— Вы заметили, кстати, как легко она встает и садится? Сколько пожилых людей в Америке могут с такой легкостью подниматься на ноги? Годзэи больше ста лет, и за день ей приходится вставать и садиться раз по тридцать. Для человека ее возраста она необычно сильна и проворна. Это исключительно важный фактор для старческой смертности, поскольку после определенного возраста падения и переломы имеют обычно фатальные последствия.

Примерно в девять утра наша хозяйка извинилась и отправилась готовить завтрак. Поднявшись на ноги уже в девятый раз за время нашего визита, она отправилась на кухню, где зажгла огонь под вчерашним супом. Всыпала туда свежей моркови, редиски, тофу, столовую ложку пасты мисо и оставила вариться. Между делом она убралась на кухне, вытерла полки, раковину и даже окно. После этого пододвинула к плите стул и уселась наблюдать за супом. Пламя отбрасывало слабый отблеск на лицо Годзэи. Мне подумалось, что в этот момент я наблюдаю за счастливым финалом человеческой жизни. Не ощущалось ни слабости, ни сожаления о надвигающейся смерти, скорее умиротворение — удовлетворение от жизни, свободной от устремлений и обязательств, которые тяготили ее в молодые годы.

Она налила подогретый суп в миску, поглядела на него несколько долгих мгновений и пробормотала: «Хара хати бу». Бросила на меня быстрый взгляд и опустила глаза на миску, словно выжидая чего-то. Тут до меня дошло, что, наверное, она хочет поесть в одиночестве? Я объявил о своем уходе.

— Большое спасибо, — поблагодарил я, слегка кланяясь. — Могу ли я навестить вас еще раз?

— Если нужно, — усмехнулась она. И широко улыбнулась.

Грег и Крейг вернулись в Наху, но перед отъездом Крейг предложил мне заглянуть еще в одно местечко в «голубой зоне» Окинавы. Нужно было вернуться на Мотобу и на пароме добраться до крошечного острова Иэ, расположенного в 16 км от берега. Там, как явствовало из его записей, я найду восемь людей старше ста лет при населении в 5300 человек — поразительная концентрация долгожителей. «Удачи, мастер Дэн. Расскажешь потом, что найдешь».

В тот же день мы с Рико уселись на паром и через полчаса добрались до Иэ, крошечного острова, на котором возвышался вулкан высотой 1679 м. До сих пор мы воспринимали Окинаву только через призму ее растущей славы «голубой зоны», однако у многих американцев этот остров ассоциируется с трагическими событиями. Битва за Окинаву была крупнейшей операцией на тихоокеанском театре военных действий во время Второй мировой войны. С апреля по июнь 1945 года союзные войска бросили против японцев 1300 кораблей и десятки тысяч войск. В этой битве погибло или было ранено около 70 тысяч американских солдат и моряков, а потери мирного населения на Окинаве составили от 100 до 150 тысяч.

Мы склонны считать жителей Окинавы японцами, но на самом деле это отдельный народ — преимущественно крестьяне, — бывшее Королевство Рюкю, которое в конце XIX века поработили японцы. Им были чужды имперские замашки токийских правителей, вынудивших их участвовать во Второй мировой войне. Старики вспоминают, что японские солдаты использовали окинавских призывников в качестве живых щитов, заставляя тех выступать против армейских пулеметов вооруженными лишь бамбуковыми копьями. Американские военные корабли уничтожили около 600 тысяч жилищ и выпустили более 1,7 млн снарядов в битве, получившей название «Стальной тайфун». Сражение в буквальном смысле изменило топографию острова.

Участие острова Иэ в битве за Окинаву продолжалось шесть дней. Многие были убиты. Одним из погибших был Эрни Пайл, военный корреспондент, лауреат Пулитцеровской премии, в чьих очерках запечатлен героизм и гуманность американских солдат во время Второй мировой войны. Его убитые горем товарищи воздвигли деревянный крест на месте его гибели. Сегодня надпись на каменном памятнике гласит: «На этом месте 77-я пехотная дивизия потеряла друга, Эрни Пайла. 18 апреля 1945 года».

Высадившись на берег, мы с Рико арендовали велосипеды и направились в местную ратушу, чтобы договориться о встрече с мэром. Нам нужно было получить разрешение взять интервью у долгожителей. Мы рассчитывали, что встречи придется прождать до следующего дня, однако секретарь сразу же провела нас к мэру и предложила зеленого чаю.

— Чем могу помочь? — спросил мэр.

Обходительный мужчина лет примерно 35, он, казалось, был далек от суровых правил этикета Нахи. Мы поинтересовались, не знает ли он кого-нибудь из восьми долгожителей, проживающих на острове.

— Я знаю одну женщину, Камату Арасино, — сказал мэр. — Невероятная женщина. Она наша местная героиня.

Он подошел к шкафу и вынул брошюру по истории острова, пролистал до страницы, где говорилось о Камате, и начал читать. Рико переводила:

Дождливый апрельский день. 43-летняя Камата Арасино вместе с тремя детьми и 130 другими жителями деревни скрывалась в крошечной пещере. За пять дней до этого американские войска атаковали остров Иводзима и уничтожили почти половину населения. Военные корабли обстреливали остров с моря. Единственным укрытием несчастных крестьян была пещера. Им говорили, что американские солдаты, захватив их в плен, замучают до смерти. Поэтому на случай захвата жителям деревни раздали гранаты, чтобы те могли взорвать себя и спастись от мучительной смерти. Через несколько дней американские войска высадились на западном берегу острова и постепенно продвигались вглубь острова. В панике жители решили взорвать гранату. Но буквально за долю секунды до взрыва Камата поняла, что хочет жить. Схватив детей, она кинулась в дальний угол пещеры. Белая вспышка, оглушительный грохот, и потолок пещеры рухнул…

— Удивительная история, — заметил я. — Камата все еще жива?

— Да, — ответил мэр. — Она до сих пор живет здесь, в деревне.

— Могу я с ней повидаться?

— Почему же нет.

Мэр вывел нас из здания ратуши и показал на простой дом, стоящий ниже по улице всего в одном квартале.

74-летний Сигеити, лысый мужчина с не сходящей с лица улыбкой, открыл нам дверь.

— Камата — моя мать, — ответил он, когда я сообщил, что ищу женщину, выжившую в пещере. — Я был в той пещере вместе с ней.

Он пригласил нас в гостиную, мы сняли обувь и уселись, скрестив ноги, за низкий столик. Хозяин налил нам зеленого чаю.

Он добродушно посмеялся над моими вопросами.

— До войны приходилось очень тяжело, — начал он рассказ. — Как и большинство местных жителей, мы жили за счет того, что сами выращивали. Три раза в день питались бататом, иногда перепадало немного рыбы. Раз в год, на лунный Новый год, забивали поросенка и ели свинину. Но все равно большую часть времени ходили голодные.

Он улыбнулся.

— Потом разразилась война. Есть было нечего. Мы питались мисо и пили дождевую воду. Когда в апреле 1945 года здесь высадились американские войска, они бежали по берегу, паля из пулеметов — тра- та-та-та, — Сигеити изобразил пулеметный огонь. — Военные корабли обстреливали нас с моря. Больше половины жителей острова погибли.

— Вам не кажется странным принимать сейчас в доме американца? — спросил я, испытывая легкое чувство стыда, представляя «противника» той войны.

— Нет, — он отмахнулся, жестом давая понять, мол, тогда было другое время.

После этого я расспросил его о пещере и об истории, рассказанной мэром.

— Настоящий кошмар, — сказал он. Улыбка сошла с его лица. — Мы прятались от американских пуль.