подвидов. Самое известное дерево в Гайд-парке — лондонский платан. Дерево не просто делится с нами кислородом — его многослойная кора поглощает загрязнения. И многие поколения детей знают, что его круглые семена — яйца, которые откладывают феи. Доминирующим видом в Кенсингтон-Гарденс является каштан. Иногда попадается шелковица. А семья киприотских женщин собирает незрелый миндаль на аллее Лаверс Уок в Гайд-парке. В разгар лета по парку течет тонкий сладкий запах, заставляющий думать, что вы идете по комнатам невидимого борделя, — это цветет лайм. Большие площади зарезервированы для выращивания вереска, дикого ячменя и луговых трав. Какая-то женщина постоянно оставляет на автоответчике менеджера парка угрожающие сообщения из-за того, что семена растений прицепляются к лапам ее собаки.

На протяжении многих лет в Гайд-парке накопилась масса безделушек, памятников, статуй, украшений и мебели, заставляющей вспомнить дома старушек. Ко всему этому относятся с уважением, а порой и с любовью. В северозападном углу парка расположен мемориал Веллингтона, созданный из переплавленных пушек. Его строительство было оплачено женщинами Британии. Монумент представляет собой колоссальную фигуру Ахиллеса в яростной позе; как и полагается классической скульптуре, герой обнажен. Это первый обнаженный мужчина, выставленный в качестве скульптуры в Лондоне. Матери и няни из Кенсингтона были вне себя от гнева, и поэтому к скульптуре был прилеплен фиговый листок, напоминающий парковочный билет для одержимых сексом. Возможно, они были бы возмущены сильнее, если бы узнали, что Ахиллес столь разгневан из-за гибели своего бойфренда. Теперь персонаж в своих фиговых стрингах смотрит на Байрона, стоящего на другом конце Парк-лейн.

В Гайд-парке стоит каменный монолит, воздвигнутый в память о холокосте, есть и кусок гранита, подаренный благодарным народом Норвегии. Есть здесь и достаточно оригинальная статуя, отчасти послужившая источником вдохновения при создании Мемориала Родса[14] в Кейптауне, и печальный обелиск в память о Джоне Хеннинге Спике, расставшемся с жизнью, после того как ему удалось найти исток Нила. Есть здесь и Альберт в космической ракете в стиле готического возрождения, сверкающий золотом и окруженный столь прекрасными аллегориями, что переварить их не по силам ни одному серьезному немцу[15]. Группа в углу представляет четыре континента.

У азиатской гурии, сидящей верхом на слоне, лучшая пара каменных грудей во всем Лондоне. Перед Кенсингтонским дворцом стоят статуи Вильгельма Оранского — подарок кайзера — и королевы Виктории, которая родилась в этом дворце и жила в нем в условиях относительной (по королевским меркам) нищеты. Скульптура поставлена ее дочерью. Есть здесь и маленький терьер, стоящий у фонтанчика с питьевой водой с филейной частью, поднятой в воздух. Этот памятник — в память Эсме Перси, актера, умершего в 1957 году и забытого так быстро, словно он никогда не существовал. Насколько я смог выяснить, чаще всего он играл роли аристократов, а однажды сыграл Афи, главного евнуха в фильме 1935 года под названием «Абдул Проклятый».

Настоящим незабываемым волшебством кажется статуя Питера Пэна работы Фрэмптона — один из самых знаменитых памятников в мире. Несомненно, это самый любимый и прекрасный памятник в Лондоне. Он возник здесь буквально за ночь, был заказан и оплачен Джеймсом Барри, который и придумал Питера Пэна. Барри встретил в садах детей семейства Ллевелин Дэвис, их мать и собаку. И эта встреча вдохновила его на создание величайшей из когда-либо написанных сказок. Но Кенсингтон-Гарденс — не просто место, откуда потерянные своими няньками дети отправляются в страну Нетландию. Это и есть сама Нетландия. Кажется, что любая из сцен книги описывает именно это место. Дерево, на ветвях которого спал Питер, до сих пор живет на цветочной тропе. Статуя на берегу Лонг-Уотер, где он приземляется в птичье гнездо после своего путешествия. Питер стоит на неровном постаменте, украшенном фигурами фей и животных. Он спрятан в алькове из травы и листьев, и вы натыкаетесь на него по чистой случайности.

В течение часа я сидел и смотрел за родителями, приводящими сюда своих детей. Странно, что, хотя дети с огромным удовольствием пытаются найти на постаменте фигурки маленькой мышки и кроликов, самое большое впечатление скульптура производит именно на взрослых. Кое-кто даже пускает слезу. Этот мальчик-мужчина, играющий на дудочке и выдувающий звуки, слишком высокие и нежные для того, чтобы мы могли их услышать, постоянно напоминает родителям, что история, рассказанная Барри, — не о детях, а о взрослых. За всеми перипетиями приключений, романтики и удали кроется печальнейшая истина — мы все взрослеем и то, что мы оставляем за спиной, куда более ценно, чем то, что мы приобретаем.

А еще тут есть мемориал принцессы Дианы. Удивительно, насколько естественно один памятник следует за другим. Культ мертвой Дианы добавил Кенсингтон-Гарденс миллион посетителей. Путь этих паломников часто проходит по уродливым ответвлениям на дороге, напоминающим слезливых «лежачих полицейских». Я бродил по парку годами, но до сих пор так и не знаю, куда ведут эти ответвления. Мемориал Дианы включает собой детскую игровую площадку с пиратским кораблем (иронический кивок в сторону Питера Пэна) и огромный, недружелюбный, исполненный темперамента фонтан, открытие которого вызвало потоки желчных и обидных высказываний и даже непристойных шуток[16]. Однако сейчас, когда шум поутих, он выглядит достаточно шикарным и элегантно бледным. Вода катится и падает с приятным шумом, и множество людей приходит сюда, чтобы поплескаться или просто посмотреть куда-то вдаль застенчивым, скромным и загадочным взором.

Пока я стоял на краю фонтана, ко мне подошел парень в чем-то типа униформы и сказал: «Вы не можете здесь стоять. Тут можно сидеть или лежать, можно пройти в воду, но стоять здесь нельзя». Как же я могу сесть на край фонтана, перед этим не встав на него ногами? «Не знаю», — ответил он и покачал головой. Это было загадкой и для него самого. Мой собеседник оказался не преданным фонтану охранником, а уборщиком по контракту. Он работает на частную компанию, которая поддерживает работу водных потоков. Как ему работается? «Тяжело, приятель. Эту штуку нужно чистить каждый день. Он постоянно покрывается плесенью и становится скользким». Фонтан частят ранним утром, примерно тогда, когда гвардейцы отправляются за своей чашкой кофе.

Это сооружение черпает воду из водоносного слоя глубокого залегания, и все эти галлоны воды затем перекачиваются в Серпентайн. На этапе презентации концепции и строительства горизонтальный фонтан Дианы казался чуть ли не самым глупым вариантом из всех, которые могла выбрать комиссия. Но теперь, десять лет спустя, он кажется на удивление необходимым и элегантным. Несмотря на то что поддержание его работы требует огромных усилий, и почти каждый день начинается с глубокой очистки, фонтан начинает завоевывать все больше поклонников.

Гайд-парк — также место сбора полиглотов всего мира. Здесь можно услышать любой язык и узнать привычки жителей любого уголка планеты. Парк — место, понятное любому человеку. Улицы, магазины или кофейни могут представлять для иностранцев проблему, но парк говорит сам за себя. Во время обеда люди разворачивают свои подстилки и молятся в сторону торгового центра Whiteleys, рядом с парочками, поглощающими на пару сэндвич с беконом. Филиппинские девушки подставляют лица солнцу, а маленькие шайки польских парней обсуждают свои делишки. Огромный негр из Ганы едет на роликах спиной вперед, его ноги сплетаются и расплетаются по ширине всего бульвара, а руки разлетаются в стороны, как у человека, падающего из окна.

В парке всегда присутствует какая-то грусть, неуловимая атмосфера меланхолии, перемежающаяся визгами дошкольников и детей ясельного возраста, катающихся в твердых защитных шлемах на толстых медленных пони, или смехом группок задастых девушек с бутылками пино-гри. Парк — это именно то место, куда люди приносят свою грусть и одиночество. На каждую парочку молодых влюбленных приходится одно разбитое сердце, оставленное на одинокой скамейке; сгорбленные мужчины с наморщенными лбами бесцельно бродят по дорожкам в облаках депрессии, пытаясь прийти в себя. Сумасшедшие и полоумные приходят сюда, чтобы заклинать лесных нимф и легкий ветерок. Потерявшийся в зарослях травы в северной части парка викарий с чемоданчиком и спаниелем останавливает меня и спрашивает, могу ли я напомнить ему об искупительной истине бытия. Несмотря на отчаяние, он спокоен и перегружен своими несчастьями с должной долей вежливости.

Гайд-парк, не имеющий инструкций, направления, правительства или судебной власти, превратился в модель справедливого общества, люди в котором ведут себя хорошо не потому, что должны, а потому, что могут это делать. Толпы свободно приходят и уходят, постоянно сохраняя хорошее настроение. Летним субботним утром здесь может собраться до 20 000 людей, причем каждый будет вести себя вежливо и