобы птичий взгляд стал живым… Вот! Закончил! Четыре часа…

— Это восхитительно! Я не думал, что у амира может быть развита творческая фантазия… Ой, простите, я опять сказал бестактность… Но это великолепно…

Эстэли смотрел на рисунок, приблизившись к Дани настолько, что, склонив голову, касался подбородком его плеча. Дани не стал отодвигаться. Во-первых, он пребывал сейчас в отличном настроении. Во-вторых, контакт оказался неожиданно приятным…

— Вы позволите пригласить Вас в театр? — тихо спросил Эстэли.

Зачем он это сказал?! Только всё испортил…

Эстэли появлялся в студии каждый раз, когда там находился Дани. И каждый раз с одной и той же целью — пригласить Дани в театр. Ссылки на занятость не действовали… то есть, действовали частично. Примерно так: «Очень жаль, что у Вас сегодня нет времени… Совсем-совсем нет? То есть, даже пары часов?.. Даже одного часа?.. Может, хоть на полчасика?.. Нет?.. Готовить себя к управлению государством — это так утомительно, не представляю, как Вы справляетесь… Тогда в следующий раз, да?..»

Своим главным оружием — холодными колючими словами — Дани просто не имел возможности воспользоваться. Эстэли буквально не давал ему слова вымолвить, обрушивая на юного амира водопады ненужной информации, чересчур восторженных комплиментов, последних светских сплетен, более чем странных рассуждений о мироздании и смысле бытия…

… «Глупый, надоедливый, болтливый, легкомысленный… и забавный…» — к такому выводу Дани пришел внезапно, заканчивая однажды утром упражнения на беговой дорожке.

Каждое своё утро он начинал со спортзала. Дед всегда внушал, что тело, пусть даже усовершенствованное с помощью «ф-про», должно содержаться в идеальной форме на протяжении всей жизни. Исен Дин-Хадар как-то показал им с Алегом очередного пациента в центре пластической хирургии. Это был какой-то политик из Торгового Союза. Дани он показался глубоким стариком, он испытал настоящий шок, когда узнал, что «старику» на самом деле всего шестьдесят лет. Подумать только, подтянутый, моложавый Исен Дин-Хадар был старше этого несчастного почти вдвое. «Конечно», — говорил дед, — «Здесь его приведут в порядок, он снова будет выглядеть молодо, но… Вы не имеете права распускать себя до такой степени. Кто поверит врачу, который сам выглядит, как скопище всевозможных недугов?! Поэтому Вы должны содержать свой организм в порядке, заниматься физическими упражнениями, избегать излишеств…»