еще и «старшим доктором». Хочешь попасть к нему на прием? Я не хочу. Потому, что независимо от наших действий, мы не перестанем быть свидетелями. И в данный момент единственная возможность обеспечить себе хоть какую-то безопасность в будущем — это перейти из категории ненужных свидетелей в нужные свидетели. Контора на этом не остановится. Если первый рейс пройдет успешно и мы сможем умыкнуть у испанцев несколько сотен тонн золота, то очень велика вероятность следующих «походов за зипунами». И в них лучше посылать людей проверенных и хорошо себя зарекомендовавших, чем рисковать каждый раз и брать неизвестно кого. Согласен?

— Согласен. Но где гарантия, что так будет?

— Гарантии нет. Но я могу гарантировать, что будет сейчас, если начнется буза. «Старший доктор» со своими «ассистентами» проведут сеанс «интенсивной терапии» для самых недовольных «больных», а остальные недовольные «больные» заткнутся. Но доверия к ним уже не будет и по возвращению они гарантированно попадут в категорию нежелательных свидетелей. Тоже хочешь примкнуть к ним?

— Но что же делать?!

— Хорошо выполнять свою работу. И молить всех богов, чтобы контора не сочла нас ненужными свидетелями. Потому, что если даже предположить невозможное — мы сейчас захватим пароход и вернемся в свое время, то мы все равно останемся свидетелями! Причем ненужными свидетелями, поскольку провалили задание. Делай выводы.

— А если эта бандура не сработает, и мы не сможем вернуться?!

— Тогда останемся здесь. В конце концов, не к динозаврам же в палеозой, или как он там назывался, мы попали. И останемся здесь не с пустыми руками! Это — чтобы тебе на душе спокойнее было. Может еще каким-нибудь здешним графом, или бароном станешь. Титулы во все времена покупались за золото. А уж с золотом, я так думаю, у нас проблем не будет…

На утро Березин слушал запись этого разговора и посмеивался. Система прослушки помещений, оборудованная еще в Николаеве, работала прекрасно и обнаружить ее неспециалисту было практически невозможно. За все время после выхода из Николаева накопился достаточный материал, из которого уже можно было сделать выводы, кто чем дышит. Но капитан «Тезея» поражал даже видавшего виды генерала КГБ СССР.

— Да-а-а, Леонид Петрович… Как говорится, в тихом болоте… И как же мы раньше тебя просмотрели? Одно слово — наш человек!

Солнце уже скрылось за горизонтом и на небе вспыхнули первые звезды. Очередной летний день, двадцать четвертое июля одна тысяча семьсот пятнадцатого года, заканчивался. «Тезей» лежал в дрейфе далеко от берега, так что заметить его оттуда было невозможно. Правда, за последние три дня пришлось шарахаться по морю, прячась днем от каждой обнаруженной радаром цели. И то, похоже, не всегда удавалось. Можно только представить себе, что подумали моряки на проходящих мимо парусниках, когда увидели мелькнувшее на горизонте непонятное чудище, абсолютно ни на что не похожее. Вот так и рождаются легенды о морских чудовищах и «летучих голландцах». Ночью было проще — достаточно идти, соблюдая полную светомаскировку и просто обходить стороной все обнаруженные цели. Но вот «Тезей», наконец-то, добрался до места засады, заняв позицию к северу от Гаваны. Если испанская эскадра выйдет, как она уже вышла однажды, то пройдет на некотором расстоянии восточнее и направится во Флоридский пролив. Радар постоянно обшаривал горизонт, вынуждая «Тезей» время от времени давать ход, чтобы уклониться от встречи с очередным «прохожим», и пока это удавалось. Выход конвоя из Гаваны удалось обнаружить сразу. Мощный радар давал четкую картинку даже на большом расстоянии, и на мостике «Тезея» внимательно наблюдали за перемещением небольших светящихся точек по экрану. Перед этим на «военном совете», состоящем из Березина, Карпова и Леонида, выработали предстоящую тактику. «Тезей» находится в засаде, сколько возможно, дав конвою удалиться как можно дальше от порта и от берега. Надо исключить возможные случайные встречи, а если абордаж с перегрузкой ценностей затянутся, то они весьма вероятны. Если атаковать днем, то это сразу же будет обнаружено всем конвоем. Атаковать всех одновременно невозможно, поэтому, пока «Тезей» будет заниматься кем-то одним, то другие попытаются удрать. И даже если сначала обездвижить корабли, снеся всем рангоут своей артиллерией, то не исключена возможность самозатопления галеонов. Испанские моряки народ храбрый и упертый, и если увидят, что остановленные корабли один за другим захватываются неизвестным противником, а их собственное оружие совершенно неэффективно, то вполне могут затопить галеоны и попытаться уйти на шлюпках, рванув в разные стороны, лишь бы золото не досталось врагу. Поэтому, есть смысл атаковать ночью. Начинать с последнего в ордере. Если все пройдет тихо, то на других кораблях ничего не заметят. И так дальше, до самого рассвета, сколько успеют. Потом снова спрятаться за горизонтом и вести тщательное наблюдение, как с помощью радара, так и визуально. Несомненно, утром уцелевшие испанцы обнаружат «недостачу», но поскольку конвои всегда растягивались на большое расстояние, могут счесть это обычным отставанием, или, на худой конец, нападением пиратов. Если же появятся пираты, идущие на перехват конвоя, разобраться с ними незамедлительно. Как пошутил Карпов, перефразировав изречение из известного фильма: «Это наши коровы! И мы их доим!». С чем никто и не спорил. На следующую ночь все повторить, пока от конвоя не останется ничего. Время — до ночи с двадцать девятого на тридцатое июля. На следующий день разразится ураган и впору будет искать укрытие самим. На вопрос Леонида о возможности «перепрыгнуть» после завершения акции в другое время с хорошей погодой, Березин и Прохоров ничего вразумительного не ответили, и это ему сразу не понравилось. То ли установка не имела возможности таких частых запусков, то ли произошла какая-то поломка и она в данный момент вообще неработоспособна. Ни то, ни другое ничего хорошего не сулило. Бороться с вест-индийским ураганом, когда скорость ветра порядка сотни узлов, удовольствие ниже среднего. Но до тридцатого июля еще уйма времени, вполне можно успеть «ощипать» все двенадцать кораблей, а потом уйти под прикрытие Багамских островов. Ну и пусть, если кто-то с берега увидит. Все равно, ничего не поймет. Возникнет еще одна легенда о всплывшем на поверхность моря чудовище, только и всего. Но это все рабочие моменты, решаемые по ходу дела. А вот если с «хроно — транклюкатором» что- то не так…

Но предаваться самокопанию времени не было — конвой уже прошел мимо «Тезея», оставшегося за горизонтом, и начал удаляться в сторону Флоридского пролива. Капитан, начальник экспедиции и «помощник по абордажу» стояли на мостике у радара и наблюдали.

— Все, надо давать ход. Уже практически стемнело, и испанцы не заметят катер и «скифы».

— А если последним будет идти корабль охранения, а не галеон? И на нем толком ничего не будет? Ведь по радару не определить, кто из них кто.

— Ну и хрен с ним. Будем считать это тренировкой перед выполнением основной задачи. В нашем распоряжении еще пять суток до начала урагана. Двенадцать целей. Насколько известно из истории, пираты их не потревожили. Думаю, дня за три управимся. Последнего можно будет потрошить уже и после рассвета, никуда не денется. А потом хотите уйти под прикрытие берега, Леонид Петрович?

— Желательно. Ураган будет очень сильный и зачем рисковать понапрасну? Направление ветра мы знаем, и находясь возле цепи Багамских островов, всегда можем укрыться за каким-нибудь островом, подрабатывая машиной против волны и сохраняя безопасную дистанцию до берега. Точные карты у нас есть, радаром будем контролировать свое место. Близко к опасностям приближаться не будем.

— Добро. Значит, начинаем. Спускаем на воду катер и шесть «скифов». Они уйдут вперед и атакуют последнюю цель в ордере. Постараются особо не шуметь. А мы даем полный ход и идем следом. Если что-то пойдет не так, поможем своей артиллерией. Но светиться нам раньше времени все же не желательно. Справятся наши абордажники, Андрей Михайлович?

— Справятся, Владимир Евгеньевич. Думаю, начало операции вообще пройдет без шума. Если только испанцы усиленно не бдят всей толпой, ожидая нападения пиратов. Тогда кто-то все равно успеет поднять тревогу.