— С ума сошла? Ты же только что родила. Давай лучше я схожу.

— Нет-нет. Я прекрасно себя чувствую. Даже хочется встать и размяться.

— Не придумывай! — Впервые вижу женщину, которая после родов подскакивает и куда-то бежит. Смотрю, как Хизер осторожно сползает с высокой кровати. — Ты уверена, что действительно готова встать? Почему не хочешь, чтобы я сходила?

— Ты слишком уютно выглядишь под этим одеялом. Моя очередь о тебе позаботиться.

Хизер вытаскивает из сумки халат, надевает и нетвердой походкой направляется к двери.

Да, с этой решительной особой не поспоришь. Снова откидываюсь на спинку кресла-качалки и сквозь прозрачную стенку колыбели смотрю на малыша. Гевин сладко спит, сжав в кулачки крошечные пальчики. С такими родителями вырастет настоящим бойцом. Интересно, каким будет мой ребенок? Серьезным, вдумчивым и спокойным, как Адам? Или ярким, эмоциональным и красивым, как Бретт? Поглаживаю живот и молча молюсь, чтобы Господь послал легкие роды. Стук в дверь прерывает сладкие мечты.

— Войдите, — говорю я, ожидая увидеть медсестру. Но когда дверь открывается, решаю, что, должно быть, все еще витаю в облаках. Входит Бретт. — Что ты здесь делаешь?

— Приехал, как только узнал. — Выглядит он встревоженным. Лицо потное, дышит тяжело, как будто бежал. — Как ты себя чувствуешь?

— Немного устала, но, в общем, хорошо.

— А ребенок?

— Просто чудо. Посмотри. — Показываю на колыбельку. — Но все-таки, зачем ты примчался?

Бретт смотрит на малыша, и на глазах появляются слезы. И как узнал, что я здесь?

— Какая красота! — Бретт не может отвести глаз и не замечает, как по щеке катится слеза. Плачущий мужчина на редкость сексуален. — Мальчик или девочка?

— Мальчик.

— Мальчик! — Голос срывается от избытка чувств. Никогда не думала, что младенец способен вызвать у Бретта такую нежность.

— А имя у него уже есть?

— Гевин.

— Да, конечно. В честь твоего отца. Но ты действительно хорошо себя чувствуешь? Все в порядке?

— Да, в полном порядке. — С какой стати он так беспокоится?

— Перл, почему ты скрыла от меня, что ждешь ребенка?

— А как ты узнал?

— Няня сказала, когда привезла Тэкери.

О Боже! Совсем забыла, что на сегодня запланирована встреча с отцом.

— Сказала, что у тебя будет ребенок и что ты в «Кедрах». Перл, почему ты от меня утаила?

— Не знаю. — Теперь понимаю, что глупо было молчать. — Наверное, испугалась, что снова сбежишь, когда Тэкери только к тебе привязался. Испугалась, что снова в тебя влюблюсь. Испугалась, что снова мир рухнет, как и после рождения Тэкери. — Бретт сжимает край колыбели и опускает голову. — Только недавно пришла в себя и боюсь рисковать.

— Если бы ты только знала, как хочется повернуть время вспять. Больше всего на свете. — Говорит он настолько искренне, что недолго и поверить. — Помнишь тот день? Тэкери уснул, и мы остались вдвоем…

— Так это был ты?

— Не надо шутить. Для меня это важно. — Глаза действительно серьезны. — С тех пор никак не могу тебя забыть. Думаю день и ночь, ночь и день. Не знаю, как убедить тебя вернуться. Готов сделать все, что угодно. Готов умолять и ждать. Но неопределенность угнетает. Даже не знаю, видела ли ты мою валентинку.

— Какую валентинку?

— В небе. Не хотелось писать слишком откровенно, но почему-то я не сомневался, что уж кто-кто, а такая нежная девушка, как ты, точно поймет, что это для нее.

— Значит, это все-таки твоя работа?

— Конечно, моя. Хотел показать, что мечтаю о тебе, но, в то же время, боялся раскачивать вашу с Адамом лодку. Это было бы неправильно. Вот и решил, что лучший способ — признаться в любви и ждать. А еще сказал себе, что даже если придется ждать вечно, буду ждать вечно.

Я молчу. До чего способен довести человека безнадежный романтизм? Но таков Бретт Эллис. Готова ли я ему поверить?

— Ах да. Совсем забыл сказать, что купил Тэкери железную дорогу.

— Какую?

— Ту самую железную дорогу твоего отца. Ты же призналась, что очень не хочешь с ней расставаться. Продавалась на интернет-аукционе еще весной, а пришла по почте совсем недавно.

Не могу удержаться от смеха.

— И что же здесь смешного?

— Ничего. Просто я и сама сделала несколько ставок. Бретт тоже смеется, но потом снова становится серьезным.

— Поверить не могу, что Адам выгнал тебя беременной. Как он смог?

— Видишь ли, — я неловко улыбаюсь, — для этого у него были достаточно веские основания. Но теперь уже все в порядке — мы друзья.

— И что же ты собираешься делать?

— Буду воспитывать ребенка вместе с Тэкери. А ты что подумал? Что откажусь?

— Перл, позволь мне позаботиться о вас. — Бретт наклоняется и умоляюще смотрит в глаза. — Очень хочу тебе помочь. Хочу искупить вину. — Он неожиданно опускается на колени и хватает меня за руки.

— Встань, а то медсестра подумает, что ты делаешь мне предложение, — шутливо предупреждаю я.

— А может быть, так оно и есть. Что бы ты сказала, если бы я попросил выйти за меня замуж?

— Сказала бы, что просьба несколько экстравагантна. — Мы снова смеемся.

— А если серьезно? — Бретт откашливается и принимает театральную позу: теперь он стоит на одном колене. — Перл, понимаю, что вел себя как последний идиот. И все же позволь обратиться с просьбой. Мне безразлично, что ребенок не мой. Главное, чтобы ты была рядом. Пожалуйста, выходи за меня замуж.

Он говорит чуть осипшим от волнения голосом, а смотрит тем самым взглядом, от которого сердце сразу начинает прыгать. Вот и сейчас скачет так, словно пытается поставить олимпийский рекорд. Приказываю себе не спешить с выводами.

— Но ведь я замужем, — привожу веский аргумент. — Дважды нельзя.

— Какая мелочь! — отмахивается Бретт, продолжая упорно смотреть в глаза. Чувствую тепло его рук: нежное прикосновение убеждает красноречивее слов. — Обещаешь подумать?

— Пожалуй, подумаю. — Пытаюсь ответить безразличным тоном, но не очень-то получается. Когда-то рядом с Бреттом я чувствовала себя любимой и защищенной, и сейчас снова очень хочется прильнуть, прижаться, согреться в уютном объятии. Закрываю глаза и наклоняюсь — поцелуй неизбежен.

Бретт тоже устремляется вперед.

— Понимаешь, дело в том… — шепчет он. Губы совсем близко, я даже чувствую дыхание. — Дело в том, что я люблю маму маленького Гевина.

— Что?! — кричу я и открываю глаза. — Кого ты любишь? — Я отталкиваю Бретта с такой силой, что бедняга теряет равновесие и падает.

Сердито вскакиваю. Как он смеет?! Как смеет делать мне предложение, а уже в следующую минуту признаваться в любви к Хизер?! Что же это такое, черт возьми? Решительно шагаю к двери, чтобы выпроводить нахала. Видеть не желаю! Но на полпути внезапно понимаю, в чем дело, останавливаюсь и начинаю хохотать. До чего же способно довести уязвленное самолюбие!

Бретт выглядит растерянным и смущенным — в немалой степени оттого, что сейчас, без одеяла, моя беременность оказывается очень заметной.

— Так ты решил, что это мой малыш? — сквозь смех спрашиваю я. — Каролина сказала, что я поехала