лихвой или по-своему, по-разбойничьи поступишь?

– Выкуплю честь по чести, – сказал Жихарь.

– Провалилась бы твоя слава, – сказал Бабура. – От нее всем одна беда…

Жихарь развернул тряпицу. В руках у него засиял золотой крылатый бык с человеческим ликом и волнистой бородой.

– Пойдет? – спросил богатырь. Бабура принял золотого быка, согнулся под его

тяжестью, прохрипел:

– Пойдет…

– Только не вздумай пустить в переплав, – предупредил Жихарь. – Пусть стоит

в кабаке для красоты…

– В кабаке ему рога живо обломают вместе с крыльями, – сказал Бабура и поставил быка на землю, на желтые листья. Потом достал из-за пазухи долговую грамоту – видно, всегда носил ее при себе.

Пожелтела, поистрепалась богатырская слава… Жихарь принял грамоту, спросил по обычаю:

– Нету меж нами долгов, займов и лихвы?

– Нету меж нами долгов, займов и лихвы, – по обычаю же ответил Бабура.

Богатырь подал грамоту Демону, и тот в мгновение ока разодрал ее своими стальными когтями на мелкие кусочки.

– Жи-ихарка! – весело возопил кузнец и бросился богатырю на шею. – Как же я

тебя сразу-то не узнал, мех я дырявый, крица пережженная! Вернулся!

Наконец-то!

– Сэр Джихар! Пелена спала с глаз моих, разум просветлился! Это вы, без всяких сомнений! Сэр Лю, приветствуйте же обретенного брата!

– Чего вы под дождем-то стоите, мокнете? – спросил Бабура, косясь на туго набитые мешки. – Все равно же у меня остановитесь…

– Нет, – сказал Жихарь. – Мы пойдем ко мне, в княжеский терем. Княжна Карина, я чаю, как узнает, что за гости к ней пришли, так враз выздоровеет! Окул, ты меня уже сватал, навык имеешь – веди друзей моих прямо к ней, расскажите, как сохнет добрый молодец, как его ретивое стонет со всхожего до закатимого! Ну да вы знаете, что говорить…

– Мой песня сочинил, петь будет. Никакой девушка устоит! – горделиво сказал

степняк.

И они пошли к княжескому терему, а из-за плетней выглядывали изумленные столенградцы: где пропадал великий воин и герой все лето? Дети при виде низко летящего Демона прятались за матерей.

Никакой стражи на крыльце не было – видно, совсем плохи стали дела в Многоборье. Жихарь понимал: каков Невзор ни подлец, каковы кривляне ни хищники, а вина за все лежит на нем, и ни на ком больше. Вот если бы вину свою кому заложить…

– Я уж наверх не пойду, – сказал он. – Потом позовете, если мне благоприятное решение выйдет.

– Я тоже тут жду, – сказал Демон. – Мне в домах тесно, давит.

– Ах, если бы у ваших девушек глаза сужались, а носы не так выдавались вперед! – сказал Бедный Монах. – Тогда они прослыли бы прекраснейшими в мире нефритовыми богинями!

– Как странно складываются человеческие судьбы! – сказал Яр-Тур. – Король Марк посылал сватом к леди Изольде своего друга рыцаря Тристана – и все кончилось очень плохо. Ныне рыцарь Джихар посылает сватом к леди Карине своего друга короля Артура – и все должно кончиться очень хорошо.

– Зачем сомневаться – калым больно богатый! – сказал Сочиняй-багатур. – Сочиняй за свою добычу еще десять жена купи…

– Ну, помогай нам Лада! – сказал кузнец и рукой причесал поседевшие кудри.

Жихарь и Демон остались сидеть на крыльце: богатырь на ступеньках, мятежный

дух на перилах.

Дождь все не прекращался, и это было к лучшему – кривляне не станут купаться в грязи, подождут морозца… Как же от них отбиваться без дружины, это ведь не вавилоняне – свой брат…

Из верхнего окошка раздавался звучный красивый голос короля, ласковое мяуканье Бедного Монаха, бренчание звонкого кельмандара и кашель кузнеца.

– Как бы она их с лестницы не спустила, – озабоченно сказал Жихарь.

– Бывает, – откликнулся Демон и спрятал голову под крыло.

1997 г., Красноярск.