У нас не было еды, мало воды, а в пещеру набилось столько народа, что нельзя было даже лечь. И вдруг кто-то прокричал, что приближаются американцы. Моя мать — сильная женщина. Она не могла позволить нам умереть. За мгновение до взрыва она бросила нас на землю и накрыла матрацем. Взрыв был такой мощный, что у меня до сих пор звенит в ушах. — Он достал слуховой аппарат. — С потолка на нас посыпались огромные камни.

Отчетливее всего я помню ужасную тишину после взрыва. Погибло более 110 человек. К счастью, моя семья уцелела. Американцы захватили нас, но не тронули, а, наоборот, кормили. Война, наконец, закончилась, и пришло процветание. Моя мать живет вместе с моей женой и детьми. Днем после школы внуки регулярно навещают бабушку.

Спустя несколько месяцев во время повторной поездки на Окинаву я посетил Камату в центре для престарелых, где она находилась. Около тридцати пожилых людей сидели за столами, болтали или что-то мастерили. Рисунки на стенах и настольные игры делали центр похожим на детский сад. Однако здесь, как во многих подобных местах, все же пахло мочой. Скрючившиеся старички, ковыляющие с ходунками; старушка, сгорбившаяся в кресле, у которой из угла рта, словно прозрачная спагетти, свисала нитка слюны… Хотя ни Камада, ни Годзэи не имели возможности поселиться в таком месте, мне показалось, им гораздо лучше жилось дома, где есть сад, моаи и где к ним постоянно забегают внуки.

Мы нашли Камату, болтающую с тремя другими женщинами примерно ее возраста. Она была совсем маленькая — ростом не выше 122 см — и одетая в цветастую рубаху. Короткие седые волосы зачесаны назад, открывая лоб. Столетнее лицо испещрено морщинами, словно тыква после сильных морозов. Почти глухая, она, тем не менее, сохранила острый ясный ум. Зоркий взгляд свидетельствовал, что она отдает отчет обо всем происходящем вокруг. Камата улыбнулась, когда я уселся рядом.

Я рассказал, что путешествую по миру и беседую с долгожителями и что ее история самая удивительная из всех мною услышанных. Могу ли я расспросить ее поподробнее?

— На мою долю выпало немало страданий, — сказала она, затронув тему, типичную для многих окинавских долгожителей. — Многие годы я голодала. Мой муж и старший сын были убиты на войне.

Я спросил о пещере.

— Да, я была там. Был сильный взрыв, но я выжила и мои дети тоже. — Тут она увидела, что я делаю записи, и заметила, взмахнув рукой в воздухе: — Довольно! Не хочу говорить о прошлом. Я устала от него. Сейчас я счастлива. У меня достаточно еды, меня окружают друзья. Зачем вспоминать страдания, если настали лучшие времена? Я пережила все трудности, и они сослужили мне хорошую службу, потому что дали возможность радоваться сегодняшнему дню.

Можно ли считать умение Каматы оставлять прошлое в прошлом и жить настоящим моментом своего рода методом борьбы со стрессом, который объяснял ее долголетие? Или все дело в трудностях, скудном питании, близкой связи с семьей и общении с внуками? За редким исключением самые здоровые долгожители обладали такими же темпераментом и мировоззрением, как Камада, Годзэи и Камата.

В течение последующих трех недель мы с Рико встретились с десятком долгожителей — они во многом походили друг друга. Мы беседовали с Йосиэй Сирома, загорелым мужчиной из Нахи, который раскрыл секрет своего долголетия — леденцы. Он не только ел сладости каждый день, но и делал их сам, размельчая сахарный тростник и варя его на заднем дворе.

— Если вы едите столько сладкого, как вам удалось сохранить такие красивые зубы?

— Они искусственные, — засмеялся Йосиэй, доставая белые вставные челюсти.

Гимнастика — обязательное ежедневное занятие 94-летнего Коутоку Киндзё. Оно помогает сохранять гибкость, столь необходимую для бодзюцу (боевого искусства с применением длинного шеста) и каждодневных поездок в сад на мотоцикле.

Фуми Тинен ни разу в жизни не сказала грубого слова — ни разу за все 99 лет своей жизни. Мы встретились с ней на рынке Нахи, где она держит палатку с одеждой. Обаятельная улыбка и завязанные в пучок волосы делали ее похожей на бабушку, которую хотелось бы иметь любому из нас. Вот ее секрет долголетия: «Каждый день есть угря, работать там, где можно общаться, и не питаться ничем, что другие рекомендуют как здоровое и полезное!»

Для сохранения молодости хозяин гостиницы Исикити Такана каждый день молится. «Мои предки наблюдают за мной, — рассказал мне 99-летний Исикити. — Я никогда не прошу долгой жизни, просто выражаю благодарность еще за один день. Так я напоминаю себе о том, как важен каждый наш день». Мы навестили 105-летнего Сейрю Тогу-ти, чей икигай заключался в уходе за садом и игре на лютне. Все соседи любили его и охотно за ним присматривали.

Целое утро я провел на пляже Нахи вместе с Фумиясу Ямакава, бывшим банкиром. Каждое утро в 4:30 он на велосипеде отправлялся на пляж, полчаса плавал, полчаса бегал, занимался йогой, а затем встречался с другими окинавскими старожилами: они все вместе становились в круг и смеялись.

— Зачем? — поинтересовался я.

— Это витамин У, — пояснил он. — Ты улыбаешься с утра, и улыбка придает сил на целый день.

Всех окинавских долгожителей объединяют общие черты — резкий юмор, дружелюбный нрав, закаленная в трудностях признательность за то, что у них есть в настоящем, а также следование традициям и жизнь, полная смысла. Все это могло бы послужить ключом к разгадке секрета их долголетия. Однако они не имеют под собой научного основания. Нельзя делать выводы о всем населении по нескольким историям. И вот тут на сцену выступает доктор Нобуёси Хиросе, один из самых видных японских ученых, занимающихся вопросами долголетия.

Во время моего пребывания в Токио Грег договорился об обеде с доктором Хиросе. Невысокого роста, эксцентричный, с хорошим чувством юмора и звонким смехом, Хиросе описывал мне свой 15-летний опыт изучения долгожителей.

За последние сорок лет, заметил он, процент долгожителей в Японии резко возрос. Я спросил, может ли он дать объяснение этому.

— Единственный общий фактор, который нам удалось выявить, — разнородность долгожителей. Другими словами, все они разные.

Как и все заслуживающие доверия ученые, Хиросе избегал однозначных выводов. Однако после нескольких порций саке доктор разговорился. Хиросе обнаружил, что долгожителям свойственно потреблять меньше жиров, белков, углеводов и калорий (преимущественно в силу их более низкой массы тела). Долгожителей от молодого поколения отличает также любовь к овощам и молочным продуктам. Они необязательно едят больше или меньше других, но их рацион богат кальцием, витаминами и железом.

Хиросе потянулся к портфелю и вытащил карту с красными точками, отображающими распределение долгожителей по Японии. Каждая точка обозначала десять долгожителей. На самых северных островах точек насчитывалось крайне мало. Однако к югу их плотность увеличивалась, а на Окинаве скопление было настолько плотным, что напоминало большое красное пятно.

— В Японии проживает семь супердолгожителей на миллион человек, — заметил Хиросе, имея в виду людей старше 110 лет. — На Окинаве их соотношение составляет 35 на миллион. Возможно, причина в том, что на более холодном севере пожилые люди чаще умирают от респираторных инфекций. Или в том, что на Окинаве у жителей есть возможность круглый год выращивать свежие овощи и реже употреблять в пищу маринады и мясные консервы. А может быть, преимущество дает окинавцам солнце?

Это подтверждало теорию Грега о витамине D.

Он сменил тему и принялся рассказывать об исследовании, касающемся счастья, над которым он работал вместе с коллегами.

— Мы видим, что люди в возрасте от 40 до 80 склонны меньше радоваться жизни, — сказал он, рисуя на бумаге U-образную кривую. — К 80 их самочувствие снова улучшается. Когда женщина достигает 100 лет,