Утеса», и для этого подошли бы любые средства. Ему нужно было быстро жениться, а Энн оказалась под рукой, провожая его взглядом, полным обожания, смущавшим Генри еще до того, как он выбрал ее на роль жертвы. Да, Энн была принесена им в жертву, но она сама этого хотела. Об этом он напоминал себе тысячу раз. Он не лгал ей. Он ничего ей не обещал. Он не говорил, что любит. По крайней мере, до тех пор, пока они не предстали перед алтарем, и он не произнес клятву. Слова этой клятвы потрясли его до глубины души: «Клянешься ли ты любить и почитать ее во всякий день твоей жизни?» Он ответил: «Клянусь», — и чуть не поперхнулся этими словами.

Но, тем не менее, он не собирался выполнять однажды данную клятву. Генри считал, что быстрый развод станет самым безболезненным способом прекратить эти не нужные ему отношения. Он не слишком задумывался, чем его поступок обернется для Энн, уговаривая себя, что развестись будет менее жестоко, чем продолжать жить с ней, не любя и не замечая ее. Теперь он с большой горечью признавал, что не подумал о последствиях своего решения. И всему виной была необходимость спасения любимого «Морского Утеса».

И вот она, его бывшая жена, так и не ставшая по-настоящему женой, снова здесь, в Ньюпорте, сгибается под бременем всеобщего осуждения. Генри окинул взглядом окружающих и увидел, что многие на него смотрят с сочувствием, как бы пытаясь подбодрить его. Энн же награждали осуждающими репликами. Все с нетерпением ждали, как поступит он, и что будет делать в этой ситуации она. Энн Фостер в данный момент, в буквальном смысле слова, отлучали от высшего общества Четырехсот Семей. С сегодняшнего дня Энн Фостер не пригласят ни в один дом, ни на один прием. Она уже больше не существует — как будто кто-то силой надел на нее шапку-невидимку. И Генри знал, что шапку эту скроил именно он.

Но Генри ничего не мог с этим поделать. Он, просто смотрел на женщину, которая была его женой, и которую он так самозабвенно целовал всего каких-нибудь десять часов назад. Энн продолжала улыбаться, но Беатрис уже всем своим видом показывала, что она готова защитить подругу в любой момент. Энн еще крепче сжала ручку зонтика. Генри вновь ощутил почти непреодолимое желание сделать хоть что-нибудь, что могло бы облегчить ей жизнь. Хотя он осознавал, что не может сделать ничего! Может только наблюдать ее страдания, зная, что является их причиной. Если он подойдет к ней сейчас, это только подольет масла в огонь сплетен, но ничем не поможет спасению ее репутации.

— Отдаю ей должное, — сказал Генри, — какой сильный характер!

— И у девушки рядом с ней тоже, — вставил Алекс, улыбаясь при виде того, как Беатрис орлицей поглядывает на окружающую толпу.

— Давай-ка убираться отсюда. Мое присутствие здесь только осложняет ее положение:

Алекс посмотрел на Генри долгим взглядом и, пожав плечами, последовал за своим другом к выходу из галереи, к пустым сейчас теннисным кортам.

— Тебя не должно удивлять ее поведение, — сказал Алекс, когда они подошли к выходу из «Казино».

— Еще бы, но я удивлен.

— Если ты намерен быть негодяем, Генри, ты не можешь позволить себе обращать внимание на такую мелочь, как раненая птичка или девушка, — хмыкнул Алекс. — Ты знал, что делаешь, когда женился на ней.

— Тогда я не думало том, что делаю, — грустно сказал Генри. — Черт побери, похоже, тогда я вообще был не в состоянии думать.

— Ну, с этим я готов согласиться, Генри иронично прищурил глаза.

— Но ведь именно ты убеждал меня, что я поступаю правильно.

— Я никогда не говорил ничего подобного, — возразил Алекс резко. — Если ты собираешься предъявлять мне претензии, то будь добр, делай это корректно. Я сказал, что женитьба на мисс Фостер — умный поступок. Однако никто, будучи в здравом уме не сказал бы, что это правильный поступок.

— И что же мне теперь делать? — вздохнул Генри.

— Ты ничего не сможешь теперь сделать, мой милый друг. Она погибла. Ты был причиной ее гибели, тебе остается только продолжать.

— А как же она?

— А что она? Она получила болезненный урок в очень раннем возрасте. На мой взгляд, это лучше, чем пробыть десять лет замужем и только тогда обнаружить, что твой муж имеет трех любовниц.

— Ты имеешь в виду печальный опыт своих родителей, Алекс. Не все браки таковы. Мои родители любили друг друга. Такое случается в жизни, дружище.

— Мне не приходилось этого видеть, — нахмурился было Алекс. Но тут же его взгляд прояснился. — Поверь мне, каким бы болезненным ни был этот эпизод для нашей малышки — мисс Фостер, он несет в себе гораздо меньше горя, чем ей пришлось бы пережить, проживи она жизнь с настоящим мужем.

— Спасибо за утешение, — сухо произнес Генри.

Алекс пожал плечами, как бы заканчивая этим жестом дискуссию.

— Пойдем-ка в клуб и расслабимся за игрой.

— Иди один. Некоторые, как тебе известно, должны сами зарабатывать себе на жизнь.

Алекс расхохотался, зная, Что Генри был одним из самых богатых мужчин Ньюпорта, благодаря огромному наследству и удачным капиталовложениям, которые он предпринял, когда завладел своими деньгами. Но, тем не менее, именно его судостроительный бизнес, его первая любовь, бизнес, называемый в высшем обществе просто «хобби», занимал все его мысли.

Генри задумчиво наблюдал за тем, как Алекс шел по Фрибоди-стрит. У него не было желания ехать на верфь и работать над ожидавшими его проектами. Он чувствовал себя не в своей тарелке и знал, что его мучит совесть. Должно было пройти два года, чтобы вина, которая всегда была с ним, атаковала его так остро, и в глубине души он радовался этой боли. Но какой-то частью сознания он понимал, что Алекс прав, — если он надел на себя личину негодяя, он должен избавиться от чувства вины.

Если бы только Энн не была такой гордой, такой храброй и не стала бы вдруг такой красивой. Если бы она оставалась в Нью-Йорке, чтобы он мог, хотя бы обманывать себя тем, что там она счастлива! Если бы только он мог сделать что-нибудь, чтобы помочь ей, думал он, поворачивая на проспект Белльвю. Он поднял глаза и увидел улыбающуюся ему миссис Астор, проезжавшую мимо в своем великолепном экипаже. Ее роскошные черные волосы блестели на солнце. Он наблюдал за тем, как всемогущая ньюпортская матрона подъехала к «Казино» и милостиво улыбалась встречающим ее лакеям, и вдруг ему показалось, что он знает способ спасти репутацию своей бывшей жены и свой неудачный летний сезон.