Неожиданно мы заметили, что, сосредоточенно глядя друг на друга, оба киваем головами. И оба усмехнулись. Я послал его за дорожной картой. Как будто сделавшись телепатом, мой друг диск-жокей вдруг снова возник с сообщением, что у пяти постов на дорогах выстроились вереницы машин, при этом он назвал местонахождение постов. Я записал их. Когда Джонни развернул карту, я пометил на ней эти места.
— Сейчас легко перекрыть пути из этой долины, — заметил Джонни. — Других дорог там нет. Только эти пять. Отлично.
— У меня возник целый ряд «если», которые я попытаюсь связать. Послушай. Если те трое на свободе, и вся эта затея была задумана, чтобы дать им вырваться, если Макейрэн отправился туда их поджидать и если поставил машину на такое близкое расстояние от тюрьмы, какое счел бы безопасным, если бы они прямиком рванулись к этому условленному месту, и если он намеревался привезти их в свое укрытие, которое устроил в знакомых ему холмах, то рассуждая логически, самый короткий путь будет пролегать через Полксберг, откуда послали те почтовые открытки. Другой путь будет длиннее, причем ему придется практически въехать в Брук-сити до того, как он сможет повернуть на шоссе номер 882. Значит, он должен был бы проехать через вот этот пост в Мелтоне. Это, дай-ка мне измерить, примерно восемнадцать миль от Харперсберга. Предположим, они сели в автомобиль и тронулись спустя несколько минут после полудня. Поехал бы он, конечно, не превышая разрешенной там скорости. К посту подъехал примерно без двадцати час. К этому моменту контрольно-пропускной пункт работал минут пятнадцать. А это нам подспорье.
— Почему?
— Патрульным лучше должны запомниться автомобили, которые они останавливали в течение первого часа. Потом все как бы сливается. Может — нам здесь повезти или это полнейшее безумие? А, Джонни?
Он пожал плечами.
— Вы мне уже давно говорили, Фенн, что в нашем деле, если никогда не рискнуть выглядеть дураком, никогда и умницей не окажешься. Но вот сейчас патрульные не задумываются, кого они там уже пропустили. Они озабочены тем, чтобы мимо, не остановившись, не проехал никто.
В этом был здравый смысл. И я не стал настаивать. К половине восьмого вечера вновь воцарилось затишье. Еще девять беглецов были задержаны. Заключенных стали рассортировывать по камерам. Погрузились на свои грузовики и укатили национальные гвардейцы. Начали составлять доклад с описанием причиненного ущерба. В спешном порядке привели в порядок ворота, сквозь которые проходила железнодорожная колея. Машина технической помощи извлекла из них почерневший остов грузовика.
К девяти часам закончили пересчет заключенных, а еще трое пойманных беглецов были на пути в тюрьме. Восемь оставались в бегах. Описания их были разосланы по всей округе, должны были распространить и их фотографии.
В десять ко мне в кабинет зашел Джонни. По радио как раз передавали, что один из этих восьми, некий Уильям Фогг, двадцати шести лет, отбывающий срок от двадцати до пожизненного заключения за вооруженное ограбление, попытался на угнанном автомобиле объехать стороной контрольный пост, при попытке на высокой скорости пересечь канаву сильно ударился и находится в критическом состоянии.
Джонни положил передо мной лист с восьмью фамилиями. Ему не понадобилось что-то добавлять. Красной линией я перечеркнул имя Фогга. Около трех фамилий поставил пометки: Келли, Костинак, Дэйтуоллер.
— Что ж, можем сказать, что кое-какие наши догадки подтвердились, но мы на шаг отстаем от этой публики, — выдавил я. — И признаемся, что будь у нас побольше решимости и сообразительности, мы бы сняли телефонную трубку и договорились о еще одном посте возле Полксберга, где бы их ждали с ордером на задержание этого фургона, самое было бы время сцапать их, прежде чем они к холмам умчались.
— Но тогда все казалось гораздо более зыбким, чем теперь, Фенн. Наверно, вам лучше домой поехать. Вид у вас совсем измочаленный.
Той ночью я спал очень скверно. К моменту, когда рассвело, я уже давно не спал, усталый от полузабывшихся снов, наполненных всевозможным насилием. Мне удалось выскользнуть из спальни, не разбудив Мег. Я поймал начавшуюся в шесть часов программу новостей, уменьшив звук настолько, что я еле его слышал.
Задержали еще двоих. На свободе оставались пятеро. Человек по фамилии Прайс, человек по фамилии Секлер и три закоренелых бандита, приятели Моргана и Дуайта Макейрэна. К тому времени, когда встали Мег и дети, я выпил столько кофе, что избавился от отвратительного ощущения, преследующего вас после бессонной ночи.
Придя на службу, стал слоняться по нашей конторе, не в силах сконцентрироваться, ожидая прихода Лэрри.
Как только он вошел, я сразу же попросил разрешения слетать по делу в Мелтон.
— Это зачем?
— Пятьдесят шансов к одному — это потеря времени. Все так зыбко, что лучше потом расскажу, если дело выгорит.
Он взглянул на меня с сомнением, пожал плечами и разрешил.
Туда было шестьдесят пять миль, и я доехал быстрее чем за час. Казарма для проживания работников полиции штата на восточной окраине поселка Мелтон являла собой традиционную закопченную постройку с флагштоком, радиомачтой и ухоженной лужайкой. Дежурный сержант, назвавшийся Боскаттом, был румянощеким человеком с холодным взглядом голубых глаз. Оттаял, правда лишь слегка, когда я предъявил золотой значок. Наши строевики отличаются высоким боевым духом. Их тщательно отбирают и готовят, им весьма прилично платят. Он заявил, что в данный момент является старшим, и поинтересовался, чем может быть полезен. Ни на кого из них не производит впечатление появление офицеров городской полиции, судя по всему, они нас считают жалкими мздоимцами, неумехами, близкими родственниками политиканов.
— Я по поводу поста, контролируемого людьми из вашей казармы, сержант.
— Не слишком ли далековато от границ вашего города, лейтенант?
— Порядка шестидесяти пяти миль, приблизительно.
Каждый из нас попытался поддеть другого. Победил я.
С неохотой он проговорил:
— Что касается нашего поста, лейтенант, то сняли мы его меньше часа назад.
— А разве пять человек еще не…
— Четверо еще не пойманы. Мы убираем наши заграждения, когда время их убирать.
— Полагаю, это весьма здравое наблюдение — для специалиста по дорожным заграждениям, коим я не являюсь. Кто же из них задержан?
— Келли!
Мгновенно я растерял девяносто девять процентов моей уверенности. Почувствовал себя дураком. Рушилась вся стройная теория, которую я мысленно строил.
— Келли, — тихо повторил я.
— Это одна из причин, почему мы сняли пост. Его обнаружил фермер в канаве в тридцати милях к востоку отсюда, в канаве возле проселочной дороги, в пятидесяти ярдах от основной дороги на Полксберг. Собака у этого фермера лаем залилась возле того места. Келли был мертв. Сзади в него пуля попала, разнесло плечо в клочья, он массу крови потерял, но умер он не от этого, а потому что кто-то, у кого очень сильные руки, задушил его. Там прикинули, что мертвый он лежал со вчерашнего дня, примерно с полудня. Когда все эти ребятишки бежать бросились, часовой на вышке в конце концов очухался и выпустил длинную очередь по ним, говорит, что видел, как один из них упал, затем поднялся и снова побежал, теперь думают, что им был Келли. В том состоянии, в котором он был, ехать в машине он не мог, а поскольку он миновал один из постов, то начальство и пришло к выводу, что и некоторые другие проскользнули тем же путем и нет особой нужды тормозить все движение в этом районе.
— Как он был одет?
— Тюремная одежда из саржи. А что?
— У меня есть одно соображение по поводу того, как он проскользнул через ваш пост, сержант.
