– Ты далека от жизни, – ответила я. – Всего лишь – двенадцать.
– Ну, какая разница-то? – усмехнулась Светка. – Все равно хорошо. На все хватит. Ни в чем себе отказывать не придется.
– При чем тут деньги? – возмутилась я.
– Деньги всегда при чем. И при всем, – назидательно проговорила Светка. – Ладно. Разберемся. А ты все равно подруливай. Будет весело. Да и мужиков – целый рой. Есть даже парочка подходящих.
– Подходящих для чего? – не поняла я.
– Тяжелый случай. – Она, кажется, начала терять терпение. – Для тебя. Не в смысле брака, конечно, а в смысле – потусоваться. Один из Краснодара. Пузан такой небедный. Жена у него там осталась. А здесь ему грустно. Девки молодые – это на час, на два. Больше-то ему и не надо. А он человек семейный. Привык пообщаться, поговорить.
– А чего он жену не привез для общения? – уточнила я.
– А на хрена? – коротко ответила Светка.
Договорились, что она пришлет приглашение и водителя.
Я неопределенно сказала, что ближе к делу мы созвонимся.
Понятно, что никуда я не пойду. Ни к Светке, ни к краснодарскому пузатому, грустящему купчику, ни к королю поп-сцены. Эти игры не для меня. Да и компания тоже не моя.
Не к моему настроению.
Я рассказала Анюте, что хочу устроиться на работу.
– А зачем? – наивно спросила она.
Я объяснила. Дочь обиделась:
– Я скоро рожу. Какая работа? Я так рассчитывала на тебя!
Вот. Наконец-то. Наконец-то я кому-то понадобилась. Кто-то во мне нуждается. Наверное, это счастье. Странно, что это самой мне не пришло в голову. Наверное, мама права. Я жуткая эгоистка, думающая исключительно о себе и своих проблемах. Даже о родной дочери не подумала. Все ношусь со своими обидами, как курица с яйцом.
Обо всех забыла. А надо бы к сестре лишний раз съездить. И к маме не помешает. А про дочь я и не говорю.
Наверно, я не так безнадежна? Если я все это поняла?
Все – разговоры. Днем можно потрепаться, даже похихикать. Над Светкой, например. А ночью…
Ночью я остаюсь одна. Одна – со своими обидами, тоской. И ничто не помогает. Ничто не может заглушить боль. Я перебираю рассказанные мне истории, вспоминаю чьи-то судьбы, чьи-то жизненные коллизии. Пытаюсь себя успокоить. Вспомнить все хорошее, перестать злиться на мужа, ненавидеть его. Ничего не получается. Так же, как не получается по нему не скучать. Не вспоминать его. В общем, ничего у меня не получается.
А его свитер я выкинула! Прочла, что фетишизм – одна из форм психического расстройства. Не дождетесь! Много чести!
Хорошо Светка сказала: козлотоны. Вот как получается – был любимый, единственный, самый родной и близкий. А стал – обычный козлотон. Обычный, как все остальные. Даже обидно как-то за него стало…
Я не сижу дома! Я – медведь-шатун! Я – шатаюсь! Именно так! По магазинам, выставкам, киношкам и кафешкам. Регулярно езжу к Анюте и выгуливаю ее в парке. Навещаю Галку. Прибираюсь и готовлю какую-то несложную еду. Мы вместе обедаем. Скорее, заставляем друг друга хоть что-то съесть. Потом долго болтаем обо всем. Столько мы не говорили за всю нашу жизнь. Мы даже смеемся, когда вспоминаем что-нибудь из нашего детства. Как, например, она порезала перочинным ножиком руку, чтобы не ходить на ненавистную музыку. Как мы готовили по кулинарной книге в мамино отсутствие. Разумеется, получалось далеко не все – и мы старательно заметали следы. Однажды перевели всю муку и испугались. Добавили в банку от муки соду. Мама начала печь оладьи и ничего не поняла. А мы молчали, как партизаны. Вспоминали, как Галка надела на свидание мамины выходные сапоги на каблуке. И каблук сломала. Этот бедный каблук мы пытались приклеить клеем ПВА. Сапоги погибли. Мама так тогда плакала! Поди достань – белые, финские и на каблуке. Связи-то были, а вот просить лишний раз мама не любила.
Вспоминали, как после школы покупали в кулинарии какие-то безумные ромштексы в сухарях и жарили их на обед. А мамины голубцы, которые она крутила полночи, выносили во двор собакам. Хорошие девочки, что говорить!
Про нашу нынешнюю жизнь мы старались не говорить. Все разговоры сводились к тому, что мне, по Галкиному мнению, надо вернуться к мужу. А ей, по моему мнению, от мужа уходить.
Мама уехала в санаторий по путевке, купленной любимым зятем. Я считала, что она должна была отказаться! Она ответила, что здоровье ее ей дороже, чем мои пустые и раздутые амбиции. Галина осталась толерантна, сказала уклончиво: «Здоровый человек понять больного не может. И потом, мы же не купили маме путевку! Как мы можем ее осуждать!» Она права. Все, получается, правы. Значит, и мама права – у всех своя правда.
Мама звонит нечасто. Говорит, что всем очень довольна. Образовалась чудесная компания – по возрасту и интересам. Просит не приезжать – чего мотаться? Ей ничего не нужно, всего хватает.
– Смотри, замуж не выйди! – шучу я.
– А почему бы и нет? – смеется мама.
Интересное кино. Может, и вправду у нее нарисовался кавалер? Не знаю, как на это реагировать, но точно – не радуюсь. Глупость какая-то! Никому этого не надо. Наверное, я действительно жуткая эгоистка!
И все же мне стало легче, хотя боль не отступила, обида не сделалась меньше. Необъяснимо – просто чуть притупилась острота, что ли? Я пыталась анализировать свое состояние – и ничего не понимала. Часто ловила себя на том, что смотрю на свой мобильный и хочу набрать Ленин номер. Но что-то не пускало. Не получится сказать легкое «привет!».
Не получится спросить безмятежно: «Ну, как дела? Что новенького?»
Да и надо ли?
Звонила Веруня и опять уговаривала прокатиться. Куда? Да какая разница? Куда угодно! Хоть в Турцию, хоть в Рим!
Я сказала Веруне, что нет денег, брать с карточки его деньги я не хочу.
– Видала я дур, – вздохнула Веруня. – Но таких!.. Думаешь, ты гордая? Нет! Ты не гордая! Ты глупая! И даже очень!
И Веруня, похоже, обиделась.
Я развеселилась, даже посмеялась от души! Веруня, сама вершина глупости, так меня припечатала! И поделом, наверное! Глас народа, вот что это!
Я стала мечтать о том, как вернется мама и мы все вместе: мама, Галка и Анюта, всем нашим бабьим царством, поедем к маме в Дорохово. И ничего, что домик крошечный – всего две комнатки и кухонька- терраса. Мы разместимся! Конечно, разместимся! И нам будет так хорошо всем вместе! Мы станем ходить в лес и на озеро. Мама напечет пирогов с малиной. Мы с сестрой будем крутить банки с огурцами и мариновать чеснок. А еще – ходить в соседнюю деревню к бабе Нюре за молоком. Если эта Нюра еще жива.
И все у нас будет хорошо! И даже – очень хорошо! И никто не нарушит наш покой и границы нашего женского государства!
Если, конечно, мама не выйдет замуж…
Позвонила Рита Марголина! Вот это радость так радость!
Сашка Марголин был нашим однокурсником – учился в параллельной группе. Конечно, была общая компания, где тусовались все вместе у кого-то на даче или на свободном «флэту». Ездили вместе в Рыбачье. Сашка был лучшим другом Леонида. Они вместе считались лучшими мальчиками курса. Завидные женихи, из хороших семей, хорошо воспитанные, да и внешне загляденье – оба спортсмены, один блондин, другой брюнет. Сашка еще и играл на гитаре. Девок менял, как царственная особа перчатки. А на четвертом курсе появился с Ритой, и все поняли, что это серьезно, более чем. Сашка больше не острил и никого не подкалывал. И стал петь не хулиганские частушки, а задушевные песни, все больше про любовь и верность.
