плюхаюсь на диван с журналом в руках.
Отыскав статью про Марата, в первую очередь, конечно же, рассматриваю его фотографии, в глаза бросается имя фотографа, такое же, как у моего последнего любовника — Сатоши. Японец значит, его фотографировал — этот факт почему-то вызывает у меня лёгкое неудовольствие…
Две чёрно-белые фотографии — на одной Марат улыбается, на другой серьёзный. С длинными, зачёсанными назад, вьющимися волосами, с маленькой бородкой, и с такими добрыми и умными глазами, что кажется, будто именно ему предстоит сыграть роль Иисуса Христа в очередной экранизации его мучений.
Читаю статью — увы, интервью Марата отсутствует, как и информация о нём, но всё же статья кажется увлекательной, и автор, сумевший сделать из ничего конфетку на несколько страниц, вызывает уважение. “Вот что значит, человек умеет писать — учись!” — зачем — то говорю я себе назидательным тоном. Потом снова начинаю любоваться фотографией с обложки — на ней знаменитый теннисист не напоминает Иисуса, потому что тому не положено выглядеть так сексуально.
В течение получаса я предаюсь мечтам о том, как мы случайно встретимся, влюбимся друг в друга, будем с утра до вечера заниматься сексом, потом сыграем свадьбу и я рожу ему сына. Мне приходит в голову проверить, как мы будем смотреться вместе. Я достаю одну из своих самых удачных фотографий, сделанных в последнее время, и прикладываю её к обложке журнала. Результат эксперимента меня расстраивает. Рядом с Маратом я начинаю казаться вульгарной и искусственной как пластмассовая кукла. Странно, а вот с Рики Мартином мы всегда хорошо смотрелись! Я достаю другую фотографию, на которой я почти не накрашена — прикладываю. Опять что-то не то. Теперь становится очевидным, что я не достаточно хороша для такого красавца, да и разница в возрасте заметна…
Приуныв, я представляю девушку, на которой мог бы женится такой мужчина. Ну, во-первых, хорошо образованная и из хорошей, обеспеченной семьи, а не какая-нибудь авантюристка вроде меня — со средним образованием и мамашей алкоголичкой. Во-вторых, двадцати двух — двадцати трёх летняя — идеальный женский возраст для мужчины со вкусом, уже не молоденькая дурочка, но ещё не залежавшийся товар, со стройной, изящной фигурой и с по-настоящему красивым лицом, а не нарисованным, как у меня. В третьих, уверенная в себе, яркая, волевая личность, а не закомплексованная дура, которой больше не чем заняться, кроме как мечтать о мужчине, который в её сторону даже не взглянет…
Всматриваясь в свои фотографии, я замечаю, что чем старше я становлюсь, тем очевиднее становится моё сходство с матерью, которое мы обе когда-то активно отрицали. Такое же чуть полноватое и бледное лицо, с испуганными глазами, и выражением безволия и слабохарактерности…
Чтобы отвлечь себя от самоуничижения, я решаю почитать другие статьи.
Оказалось, что журнал, который я купила, предназначен для мужчин — сплошная реклама дорогих автомобилей, перьевых ручек и “новых ароматов для мужчин”.
Оп-паньки! Почти на каждой странице какой-нибудь сногсшибательный красавец! Но, все они кажутся такими холёными и самовлюблёнными, что на них смотреть противно, и я обращаю внимание на других мужчин — менее красивых но, их фотографии сопровождают статьи, написанные ими или о них.
Оп-паньки! Да это же сплошные знаменитости и олигархи, рассказывающие о том, как они замечательно проводят своё свободное время!
“…город разделён на женихов — то есть одиноких мужчин, совершенно не собирающихся жениться, и невест — одиноких женщин, судорожно пытающихся обязать так называемых женихов к совместной жизни в законном браке. Кое у кого получается. Кое-кто согласен взять бриллиантами или просто солнцезащитными очками YSL. Это не любовь.”
Сообщает мне статья, посвящённая красивой жизни в Москве. Мне становится стыдно от того, что я одна из “судорожно пытающихся”…
Пролистнув несколько страниц, натыкаюсь на статью о тех, у кого получилось, которую украшают фотографии молодых и красивых женщин, но все они кажутся грустными и одинокими. Рассказывают, как они раскручивают своих богатых мужей, и как те им постоянно изменяют. Статья из серии “богатые тоже плачут” — я это понимаю, но всё равно почему-то верю, что завидовать этим женщинам не стоит.
Заканчивается статья откровениями анонимных олигархов — как всегда, мужчины оправдывают собственную распущенность тем, что они полигамные существа и вообще, моральные законы для мужчин ни те же, что для женщин. Подобные аргументы всю жизнь приводят меня в бешенство! А женщины, по их мнению, моногамны как слоны? С чего бы это? А уголовный кодекс, что существует в двух экземплярах — один для мужчин, другой для женщин? А в Библии, что прелюбодеяние считается смертным грехом, только для женщин?
В заключение эти гадёныши дают советы:
”— …Женщина может преуспеть, если будет мегастервой. Хитрой, умной, сексуальной — в которой я смогу каждый день открывать что-то новое.
— Не много ли претензий к женщине?
— Много. Но по их части предложение превышает спрос. А значит, нужно работать над качеством. И перестать дешевить.”
Они что думают, что женщин производят как автомобили, конкурирующие друг с другом компании?
На последних страницах, на которых традиционно печатают фотографии светской хроники, я получаю возможность полюбоваться на юных красавиц, обнимающих пожилых мужчин с заурядными и довольно не приятными физиономиями. “Может быть, этим мужчинам свойственно внутренне обаяние и харизма, которые не заметны на фотографиях?” — оправдываю я красавиц.
Закрыв журнал, снова включаю видеомагнитофон и стараюсь сосредоточиться на добром и смешном фильме снятом более тридцати лет назад, в надежде избавиться от не приятного осадка, оставленного только что прочитанным…
Кроме престарелого японца, живущего в Берлине, ещё трое мужчин изъявляли желание сделать меня своей женой — все трое японцы. Не старые, не бедные и даже внешне интересные мужчины. С первым я познакомилась, когда мне было девятнадцать, с двумя другими в двадцать лет.
Первым был якудза — он верил, что я ещё девственница и потому ухаживал за мной очень культурно — ни каких сексуальных домогательств. Помню, как в ювелирном магазине, где он покупал мне платиновый браслет и серьги с жемчужинами, мы случайно встретили двух его коллег — ну и мордовороты! Они покупали золотые браслеты (что-то за десять тысяч йен) филлипинкам, которые были почти такими же страшными, как и их кавалеры. После магазина мы всей кампанией отправились в ресторан, только филлипинки куда-то пропали (потом оказалось, что они дожидались своих гостей на улице). Я жутко испугалась. “Ну, всё, — думаю, — кранты мне”. От страха, я даже есть не могла. Когда мы вышли из ресторана, знакомые моего жениха сели в такси со своими подругами и укатили, оставив нас вдвоём.
— Куда они? — спросила я.
— В отель. Я заметил, что ты почти ничего не ела, может, пойдём в кафе? Хочешь мороженого?
Он собирался прислать мне приглашение…
Год спустя, когда мы снова случайно встретились в клубе, в который я вернулась на работу, он молча достал из портмоне бумажку, на которой был записан мой адрес — вымышленный, и сжёг её. “Ну, всё, — думаю, — теперь мне точно кранты — он понял, что я его обманула”. Он понял, но не словом не упрекнул меня. В течение часа он сидел в клубе — молча курил и смотрел на меня, потом ушёл и больше не возвращался…
Вторым моим женихом был (так и хочется написать — мальчишка), но ему уже исполнилось тридцать лет, просто, как и все японцы, он казался гораздо моложе своих лет — и внешне, и по образу мыслей, и по манере держать себя. Он приходил в клуб по субботам со своими друзьями — мне было весело и легко работать за их столом, потому что я чувствовала себя с ними, как с ровесниками. Напивалась,
