— Ваши родители сгниют в тюрьме. Джо исчезнет. Смерть копа надежно навесят на вас. Кристу найдут в вашем погребе.

Виктор отмахнулся:

— Пленку с моими родителями я видел, но аудиотрек при ней какой-то липовый. Что с копом — понятия не имею, вообще не видел. А Джо… она же с вами играет, в одной команде, что я, слепой? Поэтому лучше скажите, что от меня требуется. Вы давно могли сжечь ранчо Морсби, если бы хотели.

Бзззз…

Стефано вытащил телефон, выслушал молча, встал и, бросив на Виктора угрюмый взгляд, вышел без единого слова. Официантка подошла за посудой и ужаснулась, увидев растерзанную еду на тарелке ушедшего гостя:

— Вашему другу не понравился мой пирог?

— Ничего подобного. Ему очень не понравился я.

Виктор придвинул к себе порцию Стефано и принялся уминать изуродованный киллером пирог.

Выйдя на следующее утро из душа, Виктор почувствовал, что по ногам тянет сквозняком. Он услышал, что кто-то очень старается двигаться бесшумно, оставаться незамеченным. Запахнул халат, огляделся в поисках чего-нибудь увесистого. Заглянул за угол и встретился взглядом с Джо.

— Не рад? — спросила она после минуты напряженного молчания.

Он сел. Взял с ночного столика сотовую трубку, сунул ей в карман.

— Мавр сделал свое дело, мавр может уходить, — усмехнулся он. — Догонять Макензена, Станкович и жену Морсби. Звони.

Она порозовела и вынула телефон из кармана.

— Нет, нам обоим придется здесь еще немного задержаться…

— Марианна велела?

— Ты мне не веришь.

— Ни на грош.

Взгляд ее затуманился, но тут же снова прояснился.

— И правильно.

Она опустила глаза. Виктор почувствовал укол в груди, заметив на ее руке браслет Фаринези.

— Никого не убьют. Я все улажу.

— Только опозорят. Гуманно.

Виктор чувствовал, что Морсби не заставит себя ждать. Расцветающий день сиял великолепием, с долины доносились пьянящие растительные ароматы. Он принялся швырять в чемодан вещи, но Морсби уже возник в дверном проеме — обожженный солнцем ковбой с рекламной картинки.

— Прекраснейшая парочка! — воскликнул он и оперся кулаком об косяк. — С кем имею удовольствие?

Джо умело прикинулась Арабеллой и выбросила вперед ладошку.

— Лиз Тафт. — Она мотнула головой в сторону застывшего Виктора. — Соскучилась по этому парню.

— Очень рад, — заверил Морсби и бережно пожал ей руку, улыбаясь и украдкой ощупывая взглядом фигуру. — Хотел поговорить, — обратился он к Виктору. — О предстоящей поездке. Ничего, за обедом потолкуем. Приходите ко мне. С дамой, разумеется. Альберт порадует своими знаменитыми бифштексами.

Джо одарила его сияющей улыбкой:

— Прекрасно! Я сюда добиралась с двумя пересадками. А в самолетах, сами знаете… Только булочки с наперсток.

Виктор молча регистрировал ее актерские уловки. Артикулирует, как «простая» девушка из народа, получившая, однако, приличное образование. Налет хитроумного, замаскированного для приличия флирта.

— Приложим все усилия, чтобы вас накормить, — заверил Морсби, пятясь к двери, как школьник. Он еще два раза обернулся, пока шел к своему дому.

Как только он исчез, Джо, утратив всю сексапильность, ссутулилась старухой и сжалась на диване.

— Значит, мы с тобой в одном колледже обучались, так я понял? Но в разных группах, или как?

— Первое, что пришло в голову. Эта Лиз сейчас на каникулах, вернется после Нового года. — Вздохнула. — Спрашивай, что тебя интересует?

Три изумрудных глаза морского монстра сверкнули, как будто подмигнув: «Никогда ты не узнаешь истину, которую ищешь».

— Хорошо. Нас поймали в лесу. Это по плану? Ты все знала?

Она отрицательно покачала головой, понимая, что он ей не верит. Виктор нервно зашагал по комнате, жалея, что лишен склонности к насилию, как Стефано, например. Он покосился на ее вздернутую губу, ускользающий символ его безнадежного чувства.

— Я не выдавала тебя.

— И теперь не они тебя послали? Случайная гостья? Мимо плыла… по пересохшей речке. — Он остановился, сверля ее взглядом. — Что в сейфе?

— Не знаю. Но знаю, что скоро тебя и твоих родителей оставят в покое.

Он прикоснулся к ее руке. Старая привычка. Убей в себе это чувство! Закрой глаза!

— И ты им доверяешь?

— У меня нет выбора, Виктор.

— Допустим, все получится, как задумано. Что будет с тобой?

Она глядела в окно. Вдали, в скальных россыпях, койот схватил выбравшуюся из своей норы мелкую степную собаку, встряхнул ее — и шея жертвы тихонько хрустнула, блеснул на солнце оскал смерти.

— Как-нибудь управлюсь.

Она встала и направилась к туалету. Обернулась. На лице разочарование. Виктор должен был закидать ее вопросами, должен был вырвать у нее правду. Не о ее работодателях, не о зловещей «Десятке». Ее волновало совсем не это. Она ждала, что он поможет ей понять, кто же такая она сама.

Альберт превзошел самого себя. Единодушный хор застольных голосов превозносил необъятные бифштексы, плавающие в каком-то темном терпко-сладковатом соусе. Джо пользовалась не меньшим успехом, вполне достоверно симулируя скромность и смущение из-за всеобщего внимания.

Виктор мрачно вспоминал, как он целился в эту лживую лисью мордашку, готовый нажать на курок. Морсби подошел к ним, притянутый, как понял Виктор, не только живостью и свежестью подруги своего сотрудника, но и излучаемой ею аурой его покойной жены. «Она даже одеться умудрилась так, что напоминает портрет усопшей миссис Морсби!» — с досадой заметил Виктор, кипя от злости. Ему приходилось затыкать себе рот кусками восхитительной говядины, но знаменитого вкуса и хваленого аромата он все равно не чувствовал.

Джо и Морсби тем временем углубились в обсуждение доктрины фронтального натиска французского генерала-стратега XIX века Жомини. Джо нашла немало нелестных характеристик для этой бессмысленной лобовой атаки, стоившей стольких человеческих жизней, начиная с Гражданской войны. Ее незавершенная докторская посвящена идее оборонительной войны, скромно заметила она. «Я умнее твоей жены!» —