Белозубая улыбка в итоге исчезла.

— Продавца звать Джеком. Джек Эйбл, вон он, охмуряет парочку у грузовика. Может, вам минутку подождать? Я мог бы кликнуть его, но шанс есть, что дельце у него выгорит и…

— Я подожду.

— Спасибо! Огромное спасибо! Знаете, мне показалось, что с вами… можно иметь дело, лейтенант. Неприятности мне ни к чему. Честное слово, новых мне не нужно, неприятностями я и так сыт по горло.

— Похоже, всякому за пятьдесят миль окрест известно, кто такой Макейрэн и что он мой шурин.

Улыбка снова возникла на его лице.

— Кто-то из новеньких, может, и не знает. Но из тех, которые здесь пять лет, кто такое забудет?

Я взглянул в окно и увидел, что пара двинулась к выходу. Продавец с понурым видом поплелся к конторе. Я вышел и перехватил его футах в двадцати от конторы.

— Эйбл? Лейтенант Хиллиер. Городская полиция. Ломбардо говорит, что ты мне можешь рассказать о продаже фургона «понтиак» Макейрэну.

Он был розовощек, круглолиц, под зеленым твидовым пиджаком очерчивалось пухлое брюшко.

— Конечно. Он сделал хорошую покупку. Действительно хорошую. Симпатичный фургон. Темно- синий. Нигде не дребезжит. Отличная амортизация, рессоры что надо, радио, обогреватель, в управлении легкая. Фургоны вообще хорошо идут. Дольше десяти дней тут не задерживаются обычно, хотя сейчас дела не шибко хороши. Поначалу цену ей поставили 2595, а потом совсем мало стало продаваться, так мы ее до 2300 снизили. Ему повезло. Что же еще вам сказать? Я так понимаю, что в конторе вы уже выяснили, что он сразу выложил наличные.

— Он купил то, что искал?

— Вроде бы именно то. Когда появился, то тут же спросил, есть ли фургон, вместительный, тяжелый, чтобы лошадей под капотом целый табун был. Вот этот был с самым мощным двигателем, что в тот год делали. Видите вон там «бьюик» зеленый с белым? Не глянулся ему, цвет, мол, яркий. Не клюнул и на темно-зеленый! «крайслер», вон он, впереди, у него кондиционер, автоматика сплошь — и окна, и тормоза, и сиденья, а на это мощность уходит, это ему не нравилось. Тогда мы «понтиак» выкатили на дорогу. Он на всю катушку ее погонял. На асфальте куски резины даже остались — так он рвал с места и тормозил. А когда за угол на Эндрюс вылетел, так я только порадовался, что постового поблизости нет.

— Что-нибудь еще его интересовало в этой машине?

— Больше ничего в голову не приходит. Не слишком-то он разговорчив. И вроде как все время чего-то подозревает. Я почти сразу перестал к нему в приятели набиваться. Просто о машине рассказывал. Ему автомобиль нужен был. Приятель ему не был нужен.

— Пока вы дожидались номерных знаков, где он тут околачивался?

— Он зашел вон в ту закусочную, а когда вернулся, мы уже прикручивали номера.

Поблагодарив его, я направился к своей машине и забрался в нее. Включил двигатель, но промелькнула мысль, скорее догадка, и я снова вышел, вернулся в контору и спросил у Ломбардо о деньгах.

— Двадцать три стодолларовых бумажки, — ответил он. — Почти совсем новенькие. Не были они сложены, и из бумажника он их не доставал. Когда он сюда зашел и я подтвердил цену, у него эта сумма уже в руке была. Он не стал пересчитывать. Просто бросил сюда на стол. Я деньги пересчитал. Дважды.

Как только я добрался до своего письменного стола, я позвонил Мег. Она сказала, что он еще не возвращался. Я ей рассказал, что он купил машину.

— Он знает, что тебе известно об этом?

— Нет, родная. Я сам это установил. Когда он подъедет, изобрази удивление. Не хотелось бы, чтобы он узнал, что я контролирую его действия.

— Лучше бы я тебе не говорила, что письмо пришло.

— Почему же?

— Его не следует затравливать, Фенн. Разве он не имеет права машину купить?

— Имеет, конечно.

— С самой покупкой было что-то не так?

— Да нет.

— Ты что, не можешь его оставить в покое, в конце концов?

— Родная, поговорим об этом чуть позже. Когда ты снимала с его счета в банке деньги, как ты ему их передала?

— Просто передала из рук в руки, вместе с закрытым счетом, ну плюс проценты.

— Я имею в виду какими купюрами. Сумма составила, кажется, больше 2800 долларов?

— 2866 долларов 41 цент. Зачем тебе знать, в каких купюрах?

— Прошу тебя, родная.

— Ну, он мне не говорил, какими бумажками ему хотелось бы деньги получить. Потому я и попросила, чтобы пачка не слишком пухлая была, но чтобы и пользоваться можно было, десять стодолларовых купюр и тридцать полусотенных, еще там лежало шесть купюр по десять долларов, пятерка, доллар и три сотни по двадцатке. Но зачем тебе все это?

Вошел Хупер, и я рукой указал ему на стул.

— За машину он уплатил наличными — двадцать три купюры по сто долларов.

Воцарилось молчание. До меня доносилось ее дыхание.

— Возможно, он остановился у банка, чтобы обменять полсотни на сотни.

— Такси отвезло его прямиком на Уэст Булвар, к комиссионному автомагазину.

— Может, он как-нибудь на днях выбирался в город, пока я ходила по магазинам. У меня нет полной уверенности, что он не покидал дома, милый. Я не взялась бы доказать, что он не заходил в банк. Знаешь, тут опять была Кэти Перкинс, вчера после работы. Она могла принести ему какие-то деньги.

— Мег, родная, зачем ты отбрасываешь самый простой и очевидный ответ: деньги пришли ему по почте?

— Ну и ладно! Ну и пришли по почте. Он мог одолжить их, или кто-нибудь вернул ему долг. Касается ли это нас?

— После этого он конверт сжег.

— Ох, не надо было мне об этом говорить тебе, Фенн, — устало произнесла она и повесила трубку.

Когда я положил трубку, я встретил вопрошающий взгляд Джонни Хупера. Поколебавшись, я понял, что не время скрывать что-то, что может стать предметом полицейского расследования. В сжатой форме я быстро и бесстрастно изложил ему суть дела.

Он тихонько присвистнул.

— У мужика имеются друзья. А может быть, он получает распоряжения? Например, залечь и ждать, пока он не понадобится? Или: сожги письмо и купи машину скоростную. Он обзаводится новыми знакомыми? Почему таких симпатичных девушек влечет к таким опаснейшим зверям? Потому что они симпатичные девушки? Надо попросить кого-нибудь проверить ее счет в банке, так, на всякий пожарный. Идет? А как насчет того, чтобы в Питтсбурге проверили отправителя письма?

— Недостаточно, чтобы начать копать. Нет данных, что совершено или замышляется какое-либо преступление. К тому же трюк это известный. Человеку, пославшему деньги, расписка в получении и не нужна. Ему просто требуется знать, что они доставлены адресату. Он позвонит в отдел доставки «до востребования» и спросит, не поступало ли что-нибудь на имя Томаса Робертса, и если расписка о получении возвратилась и ему ответят, да, мол, есть на его имя корреспонденция, он скажет, что зайдет получить ее. Но ему этого делать и не требуется. В первый и последний раз воспользовался он этим именем. Просто он удостоверится, что Макейрэн пакет получил.

— Подключиться к линии и попросить о прослушивании?

— Никто не станет так долго ждать именно этого звонка. Тебе, Джонни, не хуже меня известно, что выследить звонившего очень сложно. В телефильмах это, конечно, удается. Как только вешают трубку, связь прерывается, и найти человека немыслимо. Полдня уйдет, чтобы найти звонившего, если ты не