— Это все, что ты будешь? — спросил он, когда принесли ее заказ.
— Я поужинаю дома. В последние несколько дней я проводила там не так много времени.
— Угу, слышал, там, в Бруклине был настоящий цирк. Сколько тел они уже откопали?
— Шесть, похоже, все женские. Пройдут месяцы, прежде чем мы обыщем все имение, и могут обнаружиться другие захоронения, о которых мы не знаем. Поэтому заодно надо осмотреть и особняк Марка Мэллори.
Корсак поднял свой эль.
— Как там говорят дамочки вроде тебя?
Джейн посмотрела на его забрызганную подливкой рубашку и подумала: Вот человек, который действительно вложил в эту фразу всю душу. Она подняла свой стакан с водой, и они громко чокнулись, облив пивом его быстро уменьшающуюся горку креветок.
— Есть лишь одна ложка дегтя, — сказала она, берясь за вилку. — Я так и не смогла закрыть дело Джона и Джейн Доу. А ведь именно ее смерть запустила все это.
— Так и не нашли меч, которым ее убили?
— Бесследно исчез. Наверное, той ночью он ушел вместе с существом, что скрылось среди деревьев. Мы никогда не обсуждали это друг с другом. Но у меня есть чертовски хорошая идея насчет того, кто это сделал.
— Достаточно хорошая, чтобы выдвинуть обвинение?
— Честно? Я не хочу обличать его. Иногда, Корсак, делать свою работу означает, что мне придется неправильно поступить.
Корсак рассмеялся.
— Нельзя допустить, чтобы доктор Айлз услышала, как ты говоришь подобные вещи.
— Да, она бы не поняла, — согласилась Джейн. Маура принимала лишь факты, и эти факты несколько дней назад привели офицера Уэйна Граффа к тюремному заключению. Да или нет, черное или белое, для Мауры линия всегда была идеально ясной. Но чем дольше Джейн была копом, тем меньше понимала, где именно проходила эта линия между правильным и неправильным.
Она подцепила салат и отправила его себе в рот.
— Итак, что с тобой случилось? О чем ты хотел со мной поговорить?
Он вздохнул и отложил вилку. Очень немногие вещи, помимо пустой тарелки могут заставить Винса Корсака отложить его вилку.
— Ты знаешь, что я люблю твою маму, — сказал он.
— Ага, думаю, эту часть я уже уяснила.
— Я имею в виду, что
— Здесь, я считаю, можно остановиться. — Она опустила вилку. — Просто скажи мне, что происходит.
— Все, чего я хочу — это жениться на ней.
— И она уже ответила «да». Так что еще?
— Проблема в твоем брате. Он звонит по три раза на дню, пытаясь отговорить ее от этого. Совершенно ясно, что он презирает меня.
— Фрэнки не нравятся любые перемены.
— Он очень расстраивает ее, и сейчас она подумывает, чтобы отменить свадьбу, лишь бы он оставался доволен. — Его глубокий вздох ближе к концу почти сорвался до хныканья, и она отвернулась, разглядывая зал через проход кабинки. Малыш в высоком креслице взглянул на Корсака и зарыдал. Мать выстрелила в Винса злобным взглядом и взяла ребенка на руки. Бедный Корсак, достаточно невзрачный, чтобы напугать маленького ребенка, который не мог увидеть разницы между его грубой внешней оболочкой и добрым сердцем внутри.
— Все нормально, — сказала она, — я поговорю с Фрэнки.
Если это не сработает, она хорошенько настучит брату по голове.
Он воспрял.
— Ты сделаешь это для меня? Правда?
— А почему бы и нет?
— Не знаю. Мне в голову приходила мысль, что ты не в восторге от того, что я и твоя мама вместе. Занимаемся сексом.
— Я просто не хочу слышать грязные подробности, договорились? — Она потянулась через стол и ласково похлопала его по руке. — Ты крутой, Корсак. И делаешь ее счастливой. Это все, что меня волнует. — Она поднялась. — Мне пора домой. Теперь ты в порядке?
— Я люблю ее. Ты это знаешь.
— Знаю, знаю.
— Тебя я тоже люблю. — Он насупился и добавил. — Но не твоего брата.
— Я полностью это понимаю.
Она оставила его наедине с тарелкой морепродуктов и прошла через переполненный зал. Когда она уже почти дошла до двери, кто-то позвал:
— Риццоли!
Это был отставной детектив Бакхольц, который расследовал исчезновение Шарлотты девятнадцать лет назад. Он сидел на своем обычном месте за стойкой со стаканом скотча.
— Я должен поговорить с вами, — произнес он.
— Мне уже пора домой.
— Тогда я провожу вас.
— Мы можем поговорить завтра, Хэнк?
— Нет. Я должен кое-что рассказать, и это действительно важно. — Он осушил свой стакан и хлопнул им по прилавку. — Давайте выйдем отсюда. Здесь чертовски шумно.
Они вышли из «У Дойла» и остановились на парковке. Был прохладный весенний вечер, воздух пах влажной землей. Джейн застегнула молнию на куртке и бросила взгляд на свой припаркованный автомобиль, размышляя, надолго ли затянется разговор и останется ли у нее время, чтобы купить молоко по дороге домой.
— Вы изучили все обстоятельства вашего дела против Патрика Диона и Марка Мэллори? Вы сделали неверные выводы, — заявил он.
— Что вы имеете в виду?
— Это освещается во всех новостях. Два богатых парня в течение двадцати пяти лет вместе охотились на девочек. Вся страна говорит об этом, удивляясь, почему мы не заметили этого раньше. Почему не остановили их.
— Они все делали с умом, Хэнк. Они не оставляли следов и не допускали оплошностей. Им удавалось контролировать ситуацию.
— У Патрика Диона есть алиби на некоторые из этих исчезновений.
— Потому что они похищали девочек по очереди. Мэллори забирал одних, Дион других. Мы уже нашли шесть тел в имении Диона, и я уверена, что обнаружим и остальных.
— Но не Шарлотту. Гарантирую, что ее вы там не найдете.
— Откуда вы знаете?
— Когда я расследовал это дело, то не работал вполсилы, ясно? Может быть, это и произошло девятнадцать лет назад, но я помню подробности. Прошлым вечером я достал свои старые записи, просто чтобы удостовериться в своей правоте. Я
— Хорошо, вы правы насчет этой детали. Это легко проверить.
— Я также прав и насчет Марка Мэллори. Он не мог похитить Шарлотту, потому что у него тоже есть алиби. Он навещал свою мать. Годом раньше она перенесла инсульт и находилась в реабилитационной клинике.
Она взглянула на него в угасающем дневном свете. Бакхольц отстаивал свои записи, поэтому не мог
