ей неповторимые йольские воспоминания.

— Счастливого Рождества, Сьюки! — сказал он и поцеловал ее в щеку.

— За каким вообще ангелом тебе хочется быть вервольфом? — спросила я.

— А что такое? — удивился Том. — Ты же и сама понимаешь, что это круто?

— Круто? — повторила я, стараясь выдержать нейтральный тон, но братья и сестры с детства учатся видеть друг друга насквозь.

— Ну ладно, ты так не думаешь. А мне бы жутко понравилось, — выговорил он с полным ртом лапши. — Представь себе: можешь превращаться в волка, бегать на воле по лесам. Обоняние в тысячу раз острее, чем у нас. Ночное зрение. Волки — это круто.

Увлекшись, он взмахнул рукой с пивом и сильно расплескал его.

— Нигде ближе Канады волки на воле не бегают, — возразила я, пытаясь за ним подтереть. — Если тут в Виргинии ты увидишь волка, то либо в клетке, либо в виде шкуры перед камином. И стреляют в них почем зря, в твоих свободных волков. И если это все так, как в кино показывают, то это не так чтобы ты мог превратиться в волка. Ты не можешь в него не превратиться, когда наступает полнолуние. Можешь мне поверить на слово: ежемесячная биологическая трансформация — это совсем не сахар.

— Я знал, что тебе не понять, — буркнул он несколько мрачновато. — Нет у тебя вкуса к приключениям.

— Ты в самом деле готов это испробовать? — Я показала на старую потрепанную книгу, лежащую между нами на столе. — А моя помощь тебе зачем?

— Заклинание написано очень уж старинным языком, — сказал он. — Я думал, ты мне поможешь разобраться.

Я замотала головой — от раздражения, а не в жесте отказа. Придвинула к себе книгу, сморщила нос. Она пахала плесенью с едва уловимым фоном спичек и тухлых яиц.

— Ты только соусом ее не залей, — предупредил он. — А то профессор Уилмарт меня убьет.

— Я удивлена, что он ее тебе позволил взять, — ответила я. — А он позволил?

Том, услышав вопрос, успел набить себе рот макаронами и начал усиленно жевать, подбирая ответ.

— Ты ее украл, — заключила я. — Том!

— Я ее одолжил, — сказал он наконец. — У него этих старых гримуаров миллион, и несколько дней он одного из них не хватится. Я думал, ты мне поможешь перевести. В смысле, что ты пять лет прожила с одним из ведущих медиевистов.

Я проглотила сардонический комментарий. На горьком опыте убедилась, что сказать правду про моего бывшего, Фила, — это нарваться на комментарий о зеленом винограде. И когда мне рассказывают, какой Фил блестящий ученый, как здорово движется его карьера, как он счастлив со своей новой девушкой, я киваю и улыбаюсь. Никто мне не поверит, если я буду рассказывать, сколько я работы переделала для диссертации Фила. Я уже не та умная в книжках и глупая в жизни девица, которая согласилась его поддерживать, пока он зарабатывал свою степень, и которую выставили на улицу, когда она стала делать свою. Пусть достается своей новой девице, кто бы она ни была, — а я готова ручаться, что это талантливая аспирантка, которая может меня заменить в качестве его ассистента. Вслух я сказала другое.

— Странно, что ты Фила не попросил тебе помочь. Раз уж он такой ведущий медиевист.

— Если бы я еще с ним разговаривал, — ответил он, — может, я бы так и сделал. Я же тебе говорил: после того, как он поступил с тобой, стараюсь с ним вообще ничего общего не иметь.

Да, он мне говорил, но я не так чтобы сразу ему поверила. Хотя, раз он с этой идиотской идеей приперся не к Филу, а ко мне, может, и стоило поверить.

— А к тому же Фил бы просто поднял меня на смех и велел бы не баловаться с силами, которые выше моего понимания.

Похоже именно на то, что мог бы сказать Фил. На самом деле я почти уверена была, что Том его впрямую цитирует. И это объясняло одну загадку: как вообще Том нашел гримуар с заклинанием вервольфа. Фил. Этот сукин сын держал эту книжку у Тома перед носом, как морковку перед ослом, перевел столько, чтобы Тома по-настоящему зацепило, а потом отказался помочь. Дергать Тома за ниточки Фил всегда умел.

— Послушай, если ты не можешь это разобрать… — начал Том.

— Я могу, — перебила я. — Но не могу сегодня. Если вы, первокурснички, этого не заметили, то напоминаю: оценки за первый семестр должны быть выставлены к понедельнику, и я должна еще успеть проверить кучу работ, если хочу сохранить свое место.

— Но ты это сделаешь? — уточнил он.

— Я попытаюсь.

К Тому вернулось хорошее настроение. Я вынесла тарелку печенья, его любимого, и мы перевели разговор на другие темы.

— Только ты не забудь про заклинание, — сказал он, надевая куртку. — А ты не можешь снять фотокопию с нужной страницы, и я тогда отнесу книгу обратно?

Обратно — профессору Уилмарту? Или Филу?

— Не могу. Мне может понадобиться вся книга. Представь себе: я тебе переведу заклинание, а там в конце: «Добавить щепоть порошка летучей мыши — смотри рецепт на странице сорок три».

— Ага, ври больше.

— Серьезно. В такой работе часто нужно смотреть слово или фразу в контексте. А вся книга — это куда больше контекста, чем пара страниц. Книга мне нужна полностью.

— Ладно, — согласился он. — Только ты с ней поосторожнее.

— Постараюсь. До четверга, Том.

— До четверга?

— Рождественский ужин? Индейка с салатами?

— И правда. Я и забыл, что это совсем близко. Значит, до четверга.

Правда ли он забыл, что Рождество совсем рядом? Или он нарочно не замечает приближение всего лишь второго праздника без наших родителей?

Вообще-то, зная Тома, я скорее подумала бы, что он ищет отмазку за подарок, который забыл мне купить.

Когда он шел от моего жилья при гараже на улицу, я смотрела ему вслед. Живущий в главном доме мелкий и злющий лхасский апсо миссис Грогран — лхасский раптор мы его называем, — услышал его шаги и яростно тявкал минут пятнадцать. Хотелось бы, чтобы миссис Грогран выглянула и убедилась, что это