сделаны из ствола гнилого дерева, которое демиургу подсунул сверчок. В общем, когда временно усопший воскрес и вернулся домой, его ожидал неприятный сюрприз.

Пусть читатель в меру своего воображения сам нарисует сцену, которая предстала глазам бедолаги. Нет, конечно, все в жизни бывает, но чтобы с опоссумом?!. Первомуж порешил опоссума на месте преступления, развернулся и солдатским шагом отправился назад, в мир мертвых, — там, может быть, и не так уютно, как в мире живых, но, по крайней мере, никто не наставляет рога с представителями семейства сумчатых. И с тех пор по протоптанной им дороге рано или поздно отправляются все агуаруна.

Индейцы трумаи из Южной Амазонии имели обыкновение омолаживаться, прыгая в кипяток. Поварившись немного, они сбрасывали прежнюю кожу и продолжали жить долго и счастливо до следующего омоложения. Кипятились они не абы как и не абы когда, а в организованном порядке, на общем празднике, главными действующими лицами которого были антропоморфные Солнце и Месяц. Надо сказать, что дневное и ночное светила были настроены по отношению к трумаи весьма доброжелательно, и никто не видел причин, по которым что-то могло измениться. Но причины такие нашлись…

Все трумаи были люди как люди, но один — история не сохранила его имени — желал жить по- особому и все мечтал выделиться на фоне скромных и довольных своей бессмертной участью соплеменников. И вот однажды, во время очередного праздника омоложения, когда всюду царила суета, этот индеец умудрился последовательно соблазнить сначала жену Солнца, а потом и жену Месяца. Он не стал скрывать этого, а, наоборот, раззвонил о происшедшем по округе, а доброхоты, разумеется, донесли все в подробностях до мужей-рогоносцев. И в тот же момент светила погасили огонь под большим праздничным котлом, в котором бурлил омолаживающий кипяток. На этом бессмертие трумаи и закончилось.

Однажды в джунглях случился страшный пожар, и в какой-то момент индейцы харакмбет заметили, что находятся на островке среди моря огня. И хотя были они бессмертными, сердца у многих ёкнули…

Тут, однако, прилетел попугай с увесистым плодом (что это был за плод, история не сохранила) и метко бросил его прямиком во влагалище первой попавшейся девственницы. Из плода тут же поперла новая жизнь, и вскоре наружу проросло дерево, получившее собственное имя Ванамеи, которое начало бурно расти и достигло огромных размеров, вознесшись над всеми джунглями. Последнее было очень кстати, потому что в его кроне можно было пересидеть пожар. Какова была дальнейшая судьба девственницы, зачавшей непорочным способом и произведшей на свет столь странным путем этого великана растительного мира, миф не сообщает.

Первым на дерево вскарабкался некий юноша. Он успел затащить на безопасную высоту свою сестру и уж было ухватил за руку еще одну девушку, но бедняжку пожрал огонь. Этот факт говорит о том, что бессмертность харакмбет была, если можно так выразиться, однобока и на гибель во время стихийных бедствий не распространялась.

Брату и сестре не осталось ничего как залезть повыше и смотреть на буйство огненной стихии. Так они просидели до темноты, еще не зная, что ночь продлится целых три месяца. Делать в эти три месяца им было решительно нечего, и как-то само собой вышло, что, посчитав себя последними представителями человечества, брат и сестра вступили в кровосмесительную связь, на что имелось категорическое табу, наложенное местным божеством.

Когда же рассвело, они обнаружили на дереве множество других людей и поняли, что бессмысленно объяснять инцест желанием не дать угаснуть человеческому роду. Впрочем, божество никаких оправданий слушать не собиралось — оно без лишних разговоров покарало их лишением бессмертия, и даже то, что позже все люди, кроме согрешивших брата и сестры и их потомков, провалились под землю, не смягчило назначенного наказания.

Провалилось в недра и дерево Ванамеи. Но оно, как утверждает миф, снова вырастет в конце времен — главное, чтобы нашлась подходящая девственница и попугай не промахнулся…

Но все-таки стоит сказать, что супружеская измена с опоссумом и совращение жен небесных светил не были типичными в ряду индейских сексуальных прегрешений. Куда чаще первопредки индейцев и произошедшие от них племена наказывались за нарушения разнообразных табу.

Первочеловека хикаке укусила змея, и сверху ему спустили указание вплоть до исчезновения следов укуса ни в коем случае не спать с женой. А ему приспичило… Как возлег он с женой, так и умер. С тех пор смерть настигает хикаке, причем это находится в прямой зависимости от желания водного чудовища Нен. Если Нен вздумается напасть на солнце, то умирает мужчина, а если на луну— то женщина.

Первочеловек нивакле получил от божества новую кожу с условием, что в течение некоторого срока также воздержится от совокупления с женой. Как бы не так! Первый нивакле дождался ночи и в надежде, что божество ничего в темноте не разглядит, приступил к исполнению супружеского долга. Результат тот же.

Первочеловеку десана, который приходился внуком местному солнцу, было велено не думать о женщинах, а он думал (и даже очень много думал). Поэтому и умер.

Первочеловеку сетебо, с которого началась новая, после потопа, история племени, божество наказало ни в коем случае не смотреть, как рожает его жена. А первочеловек стал подглядывать. Ребенок умер.

Первочеловек чиригуано стал просить божество, чтобы оно вернуло ему жену из мира мертвых. Божество, согласившись, выдвинуло одно-единственное условие: не обнимать воскресшую двадцать дней. Первочеловек дал торжественное обещание, но, едва увидев супругу, тут же завалил ее на траву. Женщина… нет, нет, не умерла — она превратилась в муху и улетела… А все последующие чиригуано стали умирать.

Но индейские племена страдали не только из-за первочеловеков. Их потомки тоже, случалось, вынуждали демиургов принимать жесткие решения.

Камаюра умирали и вскоре воскресали. Так продолжалось до тех пор, пока один из них всю ночь занимался любовью, а наутро принял участие в ритуале воскресения. А такая последовательность была под запретом. После этого камаюра стали умирать необратимо.

Мужчина тюбатулабаль похоронил любимую жену и так громко плакал на ее могиле, что жена явилась к нему и повела за собой в страну мертвых. Тамошний вождь согласился воскресить женщину, но с условием, что они воздержатся от любовных ласк трое суток. Но выдержать этот срок мужчине оказалось не по силам, и он нарушил табу. Женщина умерла прямо в его объятиях.

Хозяин мертвых уважил просьбу безутешного мужчины из племени павиоцо и дозволил его умершей жене вернуться к жизни, но попросил, чтобы по возвращении они для начала поплясали, а уж потом занялись сексом. Изголодавшиеся супруги, видимо, решили, что ничего плохого не случится, если они переставят местами пункты программы: сначала совокупятся, а затем попляшут. Но плясать мужу пришлось уже одному — на повторных похоронах…

Индеец габриэлино три дня сидел на могиле жены, пока наконец из могилы не поднялся смерч, который подхватил его и перенес через море, в страну мертвых. Пройдя через испытания, он получил разрешение забрать жену, но тоже не удержался и вступил с нею в связь до истечения трех обещанных дней воздержания. Жена превратилась в гнилую колоду.

Мужчине из племени уичита тоже возвратили умершую жену, но запретили интим, пока он по меньше мере четыре раза не вернется домой со скальпами врагов. Однако уичита решил, что скальпы подождут, и полез к супруге под платье. Но рука его схватила пустоту, поскольку жена моментально перенеслась обратно в страну мертвых.

Двое юношей летуама вернулись из мира мертвых (что для летуама было делом обыкновенным) и вместо предписанного божеством воздержания отметили свое воскресение веселой вечеринкой, на которую пригласили девчонок. Оба умерли.

Шаман кадувео, когда-то лишенных бессмертия волею каракары, время от времени приносил из мира мертвых лекарство от старости. Но однажды ему захотелось посмотреть на дочь местного демиурга — а на это было наложено строжайшее табу. Запрет не был случаен, и шаман, конечно, мог об этом догадаться, но вряд ли ему приходило в голову, что от одного только его взгляда дочь демиурга забеременеет. Больше шамана никто не видел, а у кадувео исчезла последняя надежда избежать старости и смерти.

У шипая, как мы помним, был неважный слух, из-за чего они лишились бессмертия. Но поистине неизмеримой оказалась милость небесного руководителя этого племени Джибиджибизы, который