напишу. Береги детей…
– А вот это лишнее, – нахмурился худой Марк и забрал телефон. – Сейчас отошлю ей твои фотографии… ну, вот и все! Теперь она точно поверит, что с тобой все в порядке! Видишь, как все просто…
– Неужели тебе это доставляет удовольствие? Мучить этих несчастных, которые даже не подозревают о том, что здесь происходит?
– А как они поступили со мной?!
– Они ни в чем не виноваты, – покачал головой Марк полный. – Мы с тобой это уже обсуждали.
– Ты мне пытался внушить, что они не виноваты! Ты пытался меня отговорить! Но с тех пор, как все они здесь, мне стало легче! О! Мне никогда еще не было так хорошо! Когда я узнал, что мама умерла… Нет, я говорю не то. С тех пор, как она умерла так страшно и я об этом узнал, мне не было покоя. Я метался ночами на кровати, просыпался в поту, я даже женщину не мог к себе привести! Потому что кричал и стонал во сне! Они все пугались! А все из-за кого?! А?! Я тебя спрашиваю: из-за кого?! А теперь я снова крепко сплю! Наконец-то! Я даже снова хочу женщину! Сколько лет этого уже не было? И ничего не помогало! Слышишь, ничего! Никакие лекарства, даже самые дорогие! Никакие процедуры!
– Я же говорил, что проблема у тебя в голове.
– Вот именно, – сердито сказал худой Марк. – В голове. Точнее, в моем прошлом. Но я от него избавлюсь!
– Давай попробуем разобрать ситуацию…
– Замолчи! Сколько это уже длится? Год?
– По-моему, полтора.
– У тебя прекрасная память. Ты бьешься со мной вот уже полтора года, и – ничего. А я за неделю сделал гигантский шаг вперед!
– Это временное улучшение. Потом станет еще хуже.
– Я не понимаю, почему ты на их стороне? Ведь это со мной поступили жестоко.
– Ты ошибаешься, – произнес Марк полный очень мягко. – Это просто стечение обстоятельств.
– Стечение обстоятельств?! Нет, это была подлость! Преднамеренная, жестоко рассчитанная, бесчеловечная подлость! Я такой, каким меня сделали эти люди. Пусть расплачиваются.
– Да, но я-то в чем виноват перед тобой?
– В том, что не помог. Не захотел помочь. Уводил меня от правильной мысли. Отговаривал. Я потерял полтора года!
– У меня огромный опыт, и я считаю, что в этой ситуации я прав и…
– Все. Хватит. Идем работать. И если ты будешь плохо работать и я это пойму, а я очень быстро это пойму, ты никогда больше не увидишь своего сына. Он очень увлечен этой девочкой, а она свое дело знает. Она мне должна и будет расплачиваться, пока я ее не отпущу.
– У тебя, похоже, целая армия готовых на все должников.
– Это мое время. Раньше люди любили родину, маму с папой, свое дело, а теперь любят деньги. И только деньги. То, что можно купить на эти деньги. Удовольствия. Свои потребности они ставят выше всего и живут ради того, чтобы их удовлетворять. А потребности имеют такое свойство: они постоянно растут. Чем больше их удовлетворяешь, тем выше они растут. Стать свободным очень просто: отказаться от удовольствий. Ан, нет! Невозможно! Потому что производители удовольствий внушают: надо себя любить, надо себя баловать, жить нужно для себя. Вот люди и превратились в рабов. Они рабы своих постоянно растущих потребностей. Я, собственно, ничего и не делаю. Просто предъявляю счета. Кто-то должен быть санитаром леса.
– У тебя мания величия.
– Перестань ставить мне диагнозы. Я понимаю, что это профессиональное, но, согласись, я тебя переиграл.
– Еще один симптом. Издержки воспитания. Твоя мать…
– Не трогай мою мать! – заорал худой Марк и даже побелел от злости. – Вали в дом! Я хочу знать, что мне делать дальше! Как развить успех?!
– Зачем же ты кричишь? Я сделал все, что ты хотел. Хочешь работать – идем работать.
– Так-то лучше.
Худой Марк первым зашагал к дому. Полный, ежась, пошел за ним. «Огреть его, что ли, камнем по башке? – вяло думал он. – Или палкой? И что мне это даст? Есть еще Магдалена, его верная собака. Она мне этого не спустит. Умрет он – я тоже умру. Ей-то терять нечего. Она и так пять лишних лет живет. И потом: голова у него крепкая. А я не умею убивать. Рука наверняка дрогнет. Ведь и он – человек. А я клятву давал…»
– Записи в кинозале на третьем этаже, – бросил ему через плечо худой Марк. – Меня беспокоит Софья.
– Я бы на твоем месте волновался насчет Татьяны.
– С ней все идет по плану.
– Ты хочешь уморить ее работой?
– А что такое?
– Ее мысли тебе неподвластны.
– Это еще почему?
– Потому что их нет. Ты можешь влезть человеку в голову, только если в ней есть мозг. Мысли есть хоть какие-нибудь. А если там кость…
– Остроумно! – рассмеялся худой Марк. – Вот зачем мне нужен ты!
И первым вошел в дом.
События развиваются
Тамара Валентиновна коротала время за чтением медицинских справочников. Все это она уже знала, просто освежала в памяти, не делая никаких открытий. Прошел день, другой, время словно остановилось. Или ей так казалось? Она ждала, что Ройзен вызовет ее к себе и извинится. Тамара Валентиновна жила теперь в ожидании этого разговора и извинений. Опоздания к завтраку она теперь воспринимала нормально, но вдруг стала беспокоиться за Татьяну. Как врач, она не могла этого допустить.
Застав в очередной раз Кабанову за мытьем стен, Тамара Валентиновна не выдержала:
– Татьяна, остановитесь! Давайте поговорим!
– Некогда мне, – пыхтя, сказала Кабанова. – Видите сколько работы!
– Да здесь чисто!
– Хозяйка рассердится, коли увидит, что я сижу без дела!
– Ей сейчас не до вас.
Софья Львовна и в самом деле взяла тайм-аут. После проваленной групповой консультации она не рвалась в бой, ожидая распоряжений Марка. А тот, казалось, затаился и тоже выжидал. Но чего?
– Татьяна! – строго сказала Тамара Валентиновна, видя, что та не унимается. – Остановись, наконец! Прекрати это! Немедленно!
Окрик подействовал. Кабанова опустила руку с тряпкой и вытерла льющийся по щекам пот.
– Когда ты в последний раз проходила обследование? – строго спросила Тамара Валентиновна.
– А чего мне обследоваться? – буркнула Кабанова.
– Ты с ума сошла! – всплеснула руками терапевт. – У тебя же артериальная гипертензия, осложненная хронической почечной недостаточностью! У тебя в моче белок, а в крови креатинин! За то время, что мы не виделись, ты заметно прибавила в весе! И возраст!
– А что возраст? – огрызнулась Кабанова. – Вы небось тоже не девочка.
– У меня давление в порядке. А у тебя повышенное. Зайди ко мне в комнату, я измерю.
– Чего там еще мерить? – махнула рукой Татьяна. – Небось сто пятьдесят, как обычно.
– Твое нормальное давление сто пятьдесят?!
– Ну, сто шестьдесят.
– Ты с ума сошла! – ахнула Тамара Валентиновна. – Скажи мне, ты на диете?
