невольно залюбовался им. Античный герой. Ахиллес двадцать первого века.

Партизанского командира, казалось, ничуть не волновало, то, что творилось вокруг. Он неторопливо отстегнул от пояса продолговатый цилиндр, присел на корточки и сунул его в одно в какую-то щель между корпусом бронетранспортера и пулеметной платформой. Вспышка. Взрыв. Прежде чем искореженная платформа вздыбилась, Талаш успел спрыгнуть на землю и исчез в клубах черного дыма.

Застрекотали «дробыши». Партизаны были не просто живы – они одерживали верх в схватке! Марат почувствовал неизвестное ему ранее упоение. Его охватил боевой азарт.

Теперь дестабилы методично выводили из строя живую силу противника. Солдаты в черной, покрытой блестящими выпуклыми пластинами одежде не пытались прятаться. Даже те, что выбрались из подбитых бронетранспортеров, без колебаний заняли свое место в цепи. Головы их защищали черные каски с белой надписью СНС, а лица до половины закрывали тонированные пластиковые стекла. Наряд этих воинов делал их похожими на роботов. Да и вели они себя, как роботы. Прижимая автоматы к животам, они передвигали стволы так, чтобы веером пуль расчищать себе путь. Зачарованный видом солдат стабилизационного отряда Вербицкий напрочь забыл о том, что сам вооружен. Из ступора его вывел витиеватый мат Гриши, который все никак не мог совладать со своей берданкой.

Вербицкий устроился поудобнее, поймал в прицел торс одного эсэнэсовца и нажал на курок. Автомат дернулся. Отдача больно ударила в плечо, но на мишень выстрел Марат не произвел никакого эффекта. Солдат продолжал идти вперед. Вербицкий выстрелил вновь. От бля! Эсэнэсовца пули не брали. По всей видимости, черепашьи пластины были чем-то вроде кевлара и прекрасно защищали от выстрелов «дробыша». Выход был подсказан очень быстро. Соседний эсэнэсовец рухнул на землю. Прежде чем он упал, Вербицкий увидел, что защитное стекло каски расколото и забрызгано кровью. Дестабилы целились в головы своих врагов. Марат тут же использовал открытие и не удержался от радостного вскрика, когда все- таки сразил своего неуязвимого эсэнэсовца. Теперь все пошло ка по маслу. Новая мишень в разрезе прицела. Выстрел. Отдача. Солдат в черном роняет автомат и падает. Неплохо для журналиста!

Вербицкий так увлекся отстрелом эсэнэсовцев, что не сразу почувствовал как его трясут за плечо.

– Оглох, что ли Вербицкий? – кричал Антидот. – Отступаем! Разве не слышал?!

Почему отступаем? Все ведь так хорошо началось. Победа не за горами. Через десять минут бой закончится. Марат оглянулся. Его мнение об исходе поединка было ошибочным. Дестабилы действительно отступали, отходя к дальней стороне лагеря. Только теперь Вербицкий увидел, что вслед за первой шеренгой эсэнэсовцев шла, вторая, а за ней виднелись черные каски третьей. Силы были явно неравными. Дестабилов в любом случае смяли бы – за счет численного перевеса. Против лома нет приема.

Марат пригнулся и побежал вслед за Бельским. Он увидел, как партизаны торопливо разбрасывают в разные стороны еловые лапки. Из-под них показались кузова нескольких машин, выглядевших, как помесь грузовика и джипа. Большая часть дестабилов уже успела занять свои места в кузовах. Первыми в них забрались женщины и дети. Тут-то Вербицкий и увидел Веру. Девушка стояла, опершись на сиденье одной машины и что-то высматривала. Увидев Марата, улыбнулась и призывно помахала рукой.

Она искала его! Беспокоилась, судя выражению лица. Значит, он ей не совсем безразличен. Вербицкий бросился к Вере, а в следующее мгновение почувствовал толчок в плечо. Даже не толчок. Удар. Настолько сильный, что он развернул Марата на сто восемьдесят градусов и швырнул на землю.

Лежа на спине, он приподнял голову. Что за хрень? Прямо на него несся эсэнэсовец опередивший своих товарищей на добрых полсотни метров. Что-то в его походке показалось Марату знакомым. Он уже видел этого человека. Еще один взгляд и все стало понятно. Пегие усы. Капрал Байдак пришел сюда вместе со стаботрядом, чтобы рассчитаться за шутку с носками.

Ствол его автомата был опущен вниз. Марат понял, что Байдак сейчас выстрелит. В запасе оставалось всего пару секунд. Вербицкий приподнял свой «дробыш». Вряд ли он успеет, что-либо сделать, но… Попытка не пытка, правда, товарищ Берия?

Марат нажал на курок. Стрельба из положения лежа на спине была не самым удачным вариантом. Отдача выбила «дробыш» из рук, а капрал все еще продолжал двигаться. Но вот он словно наткнулся на невидимую преграду и закачался. Вербицкий увидел несколько дыр в пластинах, прикрывавших грудь. По всей видимости, с близкого расстояния пули «дробыша» пробивали броню. В следующую секунду Байдак споткнулся и рухнул прямо на Марата. Их лица разделяло всего несколько сантиметров. Вербицкий видел искривленный от боли рот.

– Ду… Дурак ты… Ид… Идиот…

Байдак закашлялся и вдруг выплеснул прямо на лицо Марату сгусток горячей крови изо рта.

– Неужели не… Понял…

Вербицкий не обиделся на дурака и не желал ничего понимать. Ему просто хотелось, чтобы капрал перестал плеваться кровью. Только и всего. Это невинное желание исполнилось самым неожиданным образом. Изо рта Байдака выскочил язык. Странный надо сказать язык. Острый, четырехгранный. Неужели перед смертью капрал превратился в чудовище?

Нет. Просто то, что Вербицкий принял за язык, оказалось штыком трехлинейки. Через секунду штык исчез, а мертвое тело капрала перестало прижимать Марата к земле.

– Че разлегся, Марат? – Гриша подал Вербицкому руку. – Ехать пора. Все уже в машинах. Только мы с тобой…

Вербицкий встал. Кивнул Бельскому в знак благодарности. Попытался сделать шаг и едва не упал. С землей что-то происходило. Она качалась под ногами, как палуба попавшего в шторм корабля. Если дело пойдет так дальше, ему не добраться до машины. И вновь пришел на помощь Антидот. Он бросил винтовку, закинул руку Вербицкого себе на плечи и поволок к машине.

Вера помогла Марату взобраться в кузов. Он сел и осмотрелся. За рулем джипа сидел Василий Макарович. Рядом с ним, на переднем сиденье – неунывающий Талаш. Он держал в руках черную пластиковую коробку. Дождался, пока оставшиеся в живых дестабилы займут свои места в машинах и улыбнулся.

– Аминь!

Палец его надавил на кнопку дистанционного пульта. Земля содрогнулась. Грохот множества взрывов бил Марата по голове с силой и размеренностью кувалды. Несмотря на черную, застилавшую сознание пелену, он понял, что весь партизанский лагерь заминирован, а стабилизационный отряд угодил в тщательно подготовленную ловушку.

Когда все стихло, Талаш опустился на сиденье.

– Поехали, Макарыч!

Джип сдвинулся с места. На первом ухабе машину качнуло и Вербицкий навалился на Веру. Та не отстранилась. Встревоженно посмотрела на Марата.

– Ты ранен?!

– Нет, – ответил Вербицкий, пытаясь улыбнуться. – Чуть-чуть задело. Царапина.

Стандартная фраза бравого вояки была произнесена очень фальшиво. Плечо горело огнем. Когда девушка коснулась его рукой, Марат вскрикнул. Проваливаясь в беспамятство, он увидел мокрые от крови пальцы Веры.

По небу катилась полная луна. Не просто катилась, а подпрыгивала Ей передавалась вибрация земли, которую била мелкая дрожь. Марата – тоже. Иначе и быть не могло. Он стоял между двух рельс, а из-за поворота вот-вот должен был показаться состав. Элементарная осторожность требовала только одного – отойти в сторону. Всего на пару шагов и оказаться в безопасности. Легко сказать – трудно сделать. Ноги словно приклеились к шпале. Кто поставил его сюда? Кто придумал пытку ожидания состава, несущего верную смерть? Ответ был только один – Жженный. Это его методы.

Блеснули отраженным светом рельсы. Самого поезда еще не было видно, но свет прожектора – верный признак его приближения.

Вербицкий сделал еще одну попытку сдвинуться с места. Ноль по фазе.

– Си-де-ро-дро-мо-фобия! Йхо-хо-хо!

Марата передернуло от механического голоса, прозвучавшего где-то над головой. Он поднял глаза.

– Че наклал в штаны, паря? Ха-ха-ха!