На каждом шагу Шарлотта раскланивалась со знакомыми, многие из которых обгоняли ее и лорда в надежде занять место, чтобы лучше увидеть иллюминацию, которая должна состояться чуть подальше, за библиотекой Фишера.
Шарлотта приехала на Стейн с отцом. Но едва Эмили, которую она уже больше не называла миссис Гастингс, заговорила с девушкой, как сэр Джон, извинившись, попросту исчез. Полковник Гастингс намекнул со смехом на рулетку в одной из библиотек, но Шарлотта не могла поверить, что в Брайтоне поощряют запрещенные развлечения. С другой стороны, что, если не карты и игра в кости, могло увлечь ее отца? А может, молодые леди, к которым он так неравнодушен?
Поначалу она очень огорчилась, что отец навязал ее общество полковнику и миссис Гастингс, но Эмили быстро успокоила Шарлотту.
— Теперь у меня есть предлог пригласить тебя в наш новый экипаж. Мне ужасно хочется, чтобы ты его посмотрела. Полковник купил его в Лондоне, и он прибыл только сегодня утром, пока мы с тобой купались. Это прекрасная четырехместная карета на рессорах с откидным верхом цвета красного бургундского. — Эмили предложила пройтись. — Оркестр принца играет каждый вечер с восьми до десяти, если, конечно, принц не дает музыкального вечера в Павильоне. Расскажи, сегодня утром, когда мы расстались, вы пошли в «Касл Ин», как просил Генри?
— Боюсь, это становится своего рода традицией. Генри чувствует себя на седьмом небе от счастья, наблюдая за прибывающими и отъезжающими экипажами. Признаться, даже я нахожу отправление почтовой кареты завораживающим зрелищем — шум, беготня, мелькают ноги, руки, лица, свертки, саквояжи. Вместе мы поглазели на эту суету, потом я передала его няне и провела полчаса в библиотеке. Брайтон — волшебное место. Он каждый день преподносит все новые развлечения. А воздух просто пить хочется, до того он свежий и целебный. Должно быть, это морская соль, как считают доктора.
Непринужденно беседуя, дамы прошли некоторое расстояние, пока Эмили, сославшись на усталость, сказала, что нуждается в поддержке мужа.
Таким образом, Шарлотта и оказалась с лордом Стоунлеем, чему нисколько не огорчилась. Он тут же завладел ее рукой.
Спустя несколько минут Стоунлей вернулся к тому вечеру, который явно его занимал.
— Хочу извиниться перед вами, мисс Эмберли. Я поторопился осудить ваше поведение в Павильоне, приписав ваше бегство намерению вызвать мой интерес.
Шарлотта взглянула ему в лицо, хотя его уже укрыла вечерняя тень, но синие глаза Стоунлея тепло светились даже в этот сумеречный час. Он поймал ее взор, и улыбка тронула его губы. Налетел бриз и взметнул черные волосы лорда. Шарлотта испытала сильное желание рассказать Стоунлею, что в тот вечер отец и подруги заставляли ее отвлечь его, и она убежала из музыкального салона, потому что не могла следовать их желаниям. Но разве имеет она право говорить обо всем этом в отсутствие тех, кто не может объяснить или защитить себя? Девушка прошептала:
— Я хотела бы кое-что узнать. После того как я вбежала в банкетный зал, у меня в памяти остались только какие-то неясные, обрывочные образы. Но потом мне сказали, что… вы…
Она не смогла закончить фразы. Хорошо, что темнота скрыла ее смущение. Она не сомневалась, что щеки ее пламенеют, как багровый закат, предвещавший ветер.
Шарлотта прикусила губу и устремила взгляд на кирпичную дорожку под ногами.
— Могу ли я угадать окончание вашего вопроса?
— Уверена, в этом нет необходимости. Пожалуйста, забудьте, что я пыталась спросить.
— Ответ — да, — сказал Стоунлей. — Я поцеловал вас, хотя не следует думать, будто я воспользовался вашим состоянием. Вы не можете себе представить, какой удар был нанесен моей гордости, моей проницательности, когда я понял, что мои поцелуи послужили причиной вашего обморока. Я боялся, что причинил вам непоправимый вред.
Даже сквозь туман, вызванный влажным морским воздухом, Шарлотта увидела, как скривились губы Стоунлея, а в глазах отразилось настоящее огорчение.
— Да вы самый странный человек, которого я встречала! — воскликнула Шарлотта. — Не ваши поцелуи заставили меня потерять сознание. Всему виной столкновение у магазина часов.
Стоунлей прервал их неторопливую прогулку по Стейну и подвел Шарлотту к ограде, отделявшей рыбацкую часть от дорожки для променада. Лорд молчал, пока не прошли последние из гуляющих. Когда они удалились на достаточное расстояние, он тихо заговорил:
— Вы должны знать, что, как бы спокойно я ни говорил об этом, я действительно глубоко сожалею о своем недостойном поведении в тот вечер и прошу вашего прощения за… за все.
Шарлотта подняла на лорда глаза. Он стоял совсем рядом, лицо его почти полностью скрывала тень, слабый отблеск света падал лишь на левую щеку и прямой нос. Девушка почувствовала себя неуверенно — из-за его близости и раскаяния, прозвучавшего в голосе. У нее возникло странное ощущение тепла, исходящего от него. И снова в его присутствии ей словно не хватало воздуха. Она еле сдержала возникшее у нее настойчивое желание броситься лорду на шею, прижаться щекой к его щеке и почувствовать его губы на своих губах, как это уже было. И тут, как по волшебству, память в мельчайших подробностях вернула ей воспоминание о случившемся в банкетном зале.
— Боже мой, — ошеломленно пролепетала Шарлотта. — Удивительно, но внезапно я все вспомнила. Стоунлей, вы ужасный человек! Вы поцеловали меня не один, а сотню раз. — Она дотронулась до своей щеки, уха, в изумлении глядя на лорда. Посмотрев на его губы, она ощутила трепетную теплоту. По спине девушки пробежал нервный холодок. — По-моему, вы самый испорченный человек, какого я встречала. — Она закрыла лицо затянутыми в перчатки ладонями и засмеялась. — Знаете, мне, видимо, совсем было плохо, раз я решила, будто меня целует бабочка, и ничего не могла потом припомнить. И только когда Мод сообщила, что ходят слухи, будто вы меня целовали, я задумалась, но до этого момента я просто ничего не помнила… кроме смехотворной убежденности, что меня нежными крылышками касалась бабочка!
Стоунлей посуровел, наклонившись к Шарлотте, он задал ей мучивший его вопрос:
— Так зачем вы приехали в Брайтон, мисс Эмберли? — спросил он настойчивым шепотом. — Вы намеренно пустили в ход свои чары? Ответьте мне! Клянусь Богом, будь мы одни, я снова поцеловал бы вас, хотя бы для того, чтобы заставить сказать всю правду.
— Скажу я ее вам, вы тут же разозлитесь на меня и на остальных. Вы никогда больше не заговорите со мной… а я этого не вынесу. Не знаю, что это, лорд Стоунлей, но в вашем присутствии я чувствую себя все счастливей. Могу только сказать, что это не то, что вы думаете.
— Тогда что это? — склонился он к ней. Его губы оказались совсем близко.
— Я хочу, чтобы вы меня поцеловали, — неожиданно для себя, без тени смущения, произнесла Шарлотта.
В течение нескольких нестерпимо долгих секунд он медлил. Она была уверена, что он исполнит ее просьбу, и молила, чтобы он так и сделал поскорее.
О Боже, запаниковала Шарлотта, почему она ведет себя столь неосмотрительно и почему со Стоунлеем? И отчего ей так хочется снова ощутить прикосновение его губ?
— Вот вы где! — громыхнул сквозь туман голос полковника. — Едва разглядел вас. Час для променада выбран не ранний, но ни одна лампа не горит. Эмили говорит, что оркестр принца вот-вот заиграет «Боже, храни короля». О, простите, я вам не помешал?
— Что вы, ничуть, — быстро ответила Шарлотта. — У нас вышел небольшой дружеский спор о… о бабочках.
Она с озорством взглянула на Стоунлея, снова предложившего ей руку.
— Я хотел бы побольше узнать об этих бабочках, — прошептал он на ухо Шарлотте, пока они шли рядом с полковником. Когда оркестр звучно грянул обещанный гимн, Стоунлей наклонился к девушке и сказал: — Когда-нибудь я выполню ваше желание и поцелую вас должным образом. И тогда посмотрим!
— О, я просто трепещу в ожидании, — игриво отозвалась Шарлотта, не ожидавшая от себя подобной прыти.
— Вы испытываете мое терпение, — был его ответ.
К удовольствию собравшихся, иллюминация высветила слова «Да здравствует принц». Шарлотта осмотрелась вокруг. Веселый свет разноцветных огней освещал восторженные лица, в том числе и лицо принца, радостно принимавшего приветствия своих приверженцев.
