этом из уст мужчины!

И она говорила правду, потому что была вовсе не рыжая, а светлая блондинка, с ярким золотистым отблеском.

* * *

Однажды Наполеон долго беседовал с одной актрисой. Польщенная вниманием, она попросила пожаловать ей его портрет. Но эта была милость особая и исключительная, и, чтобы показать ей, что ее просьба была чересчур смела и неуместна, он вынул из кармана наполеондор со своим отчеканенным профилем и, подавая ей его, сказал:

— Извольте, вот вам мой портрет.

* * *

Парижский архиепископ Беллэ дожил до 96 лет. Однажды Наполеон, вспомнив его годы, пошутил, что он проживет ровно целый век.

— Ваше величество, — отвечал веселый старец, — неужели вы мне даете всего четыре года жизни?

* * *

Некто Панье, отец очень известного во времена империи художника, был простым почтальоном. Однажды, в то время как он сопровождал почту, на него напали и почту разграбили какие-то разбойники. Панье судили и лишили места. Многие, ближе ознакомившиеся с делом, знали, что он не был виноват и пострадал напрасно, жалели его и искали случая как-нибудь устроить ему встречу с Наполеоном. Но если Панье-сын был хорошим живописцем, то Панье-отец уж вовсе не был хорошим оратором. Его друзья и близкие знали, что, представ перед Наполеоном, он не сумеет и рта раскрыть и из этой аудиенции ровно ничего не выйдет. Надо было сочинить ему речь и заставить выучить ее наизусть. Речь ему сочинила жена, и сочинила хорошо— кратко, ясно, вразумительно и красноречиво. Представ перед Наполеоном, Панье начал свою речь:

— Государь, я злополучный почтальон, которого предательски ограбили на Лионской дороге в ночь на 15-е число прошлого месяца…

Говорил он эту речь, как ученик на экзамене, и это бросилось в глаза Наполеону.

— Кто это тебя выучил так говорить? — спросил он Панье, по своему обыкновению отрывисто и сурово.

— Моя жена, государь, — пробормотал Панье, сразу утративший равновесие. Наполеон улыбнулся и отвернулся. На этот раз так ничего и не вышло. Но скоро нашли новый случай; отставной почтальон снова очутился лицом к лицу с владыкой Франции.

— Кто это такой? — спросил Наполеон, уже позабывший Панье.

— Государь, — начал вновь Панье вызубренную речь, — я злополучный почтальон, которого… и т. д.

— Ах да, помню! — проговорил Наполеон. — Хорошо, я распоряжусь.

И в самом деле, Панье был снова принят на службу. Но теперь настала другая беда; надо было снова предстать перед Наполеоном и благодарить его. Значит, надо было жене сочинить, а ему вызубрить новый текст. Сочинили и вызубрили. Когда же пришел момент говорить эту речь пред Наполеоном, она целиком выпала у Панье из памяти и он машинально начал декламировать прежнее:

— Государь, я злополучный почтальон, которого предательски ограбили…

— На Лионской дороге в ночь на 15-е число прошлого месяца! — подхватил Наполеон. — Знаю, выучил наизусть, ну тебя!

* * *

В 1814 году, во время горячего боя, генерал Себастиани прислал к Наполеону своего адъютанта за инструкцией. Наполеон стоял, глубоко задумавшись, и не слышал или сделал вид, что не слышит, что говорит посланный. Тот настойчиво повторил свои слова.

— Убирайтесь вы к… — вскричал Наполеон, который в горячие минуты не был особенно разборчив в выражениях.

Адъютант оказался не из робких. Он обратился к начальнику штаба Бертье, стоявшему рядом, и громко спросил его:

— Ваше превосходительство, как мне понять приказание, отданное его величеством?

Тут только Наполеон одумался, выслушал адъютанта и передал ему свой приказ.

* * *

Для того чтобы отвлечь внимание образованного круга общества от своих тягостных и разорительных войн, Наполеон придумал особые премии, которые выдавались каждые десять лет ученым, художникам, литераторам. Разумеется, в литературе из-за этих премий поднималась ужасная кутерьма, образовывались враждующие партии, которые затевали друга против друга травлю, очень забавлявшую публику и действительно отвлекавшую внимание общества от самого Наполеона и его планов. Уловка отлично удалась. Однажды Наполеон спросил Бугенвиля, что он думает об этих изобретенных им состязаниях.

— Государь, — отвечал тот, — в древности заставляли зверей (но-французски «зверь» и «дурак» звучат одинаково) драться для забавы умных людей, а теперь побуждают умных людей к потасовке, чтобы позабавить дураков.

* * *

Наполеон, подобно Суворову, имел привычку задавать внезапные вопросы и очень не любил, чтобы вопрошаемый заминался. Военные это, конечно, знали.

— Сколько людей у вас в полку? — спрашивает он у командира.

— 1225, ваше величество! — отчеканивает полковник.

— А сколько в лазарете?

— 1310!

— Хорошо! — говорит Наполеон и отходит.

Быстрота и точность ответов так его успокоили, что ему и в голову не пришло сопоставить числа.

* * *

Как известно, 18 фруктидора V года (1 сентября 1797 г.) часть директоров во главе с Барра устроила переворот, отняв власть у других членов директории. В деле принимал участие, хотя и негласное, Наполеон. Впоследствии он спросил у Карно (одного из поверженных членов директории), как это он тогда стерпел обиду и простил вероломному Барра.

— Вам следовало, — говорил он, — пронзить этого Барра шпагой насквозь.

— Я так и хотел сделать, — отвечал Карно, — но побоялся, чтоб вас не задеть, так как мне думалось, что вы стоите сзади него.

* * *

— Государь, — говорил Наполеону граф Молэ, — вы окончательно уничтожили революционный дух.

— Неправда, — возразил Наполеон, — я только закладка в книге революции, на той странице, где она приостановилась. Когда меня не будет, революция перевернет эту страницу и отправится дальше!

* * *

Став императором, Наполеон обращался с коронованными особами с удивительной бесцеремонностью. Так, однажды он обедал с тремя королями; те сидели за столом с обнаженными головами, а он в шляпе. В другой раз он ехал в одном экипаже с королями саксонским, баварским и вюртембергским. По дороге он заехал в Мальмезон к Жозефине и оставался у нее целый час, а короли сидели в карете и ждали его. Веселый и жизнерадостный баварский король сказал своим спутникам:

— Коли с нами обращаются, как с лакеями, то давайте и развлекаться по-лакейски!

Он приказал принести в карету вина, закусок, ел, пил и рассказывал анекдоты. Положение было таково, что с всесильным воителем никакая борьба была невозможна.

* * *

Кювье, знаменитый натуралист, однажды прибыл в Сен-Клу во главе какой-то академической депутации. Наполеон встретил его чрезвычайно любезно и тотчас спросил, чем в последнее время были