то, что блокирует стратегический уровень мышления и действия. Невежество может заключаться, в первую очередь, в неверном выборе идеи и точек приложения сил. Безволие проявляется в неспособности действовать каждый день; его основной вызов состоит в предложении довольствоваться положением момента и не предпринимать попыток что-то изменить. Невежество и безволие в глазах большинства являются очевидным злом, потому с ними можно организовать успешную борьбу, их можно сравнительно легко победить.

Но самым убийственным для личности становится дисфункция духовности. Наиболее распространенным вызовом активному человеку может оказаться путаница целей и средств. Вместо усовершенствования качеств личности и плодов своей деятельности такой индивидуум сосредотачивается, например, на упорном продвижении своего бренда или своего дела, оформленного под определенной, пусть даже привлекательной вывеской. Какое-то время это может действовать, но ослабленный дух плохо воспринимает и мало использует магию вещего слова, силу позитивной веры, мощь созидательного намерения. Если все подменяется и исчисляется деньгами, успех не может быть глобальным, всеохватывающим, расходящимся волнами в пространство. Прежде чем приступить к наступлению на успех, и в том числе связанный с финансовыми прибылями, стоит задуматься об этом. Все, что можно исчислить деньгами, слишком мало стоит. Нужно стремиться выше, смотреть дальше, развиваться шире.

Хотелось бы привести откровение одного из наиболее крупных личностей ХХ века Эриха Фромма. Незадолго до смерти этот неординарно мыслящий человек рассказал об одном своем незыблемом принципе. «С тех пор как я стал способен мыслить, я оставлял утро для теоретической работы, т. е. придерживался правила: утром не заниматься делами, связанными с заработком… У меня всегда было чувство: утро принадлежит мысли, а не заработку».

Нельзя не согласиться с Гербертом Уэллсом в том, что история цивилизации «по сути своей есть история идей». Но из этого многообещающего постулата можно вывести заманчивое заключение: если мы окажемся способными не просто созерцать эти идеи, но очень тщательно их анализировать, то непременно отыщем для себя новые возможности. Нет никакого сомнения: идеи материальны. Они являются огненными наконечниками летящих единым потоком мыслей. Более того, долгое пользование историческим телескопом наводит на еще одну дерзкую мысль: человек только тогда начинает дышать полной грудью, когда обретает достойную идею. У человека появляется новый, более высокий смысл жизни, а дробление идеи на множество отдельных шагов-ориентиров и достижение их придают красочность и глубину пребыванию в этом мире. Идея может быть великой или малой, в зависимости от личного выбора индивидуума, но какова бы она ни была, у ее хозяина возникают новые, более острые ощущения, растет самоуважение, появляется возможность со временем развить свою идею, трансформировать ее в миссию. При этом тщательный анализ жизненного опыта знаменитых личностей позволяет сделать однозначный вывод: чем выше планка идеи, чем более сложной, недостижимой она кажется, тем счастливее человек, который борется за реализацию этой идеи. Поле деятельности современного человека настолько необъятно, что и возможности нахождения новых идей безграничны. Сколько на свете людей, столько может быть и новых идей, число плоскостей самореализации неисчислимо.

Откуда черпаются идеи, способные покорить мир? Давно замечено, что новые прорывные формы самовыражения, феноменальные задумки, новаторские мысли, как правило, «выплывают» на незащищенных догматическими канонами стыках наук, дисциплин, направлений. Если смотреть на верхнюю часть пирамиды, имея в виду на ее вершине реализованную идею, то нельзя не обратить внимание на определяющий признак любого новшества. А именно, это новое непременно выпирает из общего контекста известного в мире как пересечение, дополнение, уточнение, углубление ранее созданного и внедренного в повседневную жизнь цивилизации. В самом деле, какую бы мы ни взяли плоскость человеческой деятельности, всякий раз будем сталкиваться с появлением периодов усовершенствования, модернизации первичной идеи. Или выведения самостоятельных, иногда намеренно привитых к первородному древу ветвей. Точные науки, литература, живопись, скульптура, музыка, мода – все развивается по сходной парадигме.

Возьмем для иллюстрации набивший оскомину и в то же время знакомый каждому психоанализ Зигмунда Фрейда. Даже если отбросить философские труды Фридриха Ницше, Сёрена Кьеркегора, опыты врачевания Франца Месмера, Мэри Беккер-Эдди, Жана Мартена Шарко, вклад целой плеяды иных предшественников, Фрейд предстает перед человечеством в облике титана, оформившего контуры совершенно новой, необыкновенно влиятельной науки. Но уже при его жизни большая часть его учеников проявила завидную сообразительность в придании дополнительных импульсов грандиозной идее своего именитого учителя. Они невольно как будто стали отступниками, а на самом деле не только фактически создали самостоятельные ветви невероятно раскрывшейся науки, но и прославили того, кто построил фундамент. По сути, Карл Юнг, Альфред Адлер, Карл Абрахам, Отто Ранк, Шандор Ференци создали отдельно развивающиеся направления психоанализа. Почти с каждым «утерянным» мэтром учеником и последователем связаны определенные идеи, которые ассоциируются с их именами. Карл Юнг глубоко проник в бессознательное, утвердив архетипы, классификацию психотипов, коллективное бессознательное. Отто Ранк применил метод доктора Фрейда для изучения культурных и исторических феноменов, психоаналитического объяснения мифов и древних легенд. Позднее Роберто Ассаджоли соединил со своим именем ныне неотъемлемое от психоанализа понятие «психосинтез». Эрих Фромм, не имея медицинского образования, изначально не будучи психологом, дерзко увел психоанализ из области врачевания и развил до социальной психологии. В конце концов его «гуманистический психоанализ» стал предостережением страшных последствий душевной болезни современного общества. Позже его идеи развил Ролло Мэй, оформив их еще в одно новое направление науки – экзистенциальную психотерапию. А математик Ричард Бендлер и лингвист Джон Гриндер создали революционное направление в психологии – НЛП, или нейролингвистическое программирование. Начав с моделирования человеческого мастерства, они сумели объединить свои знания и навыки в таких областях, как вычислительная техника, лингвистика и язык тела. Антонио Менегетти стал основоположником такого популярного направления, как онтопсихология. Еще один ученый Станислав Гроф со своей женой Кристиной вышел за пределы классического психоанализа, создав фактически еще одну новую дисциплину – трансперсональную психологию. Наконец, пластический хирург Маквелл Мольц, который с целью реабилитации своих клиентов вник в глубины психологии, пришел к потрясающему выводу: «Самое важное открытие века в психологии – это открытие внутреннего образа… Поведение, личность и достижения закономерно связаны с вашим внутренним образом». Это открытие позволило доктору Мольцу написать руководство по достижению состояния счастья, после которого он приобрел повсеместную известность и… прозвище Доктор Пигмалион. И так далее. Кажется, что сегодня столько наук с психоаналитической основой, сколько и известных людей, связавших свои идеи с этой плоскостью. Можно сформулировать эту мысль и по-другому: сколько людей пожелало стать известными и реализовать свою миссию, столько и новых направлений деятельности появилось в мире.

Если присмотреться внимательнее, то все это лишь глубокие желоба, веером расходящиеся от центральной идеи Фрейда. И каждый раз мы имеем дело со стыковкой психоанализа с другой наукой или