намечаемый ужин с подружкой уже не мог состояться: в разгромленную квартиру ты ведь ее не пригласишь? Ну, пока, дорогой. Нет, нет, мне разговаривать некогда, я должна спешить! Пока!» И она повесила трубку, а потом повалилась с хохотом на подушку.
Я перепугалась: «Зойка! Неужели ты это сделаешь?» — «И не подумаю! Но ты представляешь, как он сейчас мчится домой?» — «Представляю и не завидую». — «И это еще не все! Будет еще серия звонков. Обещаю тебе недурной спектакль с запуганным мужчиной в главной роли».
После этого Зойка встала, приняла душ, а потом вышла бодренькая и потребовала ее накормить. А часа через два она снова позвонила Олегу, но уже домой: «Олеженька? Ты знаешь, дорогой, я что-то плохо себя почувствовала после разговора с тобой, вот только сейчас пришла в себя. Так что свою акцию я решила перенести. Ты часиков в семь собирался отправиться за своей студенточкой? Ну, я из-за уголка тебя посторожу, и как только ты уйдешь, так я к тебе в гости и нагряну.
Обещаю, что создам для вас самую уютную обстановочку, какую только смогу придумать! Нет, говорить нам не о чем. Пока, дорогой!» А ближе к вечеру Зойка вовсе расхулиганилась: она каждые полчаса набирала номер Олега, а как только он подходил — вешала трубку. Судя по всему, он из дому так и не вышел, и запланированное свидание у него сорвалось. А перед сном она еще раз ему позвонила и сказала: «Зря ты, Олеженька, судьбе сопротивляешься. И тебе из дома не выйти, и я должна время терять. Все равно ведь тебе некуда деться от того, что я тебе обещаю. Замок сменишь — бесполезно, квартирка-то на первом этаже. Так что ты жди». Он ждал и трясся, пока не оказался в нервной клинике. Тогда лишь она от него отступилась. А вскоре нашла другого и с ним теперь счастлива.
История четвертая,
Когда мы с мужем еще работали в райкоме комсомола, жили мы в доме с дровяным отоплением. По всему двору стояли поленницы дров, а между ними жильцы пробирались к своим подъездам. Сараев ни у кого не было, в подвалах почему-то всегда стояла вода, поэтому все держали дрова прямо во дворе. И, конечно, соседи порой крали дрова друг у друга, когда своих не хватало. К тому времени в большинстве ленинградских домов уже было паровое отопление, но с дровами все равно было туго. А еще находились такие ловкачи, что и вовсе собственных дров не имели, только краденными и топили. Ну, все терпели это положение на манер стихийного бедствия: не стоять же с ружьем возле своих дров, будь они неладны! Да и воры были осторожные: крали исключительно ночью и не грабили кого-то одного, а брали из разных поленниц. Потому-то все терпимо к этому и относились.
Но жила у нас во дворе некая Поликарпова, бывшая фронтовичка и ужасная зануда. Ходила она в мужском пиджаке с орденскими планками и постоянно твердила о своих боевых заслугах. Особенно, когда вела скандал с соседками. А скандалистка она была страшная, все боролась за соблюдение «социалистической законности». Нет, чтобы сказать: «Марья Ивановна, почему вы забываете свет в коридоре гасить?» Она же подбоченится и орет на всю квартиру: «Государство заинтересовано в экономии электроэнергии, а товарищ Петрова подрывает экономику страны, транжиря электроэнергию даром! А ведь Владимир Ильич сказал, что «коммунизм есть советская власть плюс э-ле-ктри-фи-ка-ци-я всей страны! Вот из-за таких мы коммунизма до сих пор и не можем построить!» Представляете, куда хотелось бежать при этом бедной Марье Ивановне?
И вот эта Поликарпова обнаружила раз и другой, что у нее крадут дрова. Новый скандал уже на весь двор: «Советская Конституция, самая передовая в мире, разрешает личную собственность. Следовательно, тот кто крадет дрова у граждан, нарушает конституционный закон о собственности, оскорбляет нашу советскую Конституцию!» На тему кражи дров она заставила жильцов провести общее собрание. Люди ей говорят: «Да бросьте вы шуметь по пустякам. Подумаешь, два полена!» А она кричит: «Мне дров не жаль, мне важен принцип! В Финляндии за воровство еще недавно сразу руки рубили!» Тут один пенсионер, тоже вояка, ей говорит: «Брось врать, Поликарпова. Я в финскую войну воевал, что-то немного видал я одноруких финнов. Да и сейчас вон они к нам в Ленинград каждое воскресенье приезжают водку пить: много ты видела одноруких? Стыдно тебе, фронтовичке, людям такого желать, чтоб они руки лишились из-за поганого твоего полена. Мало тебе дров — бери у меня! Все равно в будущем году паровое проведут. Хватит нам дров, еще и останутся». Но та не унимается: «Если наша домовая общественность в лице заслуженного пенсионера отказывается способствовать соблюдению законности, то чего же мы можем ждать от простых обывателей? Ну, ладно. Я одна буду бороться с преступниками, они у меня не уйдут от справедливого возмездия!» Тут не выдержала соседка Поликарповой, та самая Марья Ивановна, которую она больше всех допекала: «Да побойся ты Бога, Дарья Васильевна! Неужто ты за дрова мстить людям собираешься? Да может у человека топить нечем, достать негде? Ведь и всего-то он у тебя, как ты сама говорила, два раза только и попользовался. Плюнь и забудь, не трави себе душу-то!» Но Поликарпову было
