такие же, как в день Нового года, исключая жертвы, приносившиеся по случаю новомесячия, но с сопутствовавшими возлияниями. При праздновании всех упомянутых праздников должны были приноситься соответствующие жертвы, помимо обычных, по обету, от усердия и мирных.

Согласно завету, человек мог дать обет Господу выполнять что-то определенное или, напротив, воздерживаться от чего-то в какой-то определенный период времени. В книге Чисел не уточняется, какие именно обеты могли даваться или как их следовало давать, либо отменять. Эта глава только учит, как важно держаться обета, коль скоро он дан.

Если человек давал обет (обещание делать то-то и то-то) или зарок (обещание не делать чего-то), то должен был безоговорочно выполнять их. Если незамужняя дочь дала обещание такого рода, и ее отец не воспротивился этому, она должна была сдержать обещание. Но если отец запрещал ей, то обещание ее считалось аннулированным. В отношении замужней женщины такую же ответственность в этих вопросах нес муж ее.

Вдова или разведенная, дав обет, несла за него такую же ответственность, как мужчина. Если муж знал об обете, данном его женой, и молчал какое-то время, а потом запрещал ей, то вина за это ложилась на него. Это значит, что после какого-то периода времени обет обретал силу и мог быть отменен лишь ценой соответствующего жертвоприношения.

Племени Левия назначалось сорок восемь городов, шесть из которых должны были стать городами- убежищами, где могли бы укрываться убийцы.

Эти сорок восемь городов равномерно располагались на всей территории, занятой Израилем. Их должно было выделить для левитов каждое из племен, действуя по справедливости: племена с большими наделами должны были предоставить левитам больше городов, а племена с меньшими наделами – меньше.

Если человек совершал неумышленное убийство, то имел возможность скрыться в одном из этих городов-убежищ от мстителя и таким образом сохранить себе жизнь в ожидании суда. Три таких города- убежища должны были быть на восточном берегу Иордана и три – на западном его берегу. В этих городах обвиняемый в убийстве обретал защиту, как среди людей, относившихся к нему нейтрально.

В законе дается определение умышленного убийства. Если кто-то ударит другого предметом, который может быть причислен к смертоносным орудиям, как-то: куском железа, камнем или деревянным предметом, и получивший удар умрет, то преступника следует считать убийцей, поскольку он воспользовался орудием убийства. Таковой искать защиты в одном из городов-убежищ не мог, но становился объектом преследования со стороны мстителя, и сам подлежал смерти. Мстителем обычно выступал один из членов семьи убитого, и на него в интересах общества возлагалась ответственность за отмщение убийце смертью же. Такая же судьба ожидала всякого, кто совершал преднамеренное убийство, то есть по причине явно враждебного отношения к своей жертве.

Однако, если человек убивал другого по чистой случайности, толкнув его или нечаянно сбросив на него что-нибудь, либо уронив на него камень, то такой нечаянный убийца имел право на убежище в одном из упомянутых шести городов, чтобы жить там, пока дело его не получало разрешения между обществом израильским и мстителем. Если оказывалось, что убийство действительно не было умышленным, то обвиняемому разрешалось вернуться в город-убежище, чтобы оставаться там до смерти первосвященника. Если же он выходил за пределы этого города до времени, то мог быть безнаказанно убит мстителем.

Смерть первосвященника символизировала в этих случаях прощение или отпущение греха человекоубийства.

В любом случае для обвинения в убийстве следовало располагать свидетельскими показаниями о происшедшем. Важно, однако, что одного свидетеля было недостаточно. Далее, убийца не мог отделаться штрафом (выкупом) или как-то иначе искупить себя. Если он виновен, то должен был умереть. Также и убийца по неосторожности, приговоренный к пребыванию в одном из городов-убежищ, не мог предложить за себя денежную компенсацию (выкуп). Причина столь строгого подхода состояла в том, что кровь, пролитая при убийстве, оскверняет землю, и «очистить» ее можно было лишь кровью самого убийцы. Не годилось, чтобы земля, на которой жил Израиль и пребывал Господь, обитавший в среде Израиля, оставалась оскверненной. Таким образом, кровная месть была не предметом выбора, а необходимостью, продиктованной богословскими понятиями.

В постановлениях, которые Моисей дал ранее, он повелел, чтобы имущество человека, не имевшего сыновей, по смерти его, наследовали его дочери. Постановление это было продиктовано специфическим случаем, связанным с дочерьми Салпаада, потомка Манассии, из клана Галаада. И вот возник новый вопрос: как поступать с наследием, если дочери человека, не имевшего сыновей, выйдут замуж в другие племена? В случае дочерей Салпаада, например, перейдет ли земля их от Манассии к другим племенам? Останется ли она у других племен и после Юбилейного года? (Напомним, что в Юбилейный год, наступавший через каждые пятьдесят лет, всякое имущество, приобретенное у другого или отданное в залог, требовалось возвращать его первоначальному владельцу). Может ли случиться, что этого не произойдет с землями, перешедшими к другим племенам по брачному контракту, заключенному владелицей земли?

Моисей согласился с обоснованностью подобных опасений и во избежание потери племенем его земельных наделов приказал, чтобы дочери Салпаада (и другие девицы в подобной ситуации) выходили замуж только в пределах своего клана. Таким образом, каждому из израильских племен гарантировалась его территориальная целостность. Итак, дочери Салпаадовы вышли замуж за своих двоюродных братьев по линии отца, и их наследие было удержано как владение их клана.

Книга Чисел завершается констатацией того, что все сказанное в ней было передано Моисею Господом на равнинах Моавитских. Заявление это, несомненно, свидетельствует, что Числа являются, таким образом, словом Самого Бога, переданным Израилю через Его слугу – Моисея.

Книга Второзаконие, написанная по принципу «вассального договора», носит все-таки характер проповеди. Моисей проповедовал Израилю Закон, стремясь к тому, чтобы слово Божие запечатлелось в сердцах иудеев. Его цель – привести народ к обновлению Завета, заключенного на Синае, т. е. добиться, чтобы евреи обновили свои обязательства перед Богом. Он понимал, что только предавшись безоговорочно в волю Господа, народ мог надеяться войти в Обетованную землю, одержать победу над ее жителями и жить в Обетованной земле в процветании и мире.

Израиль должен был осознать, что земля была его «уделом» по воле Господа, Бог подтвердил это клятвою, когда обещал дать эту землю их отцам. Иудеям не следовало забывать того, что Бог уже сделал для них и 'слушаться гласа Его', «бояться» Его, любить Его и 'прилепиться к Нему'.

Книга Второзаконие, как составная часть Торы, интересует нас с точки зрения формирования религиозной веры. В ней много материала, позволяющего приблизиться к пониманию сути иудаизма.

В 4-ой главе Моисей изложил народу 'инструкцию', исходившую от Бога ('торах' – слово, переводимое как «закон», означает инструкцию или постановление), относительно того, как должен Израиль «ходить» перед Богом. Ради личного и всенародного процветания надо было соблюдать условия завета, выраженные в форме постановлений и уставов. Впервые постановления и уставы были даны израильтянам через три месяца после того, как народ вышел из Египта. Таким образом, Второзаконие соответствует не какому-то новому завету, а служит обновлению завета, данного прежде. Обновление завета произошло восточнее р. Иордан, близ Беф-Фегора.

Моисей торжественно обращается со словами 'слушай, Израиль'. Эта обращение свидетельствует о том, что предваряемое им слово не является чем-то случайным, это условие, абсолютно необходимое для выживания Израиля как народа. Говоря, что Господь, Бог ваш, поставил с вами завет на Хориве, а не с отцами нашими, Моисей тем самым доводил до сознания народа, что этот завет предназначен был руководить живыми, а не мертвыми. Моисей имел право сказать

так, потому что был посредником завета.

Интерес представляет толкование Моисеем заповедей (5:6-21).