разрешение отправиться на Луну-3 вместе со мной. Нам не было позволено показываться на своих кораблях где-либо дальше обитаемых зон, во всяком случае, пока их тщательно не проинспектируют и не выдадут лицензии для нашего персонала и нашего транспорта. Я поспорила с Сири, что лицензии не появятся раньше чем через две недели.

Существует очень веская причина того, что Джаспер и Фелиция Эразмус основали свою империю посреди лун и станций. Это намного облегчало контроль над передвижением людей, грузов и информации.

За нашими спинами эхом отражались от белых стен звуки, свидетельствовавшие о том, что была организована выгрузка. Лян участвовал в этом вместе с Баркли и Клерками, а Орри пытался как-то сглаживать ситуацию. Да, у них впереди был нелёгкий день.

Краем глаза я заметила, как Сири посмотрела на одного из роботов-уборщиков. Она перехватила мой взгляд, быстро мигнула, переустанавливая свои камеры, и слегка подтолкнула робота мыском ботинка. Он издал предупреждающий сигнал и двинулся прочь, но ушёл не слишком далеко.

«Ах, сколько нянек! Для нас или для эразмианцев?» Я наблюдала за капитаном Жиро, но его взгляд был устремлён прямо вдаль.

Он провёл нас через повреждённый переходной шлюз в следующую комнату, белую, арочной формы и меньшего размера, такую же сияющую и стерильную, как и первая. Эта белизна в глубине души терзала меня. Что же такое попало сюда, что понадобился изолятор?

«Что они ожидают, способного вызвать потребность в изоляторе?»

Пульт управления и сканирующее устройство дугообразной формы были установлены посреди одной из секций, на которые было разделено помещение. За пультом, представлявшим собой блестящий металлический блок с экранами, выдававшими какое-то расплывчатое изображение, сидела худая бледная женщина в традиционной медицинской форме. Она выглядела так, будто была создана для этого вызывающего ощущение тревоги места.

— Доктор Эмилия Варус будет проводить сканирование вам и вашим людям, — сказал капитан Жиро.

Я кивком поприветствовала доктора Варус. Её лицо выдавало неудачницу. Костлявое тело, проницательные глаза, посаженные слишком глубоко. То, через что прошла в своей жизни эта женщина, не придало ей ни мягкости, ни непринуждённости.

— Для официального оглашения: мы — полевой командир Тереза Дражески и капитан Сири Байджэн, — произнесла я. — Вы должны были получить наши биологические характеристики с указанием особенностей. Полный список всех неорганических модификаций был предоставлен вместе с приказом, санкционирующим наше прибытие. — Я говорила чётко и понятно, чтобы мои слова дошли до всех присутствующих и до тех, кто слушал меня на расстоянии.

— Я уверена, что это правда, — произнесла доктор Варус, — однако нам необходимо перепроверить и подтвердить информацию в целях безопасности.

— Меньше всего я хотела бы, чтобы кто-то чувствовал себя неуверенно. — Я изобразила на лице самую лучезарную дипломатическую улыбку, на какую была способна.

Доктор Варус нахмурилась ещё сильнее и неодобрительно посмотрела в сторону Амеранда Жиро.

— Извините, — сразу же добавила я. — Заявление было неуместно, и мы конечно же понимаем всю важность сканирования. Нас часто подозревают в том, что мы ходячие передающие устройства или сами по себе используемся в качестве оружия.

Жиро многозначительно взглянул на приклад, видневшийся из-за моего плеча.

— И что, это правда?

Вопрос был удивительно прямой, и я едва заметно улыбнулась капитану:

— Не на этой неделе.

Уголок его рта приподнялся.

— Так чем же вы занимаетесь на этой неделе?

— На этой неделе я просто пытаюсь оказывать помощь.

Сири провела языком по внутренней стороне щеки, оттопырив её, и отвела взгляд. Её глаза-камеры следили за роботами-уборщиками, один из которых передвигался по полу, а другой — по стенам.

— На этой неделе, — повторил капитан Жиро, но я просто обернулась к доктору Варус:

— Что за процедура?

— Пройдите под арку, пожалуйста.

Взгляд Варус снова скользнул по капитану Жиро. Мне подумалось, что или эти двое знают друг друга, или она почему-то доверяет ему даже меньше, чем нам. Да, во всём этом было что- то, чему она не доверяла. Её движения были резкими и осторожными, будто она не могла правильно оценивать расстояния и с трудом замечала углы.

Я отстегнула своё оружие и протянула Сири. Жиро опять нахмурился, но не сделал и шагу, чтобы забрать его. Оно было перерегистрировано и разрешено службой безопасности Эразмуса. Смерть Бьянки послужила причиной того, что эразмианские власти выразили готовность позволить нам определённые средства самозащиты.

Место под аркой, на которое мне указала доктор Варус, было глянцевитым и, что ничуть не удивительно, белым, но экраны индикаторов и встроенные панели управления переливались всеми цветами радуги. Я вошла в маленькую кабинку, подобно ассистентке иллюзиониста, и дверь, издав щелчок, захлопнулась за моей спиной. Я закрыла глаза и погрузилась в бесконечное пространство внутри себя. Я заставила себя дышать глубоко, пока вокруг жужжали и поблёскивали лампочками приборы, а пол вибрировал под ногами.

«Дверь снова откроется. Всё почти закончилось. Дверь сейчас откроется».

— У нас нет полной и правдивой информации по Госпиталю, — говорила мне Сири на первых совещаниях.

— Они ограничили доступ к информации о Госпитале?

— Из соображений безопасности, говорят. — Сири сделала особый упор на последнее слово. — Чтобы предотвратить «волнение», которое могут проявить Дэзл, Маркет и Обливион, выдвигая претензии к единственному месту, которое всё ещё приносит системе доход.

— Как? Чем же они располагают, чтобы каждый считал расходы на отправку туда своих людей делом стоящим?

Сири уставилась на меня широко открытыми глазами:

— Лучше спроси, чем они не располагают.

Большинство стран, большинство миров, включая миры Солнечной системы, накладывают строгие ограничения на проведение определённых медицинских процедур. Существуют действия, которым врачей не обучают и за которые они могут быть арестованы. Это привело к созданию своего рода чёрного рынка, который предоставляет услуги врачей, прошедших подготовку, не дозволенную местными правилами. Луна-2, Госпиталь, очевидно, и была тем местом, куда вы могли отправиться, чтобы подвергнуться процедурам, запрещённым в вашей родной системе.

Эти воспоминания ничуть не утешили меня, когда я стояла в белоснежной кабинке со сканирующим прибором. Я сжимала кулаки и стискивала зубы в ожидании момента, когда дверь наконец откроется.

Первое, что я заметила, когда снова ступила в открытое пространство отсека, — это то, что доктор Варус не выглядела довольной. Она уставилась на цифры, мелькающие на экране параллельно с красочными линиями, обрисовывавшими контуры моего тела, и нашёптывала вопросы в какое-то громоздкое устройство, закреплённое возле её уха. Я ждала.

— У вас за правым ухом имеется рубец на ткани.

Они не могли выведать всё. Никто не хочет вмешиваться в то, что находится так близко от мозга, больше, чем того требует необходимость.

— Откуда он?

«Не ваше дело».

— Я выполняла задание в городе, отличавшемся гораздо менее терпимым отношением, чем ваш. Меня заключили в тюрьму и подвергли пыткам.

Я ожидала хотя бы какого-то проявления сочувствия или, возможно, уважения. Не последовало ни