и не менее важную, чем другие части. Когда телом не пользуются честно, в соответствии с его предназначением, нарастает страстное и тревожащее желание, придающее сексу явно излишнюю важность — это сродни мечтаниям голодающего о еде. Такие мелочи, как точное определение момента совпадения оргазмов, делаются самодовлеющими, хотя истинно любящие знают, что время любви подобно бесконечной полке с книгами. В некоторых случаях исход более счастливый, чем в других, но главное удовольствие в самом процессе чтения, в завязке каждой истории, в развитии повествования, в том, как главы переливаются одна в другую, в какие переделки попадают герои. Каждая книга — это путешествие и одновременно история, и если, в одном случае завершение не оправдало надежд, в другой раз оно будет лучше, а нередко вы обнаружите истинный шедевр. Те же, кто живет в постоянной тревоге, как бы держат в руках, последнюю книгу с этой полки. Они монотонно бубнят слова, теряют нить повествования, бездумно пролистывают страницу за страницей, думая только о развязке.

Я мог коснуться рукой моей учительницы и в ответ услышать: «Ну конечно!», или «Еще фасоли или сосисок?», или «Притащи себе еще банку пива». Она могла, наклонившись, поцеловать меня в затылок, и я либо поднимался, чтобы отправиться с ней пройтись или за охапкой хвороста для костра, либо оборачивался и притягивал ее к себе. Живущие в тревоге и томлении никогда не поймут, чего от них хотят. Любящие понимают всегда.

Когда мы сложили вещи и двинулись обратно с нагорья, я уже осознал, что обладаю наградой, гораздо большей, чем мог мечтать, и блаженствовал от такого счастья. Последние сомнения холостяка вылетели у меня из головы. Я знал, что подле меня женщина, которой мне хватит на всю мою жизнь. Мчась по извилистой дороге, мы распевали песни. Ни она, ни я не могли точно воспроизвести мелодию. То, что закончился хороший медовый месяц, не навевает печали, но, как я понимаю, не слишком часто медовый месяц бывает хорош. Супружеские пары следует классифицировать на две категории. Супруги и истинные супруги.

Единственное облачко на горизонте было столь крохотным, что его можно было разглядеть, лишь придвинувшись к нему вплотную. Ее сводный брат договорился с начальством на строительстве дороги в соседнем штате, где он подрабатывал в летние месяцы, чтобы приехать выдать замуж сестру. Я в первый раз его увидел. Мне не понравились ни вид его, ни манеры.

Но ради Мег я был вынужден сказать, что он отличный парень.

Любой профессиональный юрист вам скажет, что не существует некоего облика уголовника. Есть убийцы, выглядящие как честные, глубоко набожные юные священнослужители. Есть профессора, внешним видом смахивающие на обезьян, напоминающие хорьков банкиры, священники с лицами неандертальцев.

Если же вы станете продолжать допытываться у профессионального полицейского его мнения, то зачастую он признается, что может заметить в человеке нечто почти неуловимое, выдающее тайную склонность к противозаконному насилию. Полным идиотизмом было бы употреблять здесь слово вроде «психопат». Оно для мусорной корзины, оно являет собой вместилище для всех тех, в ком мы находим что- то странное, непривычное, нам не доступное.

У полицейского нет какого-то особого ключа. Его немедленно охватывает подозрение. Это подозрение возникает в результате массы микровпечатлений, каждое из которых, взятое в отдельности, не будет иметь ни малейшего значения. К примеру, когда мужчина крепок и полон жизненных сил, придает особое внимание своей одежде, выбирая подороже, когда у него, похоже, нет определенной точки зрения ни на одно абстрактное понятие наподобие политики, если он избегает любого дела, требующего регулярных усилий, и всегда полон энтузиазма в отношении ближайшего момента, но не думает о следующей неделе, если он терпеть не может одиночества, если он привлекателен и обаятелен, импульсивен и ненадежен, и любит насыщенную событиями жизнь, обожает преувеличивать и драматизировать, и лгать в случаях когда дело касается денежных проблем, если он забывает выполнять данные им обещания и не имеет в жизни конкретной цели, если он уходит с головой во все, за что берется, если использует любящих его людей, своим обаянием вынуждая их все ему прощать, однако не заводит глубоких эмоциональных отношений ни с кем — вот тогда и начинают позванивать маленькие колокольчики.

Они чересчур стремятся внушить доверие. В их взгляде сквозит нечто смутное. Они слишком охотно смеются первой же вашей шутке и вполуха слушают следующую. Они отрабатывают свою улыбку перед зеркалом. Их озабоченность всегда заметно искусственна. У них никогда не видно признаков тревоги. Для них грех не в том, чтобы грешить, но в том, чтобы на этом попасться. Добавьте постоянную нужду в деньгах и безалаберность с ними плюс безжалостное использование женщин — и опытный полицейский сразу немного насторожится, поскольку этот тип он уже наблюдал прежде, и в этих предыдущих случаях полицейская работа оказывалась чуточку более грязной, чем обычно. Полицейский не скажет: «Этот собирается совершить преступление». Он просто заметит: «Этот готов. От этого всего можно ожидать. Будем надеяться, ничего не случится».

С Дуайтом я познакомился на свадьбе, хотел принять его как брата моей невесты. Но он тут же дал понять, что дистанция между нами не будет сокращена. Его сестра бросилась на шею полицейскому из долины, и этого не изменить, но будь у нее хоть чуточку мозгов, она бы выбрала себе мужика поденежнее.

Я наблюдал, как он на свадьбе обходился с ней, как общался с приглашенными, в том числе с одной из ближайших подруг Мег по школе, и мне все это не нравилось. Он строил из себя героя-футболиста, делая это достаточно грубо. К тому моменту, как мы стали разъезжаться, он был уже безнадежно пьян.

Вернувшись из нашего свадебного путешествия, мы обнаружили, что он болтался без дела так долго, что его уволили. Он уговорил пустить его в дом миссис Дьюк — судя по тому, что исчезли ее радиоприемник и портативная пишущая машинка. Я нашел их в единственном в Брук-сити ломбарде и после некоторого нажима получил их назад за ту же сумму, за которую он их сдал, — двадцать долларов. Он оставил Мег записку, в которой сообщал, что планирует немного прошвырнуться, а в сентябре вернется к началу занятий. Лишь гораздо позже Мег обнаружила, что ее хорошенькая подружка по школе Джинни Поттер исчезла вместе с ним. Они отправились на машине, которую та купила на свои первые учительские доходы. Своим родителям она написала, что едет проветриться вместе с приятельницей. Последняя открытка от нее пришла из Батон-Ружа. Спустя две недели, через несколько дней после того, как она должна была выйти на работу, она позвонила родным и попросила забрать ее из третьеразрядной гостиницы в Новом Орлеане, без денег, больная, измочаленная, впавшая в полное отчаяние. За ней полетел ее брат, привезший ее назад. Никаких следов автомобиля они так и не нашли. Дуайт уже давно ее бросил. Когда именно, она вспомнить не могла, не понимала она, куда подевалась вся ее одежда помимо платья, в котором она была. По возвращении домой девушке почти удалась попытка самоубийства, после чего ей пришлось провести больше года в лечебном заведении, а спустя еще несколько месяцев она вышла замуж за одного из близких друзей ее отца, у которого утонула жена.

Хорошо помню, что сказала Мег, услышав о Джинни.

— По сути дела, Фенн, Дуайт все же не похитил ее, так ведь? Двадцать один ей уже исполнился. Мне кажется, оба они глупость сделали, затеяв это все.

— Он, конечно, ее не похищал, но, быть может, мог бы проявить о ней чуть больше заботы.

— Не нам его судить, дорогой. Нам не известно, что произошло в Новом Орлеане. В конце концов, мальчику только двадцать. Возможно, он считал, что поступает правильно, оставляя ее. Он, вероятно, ожидал, что она направится домой, где ей и следовало бы быть. Откуда ему было знать, что она там останется одна-одинешенька и доведет себя до такого ужасающего состояния?

— Мне кажется, у нее уже и денег не было.

— Он знал, что она в любой момент может отбить телеграмму с просьбой прислать денег. Думаю, он начинал ощущать… вину за то, что они придумали, вот и оставил ее.

— Возможно, — произнес я и переменил тему.

Что еще тебе остается делать? Ты не можешь объяснить своей молодой жене, что она жертва одного сорта, а Джинни Поттер — другого, и будет еще множество других, пока он не закончит свой жизненный путь. Да я и сам начинал ощущать себя жертвой в какой-то мере.