may lie behind it».
«В этом безумии есть метод»*
(1) См., напр.: Kris Е. Psychoanalytic Explorations in Art. New York, 1952. P. 118–127.
(2) Личность Опицина и его творчество сделались предметом исследования, собственно, лишь в XX веке. Первым, кто обратил внимание на рукописи и рисунки Опицина, хранящиеся в Ватиканской библиотеке, был Ф. Заксль. Однако их углубленное исследование было впервые предпринято сотрудником Варбургского института Р. Саломоном в 30-е, 50-е и 60-е годы XX века (См.: Salomon R. Das Weltbild eines avignonesischen Klerikers. Leipzig, 1930; idem. A Newly Discovered Manuscript of Opicinus de Canistris // Journal of the Warburg and Courtauld Institutes. London, 1953. Vol. 16. P. 45–57; idem. Aftermath to Opicinus de Canistris // Journal of the Warburg and Courtauld Institutes. London, 1962. Vol. 25. P. 137–146). Несмотря на то что им были изучены не все произведения Опицина, труды Саломона остаются наиболее существенным вкладом в разработку проблем творчества этого клирика. Последующие исследования не столько расширяют наши представления о личности и творчестве Опицина, сколько являются попытками свести его своеобразие к симптомам глубокой душевной болезни (Kris E. Op. cit. P. 118–127; Mac Gregor J. The Discovery of the Art of Insane. Princeton, 1992). Напротив, Г. Ладнер рассматривает Опицина в контексте более широкой проблемы средневекового мировосприятия (Ladner G. В. «Homo Viator». Medieval Ideas of Alienation and Order// Speculum. 1967. Vol. XLII. № 2. P. 233– 259). Он сосредоточивает внимание на углублении личности, которое, в частности, выражалось в отчуждении индивида от господствующего социального порядка. Наиболее исчерпывающий анализ наследия Опицина, равно как и его жизненной карьеры, содержится в недавно опубликованной монографии Г. Ру и М. Лаари: Roux G., Laharie M. Art et folie au Moyen age. Aventures et enigmes d'Opicinus de Canistris (1296 — vers 1351). Paris, 1997). Возможностью ознакомиться с содержанием последней монографии я обязан К. Клапиш-Зубер.
(3) Ms. Pal. lat. 1993 и Vat. lat. 6435.
(4) Авторы новейшей монографии об Опицине предполагают, что это были какие-то манипуляции с целью получения церковного бенефиция. См.: Roux G., Laharie M. Op. cit. P. 50.
(5) «О притчах Христа», «Семь слов Марии» — видимо, компиляторские работы, по предположениям М. Лаари и Г. Ру.
(6) Salomon R. Opicinus de Canistris, Weltbild und Bekenntnisse eines avignon-esischen Klerikers des 14. Jahrhunderts // Studies of the Warburg Institute. Vol. I A. London, 1936. S. 214.
(7) Salomon R. Newly Discovered Manuscript of Opicinus de Canistris, p. 45.
(8) Heimann A. Die Zeichnungen des Opicinus de Canistris // Salomon R. Das Weltbild., Anhang 1. S. 295–321.
(9) Pal. lat. 1993. T. 20.
(10) См.: Burdach К. Vom Mittelalter zur Reformation. Berlin, 1913–1928. Bd. II, 1. S.97.
(11) Pal. Lat. 1993. T. 39.
(12) Salomon R. Opicinus de Canistris… S. 68.
(13) Ibid. S. 41.
(14) Ibid. S. 49, 275.
(15) См.: Liebeschutz Я. Das allegorische Weltbild der heiligen Hildegard von Bingen. Leipzig, Berlin, 1930. Tafel III, Tafel V.
(16) Widmer B. Heilsordnung und Zeitgeschehen in der Mystik Hildegards von Bingen. Basel, Stuttgart, 1955. S. 4–5.
(17) Cassirer E. Individuum und Kosmos in der Philosophie der Renaissance. Leipzig, 1927.
(18) Ladner G.B. «Homo Viator»… P. 233–259.
(19) Salomon R. A Newly Discovered Manuscript… P. 49.
(20) Ibid. P. 51.
(21) Delumeau J. La Peur en Occident (XIV–XVIII s.): Une cite assiegee. P., 1978; idem. Le peche et la peur: La culpibilisation en Occident (XII–XVIII s.). P., 1983.
(22) Ladner G. B. «Homo Viator»… P. 233–259.
(23) Salomon R. A Newly Discovercd Manuscript… P. 57. Pl. 15.
(24) Ladner G. B. «Homo Viator»… P. 233–259.
Individuum est ineffabile (несколько заключительных замечаний)*
(1) Dumont L. Homo Hierarchieus: The Caste System and Its Implications. Un. of Chicago Pr., Chicago, L., 1980; ejusd. Essays on Individualism: Modern Ideology in Anthropological Perspective. Un. of Chicago Pr., Chicago, L., 1986.
(2) Мне кажется уместным сослаться на мнение О. Г. Эксле, недавно высказанное им в связи с анализом проблемы памяти и прямо подчеркивающее ее связь с изучением личности и индивидуальности в Средние века: «Индивидуум выражает себя… не только в контексте farna, но и memoria. Это означает, что memoria и индивидуальность пребывают в неразрывном взаимообусловленном соотношении друг с другом. Сказанное касается не только средневековой культуры, но применительно к Средним векам это нужно особо подчеркнуть, потому что такому утверждению противостой'! уже давно доминирующее толкование, согласно которому Средневековье не знало индивидуальности, ни в плане „ментальном“, ни в плане „реальном“… Медиевисты и историки Нового времени все вновь и вновь повторяют тезис о якобы имевшей место статичности средневекового сознания (знавшего лишь „типическое“ и не знавшего индивидуальности, а следовательно, и „развития“)… В противоположность этому необходимо подчеркнуть, что культура memoria есть культура индивидуальности — даже тогда, когда memoria касается групп и поддерживается группами. Метопа всегда связана с индивидами» (Oexle O. G. Метопа als Kultur. Gottingen, 1995. S. 49–50).
А. Индивид в архаическом коллективе*
(1) Radin Р. The World of Primitive Man. N. Y., 1953. P. 37–67.
(2) См.: Одиссей- 1995. M., 1995.
(3) Артемова О.Ю. Личность и социальные нормы в раннепервобытной общине. М., 1987.
В. Понятие «индивид» в скандинавистике: от Грёнбека к Сёренсену*
(1) Gronbech W. Vor Folkesett i Oldtiden. Kopenhagen. Bd. 1. 2. 1909, 1912.
(2) Gronbech W. Kultur und Religion der Germanen. Darmstadt, 1961. Bd. 2. S. 218–219. Перевод К. А. Левинсона. Hamingja — двойник человека, его обычно незримый спутник, воплощение его судьбы и удачи. Грёнбек выдвигает на первый план тот аспект этого феномена, который связывал индивидуальную судьбу с судьбой семьи и рода. Однако, как явствует из саг, индивиды обладали каждый собственной Hamingja, так что в пределах одного круга сородичей могли быть люди, отмеченные индивидуальной «удачей» или «неудачей».
