искорки.
– Уважительная причина. Но это не переводи, – на всякий случай предупредил Кречетов.
– Андрей Владимирович!.. – протянул Бестужев.
Селах собрался уходить, когда гвардеец задал ему еще один вопрос. Переводить же стал, когда за хозяином закрылась калитка.
– Вы знаете, куда пошел Селах, Андрей Владимирович?
– Куда? – без особого любопытства спросил Кречетов.
Он еще переваривал про себя былую местную заварушку.
– На собрание жителей по поводу нападения хитчей, – изрек Бестужев. – Будут дружно решать, надо ли устроить ответный набег, или подождать до более удобного случая. По местным традициям все важные собрания проводятся накануне обеда. Не позже, чем за час.
Кречетов неопределенно повел головой, мол, у каждого народа могут быть свои обычаи, и лишь потом до него дошло.
– Вот именно, – подтвердил молчаливую догадку Бестужев. – Кушать ведь все хотят, и затягивать собрание никому в голову не придет. Обед на столе стынет! Не что-нибудь!
– Да… – выразительно прокомментировал Кречетов и лишь затем добавил. – А, может, так и надо? Чтобы меньше слов, а больше дела?
Прислушивающиеся к разговору казаки рассмеялись первыми. Офицеры присоединились к ним лишь несколько мгновений спустя.
Глава девятая
Первые мальчишки стали возвращаться вскоре после ухода Селаха. Никаких известий они не принесли. Оно понятно: селение довольно большое и было бы странно, если бы пропавший студент обнаружился сразу.
– Что-то наши не едут, – Бестужева гораздо больше интересовала задержка казаков с Буйволовым, чем пропажа какого-то разночинца.
Студент все равно найдется. Буйволов, понятное дело, тоже. Только пора бы им уже объявиться. Стрельбы не было, просто так казаков никому не взять, и тем не менее, расставаться было неприятно.
К есаулу у Бестужева было двойственное чувство. С одной стороны, потомственный гвардеец привык смотреть свысока на серую армейскую кость. С другой – до аристократической утонченности Буйволову было так же далеко, как Михаилу, зато во всех повадках есаула чувствовался опытный вояка. А прирожденных воинов Бестужев, истинный дворянин, уважал.
Кречетов тоже не стал выражать беспокойство. Лишь кивнул в ответ, мол, давно пора.
Андрей Владимирович корил себя за разделение экспедиции. Надо было наплевать на все трудности, и вести сюда всех. А теперь, вдесятером, много ли сумеешь сделать?
И казакам еще ничего не сказано…
– Наверно, проводники запугали туманом, – чтобы развеять грустные мысли, пошутил Кречетов.
Бестужев немедленно встал в позу и принялся декламировать очередной экспромт:
Окончания стиха Кречетову услышать не удалось. Бестужев чуть замялся, подыскивая рифму, и в паузу влез даже не подошедший, а подбежавший Мюллер.
– Андрей Владимирович, извините! Можно вас на минутку?
Военных профессор традиционно жаловал не слишком, а уж гвардейских хлыстов терпеть не мог.
– Говорите, – кивнул Кречетов.
У него от офицеров тайн не было. Вернее – почти не было.
Мюллер несколько замялся. Бестужев уловил причину и демонстративно принялся поигрывать зажатым в руке стеком. Стек он таскал на английский манер, дабы резче выделяться на общем фоне.
– Я тут попытался замерить долготу, – смерился с присутствием Бестужева профессор. – Понимаете, Андрей Владимирович, получается какая-то ахинея. Такого просто не может быть. Вы только посмотрите.
Он протянул начальнику листок с измерениями.
– А вы уверены, что замеряли именно это? – влез в разговор Бестужев. – Может, задумались и вместо долготы извлекли квадратный корень из какого-нибудь уравнения?
Вспыхнувший от возмущения профессор наградил его таким взглядом, что гвардеец едва сдержал довольную улыбку.
– Я проверил полученные данные. То же самое.
Вычислениям профессора Кречетов привык доверять.
– Вы хронометр проверяли? – спросил первое, что пришло в голову полковник.
– Обижаете, любезный Андрей Владимирович! Приборы в полном порядке.
– Понимаете, Карл Иванович, я не вполне уверен, что сутки здесь длятся наши двадцать четыре часа.
– Вы правы, – протянул Мюллер. Ему стало несколько неудобно, что он не подумал о подобной возможности. События накатывались так, что до сих пор не было времени на вдумчивые неторопливые исследования. Затем профессор хлопнул себя ладонью по лбу и торопливо проговорил. – Все время забываю про другой мир, и необходимость узнавать буквально все. Вплоть до самого элементарного. Та же сила тяжести, например.
– А я-то думаю, отчего так легко себя чувствую! – воскликнул Бестужев.
Стоять молча он не любил. Раз уж нет другого развлечения…
– Так займитесь этим, Карл Иванович. Продолжительность суток, вероятные координаты. Если можно – что за звезда светит в небе. Явно же не солнце.
Самого полковника точные науки интересовали в той степени, в какой помогали справиться с заданием. Или – мешали ему. Но здесь все было крайне важным, и без всевозможных вычислений и определений было просто не обойтись.
Хватало и других проблем. Пока шел разговор с профессором, сразу шесть или семь мальчишек подбежало к казакам, загомонили что-то на своем языке, и Цыганков, задав пару уточняющих вопросов, направился к командиру.
«Надо спросить, как он умудряется понимать здешнюю речь,» – машинально подумал Кречетов.
В следующий миг ему стало не до праздного любопытства.
– Разрешите доложить, ваше высокоблагородие! Пацаны говорят, будто господин Воздвиженский вышел из селения и направился к скалам.
– Зачем? – от Михаила Кречетов подсознательно ожидал любой глупости, однако не такой же и не сейчас!
– Не могу знать. Местные видели, как он шел, а зачем, кто ж его знает? – урядник едва сдержался, дабы не раскрасить речь парой цветастых оборотов. – Может, сдуру, а, может, искал чего.
Худших причин Цыганков в случившемся не нашел. Дезертирство в чужих горах было равносильно самоубийству, а войти в сговор с врагами аминов студент физически не мог.
– Так, – теперь, получив информацию, Кречетов не колебался. Только жалел, что людей практически нет. – Цыганков! Отправляемся немедленно. Втроем по следам студента. Вам, Василий Дмитриевич, надлежит остаться здесь. Отвечаете за имущество и за Мюллера с отцом Александром.
Он специально назвал Бестужева по имени-отчеству, стараясь подсластить пилюлю.
– Почему я, господин полковник? – вскинулся гвардеец.
– Больше некому. Казаки по части поисков опытнее. Должен же кто-то, черт возьми, остаться в селении! – не сдержавшись, выругался Кречетов. – Или вы хотите бросить все?
Уточнять, что не доверяет местным жителям, полковник не стал. Нет, он их и не подозревал ни в чем прямо, но мало ли что может случиться, если ввести их в искушение? В дальних экспедициях бывает всякое.
– Я офицер, а не охранник!.. – гордо вскинулся Бестужев.
– Это приказ, господин поручик! – в голосе Кречетова прозвучал металл.
Ему действительно больше некого было оставить на месте. За Мюллером в подобных делах требовалось
