— Пусть спустится. Боюсь, без женских рук нам не обойтись. Загляните в машину, и вы поймете, в чем дело.

Дворецкий послушно заглянул в машину и обернулся:

— Все ясно. Пойду позову Матильду.

— Да уж, без Матильды вам не справиться. Она ей поможет.

— Мы все стараемся ей помочь, сэр.

— Плохо стараетесь, — буркнул я.

Дворецкий и глазом не моргнул.

— Что ж, спокойной ночи, — сказал я. — Передаю ее вам из рук в руки.

— Большое спасибо, сэр. Позвольте, я поймаю вам такси.

— Не позволю. И вообще меня здесь не было. Я вам приснился.

Тут дворецкий наконец улыбнулся, кивнул своей седой головой, а я повернулся и спустился по аллее обратно к воротам.

Пройдя не меньше десяти кварталов по петляющим, залитым дождем улицам, под деревьями, с которых стекала вода, мимо больших, ярко освещенных, утопающих в зелени особняков, мимо маячивших высоко в горах фронтонов, карнизов и светящихся окон, далеких и недостижимых, словно волшебные замки, я наконец вышел к залитой ослепительным и никому не нужным светом бензоколонке, где за запотевшим стеклом со скучающим видом сидел на табуретке и читал газету служащий в белой кепке и темно-синей куртке. Я решил было перекинуться с ним словом, но потом раздумал и пошел дальше. Я уже промок до нитки, но ловить в такую погоду такси — значит себя не уважать. Да и таксистов тоже.

Через полчаса быстрой ходьбы я дошел до дома Гейгера. Улица по-прежнему пустовала, только у соседнего дома одиноко, с видом заблудившейся собаки стояла моя машина. Я вытащил из кабины недопитую бутылку виски, отхлебнул из нее и сел покурить. Сделав несколько затяжек, я выбросил окурок, вылез из машины и направился к дому Гейгера. Отпер дверь, вошел в темную, не успевшую еще остыть гостиную, некоторое время постоял, прислушиваясь к шуму дождя и оставляя мокрые следы на ковре, а затем нащупал выключатель и зажег свет.

На стене — это сразу бросилось в глаза — не хватало двух-трех китайских вышивок, вместо них на выкрашенной в коричневый цвет штукатурке зияли пустоты. Я двинулся дальше, включил торшер и посмотрел на фотообъектив. Под ним рядом с китайским ковром был расстелен еще один ковер. Раньше его не было. Раньше на этом месте лежало тело Гейгера. А теперь — ковер.

Потрясенный, я замер и, криво улыбнувшись, тупо уставился в искусственный «глаз» фотообъектива, после чего, немного придя в себя, опять отправился гулять по дому. Все стояло на своих местах, только Гейгера нигде не было — ни на застеленной покрывалом с оборками кровати, ни под ней, ни в стенному шкафу, ни на кухне, ни в ванной. А может, тело в запертой комнате, справа? Подобрав ключ, я открыл дверь и вошел. Убитого не было и здесь, но комната показалась мне интересной. И прежде всего тем, что была полной противоположностью комнате Гейгера: никаких безделушек, оборок, ковров; обстановка скромная, по-мужски неприхотливая: натертый воском деревянный пол, пара циновок с индийским орнаментом, два стула, темное бюро с откидной крышкой, а на нем — две черные свечи в высоких медных подсвечниках. Постель узкая, жесткая, крытая бордовым батиком. Поежившись, я вышел, запер комнату, вытер носовым платком ручку двери и, вернувшись в гостиную и внимательно осмотрев ковер, обнаружил две едва заметные бороздки на ворсе — как будто кого-то волокли по ковру за ноги. Что ж, тому, кто пытался вытащить труп за дверь, не позавидуешь, ведь нет ничего тяжелей покойников — даже несчастная любовь, и та легче.

На полицию не похоже. Они бы еще были здесь: делали замеры, фотографировали, снимали отпечатки пальцев, пыхтели своими дешевыми сигарами. Кто-кто, а полиция не торопится. Убийца? Тоже вряд ли. Он слишком быстро удрал — должно быть, заметил девчонку и испугался: а вдруг она, несмотря на свое состояние, его видела? Сейчас он, наверное, уже далеко. Я бы не удивился, если бы кому-то было выгодно не только убить Гейгера, но и спрятать тело. А значит, у меня есть шанс найти убийцу без посредничества Кармен Стернвуд. Я опять запер входную дверь, вдохнул жизнь в свою застоявшуюся машину и отправился домой — принять душ, переодеться и поужинать. Чистый, сухой и сытый, я развалился в кресле и, потягивая пунш, попытался прочесть зашифрованные слова в синей записной книжке. Шифр я не разгадал, но пришел к выводу, что это, вероятней всего, фамилии и адреса гейгеровских клиентов, которых я насчитал больше четырехсот — неплохой бизнес, а уж какие возможности для шантажа! Этим, надо думать, убитый тоже не брезговал. А стало быть, любой клиент Гейгера, из тех, чьи адреса попали в его записную книжку, в принципе мог быть его потенциальным убийцей. Да, полиции, если она возьмется за это дело, можно только посочувствовать.

Спать я пошел сильно нетрезвый и расстроенный, и мне всю ночь снился человек в залитой кровью домашней куртке с драконами, который гонялся за голой девушкой с длинными нефритовыми серьгами в ушах; я же бежал следом и пытался их сфотографировать пустым фотоаппаратом.

Когда я проснулся, ярко светило солнце. На улице было ясно, в голове — туман, во рту — помойка. Я выпил две чашки кофе и развернул утренние газеты. Про Артура Гуинна Гейгера ни в одной из них не говорилось ни слова. Только я вытащил на свет свой отсыревший, измятый костюм, как раздался телефонный звонок. Звонил Берни Олс, старший следователь окружной прокуратуры, тот самый, что рекомендовал меня генералу Стернвуду.

— Как самочувствие? — начал он голосом человека, у которого хорошее пищеварение и нет долгов.

— Вчера перепил, — буркнул я в ответ.

— Так, так. — Олс рассмеялся и как бы невзначай — испытанный полицейский прием — спросил:

— У генерала Стернвуда уже был?

— Угу.

— Начал на него работать?

— Очень уж вчера дождь сильный был, — ответил я, если это можно назвать ответом.

— С этой семейкой не соскучишься, — сказал Олс. — Неподалеку от Лидо, у причала, в море плавает здоровенный стернвудовский «бьюик».

Я разинул рот и с такой силой стиснул телефонную трубку, что чуть ее не раздавил.

— Вот такие дела, — весело продолжал Олс. — Новенький «бьюик». Внутри песок, вода… Да, чуть не забыл, в кабине нашли какого-то парня.

— Риган?! — спросил я, стараясь дышать как можно тише.

— Кто-кто? А, бывший бутлегер, которого женила на себе старшая дочка генерала. Не знаю, старик, я ведь этого Ригана никогда в глаза не видал. С чего бы это он вдруг решил отправиться на «бьюике» в плавание?

— Не валяй дурака, прекрасно же сам знаешь, что охотников до подобных морских процедур найдется немного.

— Не знаю, не знаю… Сейчас еду на место аварии. Если хочешь, присоединяйся.

— Охотно.

— Тогда приезжай в управление. Я у себя.

Наспех побрившись, умывшись и позавтракав, я вскочил в машину и меньше чем через час был уже в городском полицейском управлении. Окружная прокуратура располагалась на седьмом этаже, где Олс занимал маленький, но отдельный кабинет. За письменным столом, на котором не было ничего, кроме блокнота, дешевого письменного прибора, шляпы Олса и его правой ноги, сидел среднего роста блондин с густыми светлыми бровями, спокойными глазами и ровными, белыми зубами. Внешность у него была ничем не примечательная, а между тем я слышал, что на его боевом счету девять убитых, причем троих преступников он уложил, находясь — как им казалось — в безвыходном положении.

Олс встал, спрятал в карман плоскую жестяную коробку сигар «Антракт», одну сигару сунул в рот,