— Мы позаботимся. Научим ухаживать за ребенком, дадим возможность продолжить учебу. Сейчас запускаю специальную программу. — Он подходит к фонтанчику с питьевой водой и наполняет бумажный стакан.

— Не хочешь пить?

Я качаю головой.

— Это мой любимый проект, Перл, и мне очень хотелось, чтобы ты его увидела. Хочешь знать, почему меня сфотографировали вместе с Беллой? — Бретт залпом опустошает стакан. — Можешь назвать еще кого-нибудь, кто вырос без родителей? И кто, по-твоему, сможет дать дельный совет по организации подобного заведения? — Он пристально смотрит, пытаясь угадать, поняла ли я, что к чему. — А уж ты-то должна лучше всех знать, что прессе доверять нельзя. — Бретт широко улыбается, а потом начинает смеяться.

Подхожу к круглому столу под ярким зонтом и почти падаю на пластиковый стул. Накатывает волна облегчения. Оказывается, все так просто объясняется! Незачем было беситься и лить слезы. Вела себя как последняя дура.

— Я позвонил бы раньше, но ты ведь запретила. Не хотелось вторгаться между вами с Адамом: ситуация ведь не самая простая.

Смущенно ерзаю на стуле. Бретт впервые вспомнил о том злосчастном дне, а мне хотелось бы окончательно о нем забыть.

— Проект серьезный. — Чувствуя мое смущение, он возвращается к нейтральной теме. — Чтобы организовать приют, потребовалось несколько месяцев. Я приезжал сюда каждый день: следил за строительством, вел переговоры с социальными службами, отбирал подходящих сотрудников. Делал то, что должен делать. Сниматься в кино — отличное занятие, но здесь идет настоящая жизнь. — Его лицо светится воодушевлением. — Здесь я приношу реальную пользу реальным людям.

Не могу сдержать улыбку: Бретт так искренне и наивно стремится произвести благоприятное впечатление. Надо признаться, это ему удается. Вижу перед собой прежнего идеалиста, готового изменить мир.

— Понимаешь, — он берет стул и садится рядом, — хотелось привезти тебя сюда, чтобы показать, как я изменился. Хотелось доказать, что я стал другим. А Беллу попросил ничего не говорить, потому что сам хотел все рассказать и показать.

Неожиданно подступает жажда. Да, наверное, надо все-таки выпить воды. День очень теплый. Подхожу к фонтанчику, беру из стопки бумажный стакан и подставляю под холодную струю. Столько событий за одну неделю — стоит только подумать, как начинает кружиться голова.

— Тебе здесь нравится? — робко спрашивает Бретт.

— Да. — Подробнее ответить не могу: окончательно запуталась в переживаниях.

— Сейчас все авторские отчисления и проценты уходят сюда, — продолжает Бретт. — Надо сказать, деньги немалые. — Он задумчиво качает головой. — Но в ближайшее время непременно организую сбор средств: предстоит много расходов. — Начинает увлеченно перечислять первоочередные нужды.

Я улыбаюсь и делаю вид, что слушаю, хотя голос, постепенно отходит на второй план, а мысли возвращаются к бумагам, которые просматривала утром.

Чувствую себя так, как, наверное, чувствовал Ньютон, сидя под яблоней. Яблоко падает, бьет по макушке, и в голову внезапно приходит единственно верная идея. Чеки авторских отчислений. Вот оно! Наконец вспоминаю, где видела название «Арденн инкорпорейтед». И как только можно было не догадаться? Теперь ясно, что все это означает. Это означает, что необходимо срочно заняться одним важным делом.

— Перл, ты меня слышишь? — Бретт берет меня за руку. — Нормально себя чувствуешь?

— Что?

— С тобой все в порядке?

— Прости. Мм… понимаешь, мне необходимо срочно вернуться к Эшли.

— Я тебя чем-то обидел?

— Нет. Я…

— Зря привез тебя сюда?

— Нет. Но сейчас необходимо как можно быстрее уехать.

— Дело в Адаме? Я переживал, боялся, что навредил. Если могу чем-нибудь…

— О… нет. Честно говоря, он меня выгнал, — сообщаю неожиданно для себя самой и удивляюсь беспечности собственного тона. Не собиралась ничего говорить Бретту, но хранить секрет не имеет смысла. А сейчас голова занята иными, более важными вопросами.

— Он тебя выгнал?

— Да. Узнал о нашей встрече.

Бретт прикрывает глаза.

— Теперь ясно, что означал тот звонок.

— Какой звонок?

— Адам позвонил и сказал, чтобы я позвонил тебе.

— Что? — От удивления, растерянности и отсутствия подходящих слов начинаю смеяться.

Адам звонил Бретту? За кого же он меня принимает? Может быть, за рабыню, которую можно запросто отдать, подарить? Считает, что я не в состоянии сама за собой присмотреть? Не знаю, что делать и как жить? Да как он посмел звонить?! Как посмел думать, что если я не с ним, то, значит, вернусь к Бретту?! Как посмел вмешаться?! Только извращенец способен позвонить бывшему мужу своей жены после того, как вышвырнул ее на улицу и заблокировал все кредитные карты! Я оскорблена. Мне не нужна опека — ни Адама, ни Бретта, ни кого-то еще.

— Будь добр, отвези меня, пожалуйста, в Западный Голливуд, — сухо прошу я.

Бретт выглядит озадаченным.

— Сердишься?

— Нет. Да. Нет. Слушай, отвезешь или взять такси?

— Конечно, отвезу. К Эшли?

— Да.

— Ты живешь у него?

— Пока.

— А потом?

— Отвези, а?

— Перл, может быть, все-таки подумаешь… — Он хочет взять меня за руку, но я отстраняюсь.

Подумаю о чем? О том, чтобы начать с той самой точки, на которой закончился предыдущий раунд? О том, чтобы притвориться, как будто он нас не бросил? О том, чтобы притвориться небеременной? Та встреча оказалась жуткой ошибкой. Жестокой ошибкой, потому что меня застигли врасплох. Но больше ничего подобного не случится. Мне никто не нужен. Позабочусь и о себе, и о своих детях — да, об обоих.

— Будь добр, отвези в Западный Голливуд.

Когда Бретт привозит меня к дому Эшли, оказывается, что дядя с племянником до сих пор не вернулись из Диснейленда.

— Спасибо, — говорю я и равнодушно отворачиваюсь.

— Можно зайти? — спрашивает он.

— Нет.

— А можно будет снова тебя увидеть?

— Не знаю, — отвечаю я и убегаю в подъезд, на ходу нащупывая в сумке ключи от квартиры. Честно говоря, понятия не имею, что думать о Бретте. Ясно лишь одно: необходимо самой обеспечивать нас с