— А почему надо было прятать тело? — спросил меня Уайлд. — Какой в этом смысл?

— Об этом следует спросить у дружка Гейгера. Думаю, это его рук дело. Если бы Гейгера убил Броди, он бы в дом возвращаться не стал. По всей вероятности, сожитель Гейгера явился домой, когда я отвозил Кармен, увидел на ковре труп, испугался, что явится полиция — такие, как он, стараются держаться от блюстителей закона подальше, — и счел за лучшее вынести из дома асе свои вещи, а тело — спрятать. Судя по следу, оставшемуся на ковре, он выволок труп из дому и, скорее всего, припрятал его в гараже. Потом собрал все свои вещи, увез их, а поздно ночью, устыдившись того, как он обошелся со своим возлюбленным, вернулся в дом еще раз и переложил еще не окончательно застывший труп из гаража на кровать. Все это, впрочем, лишь догадки.

Уайлд кивнул.

— А сегодня утром, — продолжал я, — парень, как ни в чем не бывало, пошел в книжный магазин и, увидев, что Броди вывозит книжки, выяснил, по какому адресу эти книги следуют. «Кто их себе присвоил, — вероятно, рассудил он, — тот и убил Гейгера». Возможно даже, он знал о Броди и его девице гораздо больше, чем те подозревали. Что скажешь, Олс?

— Это все мы со временем выясним, — сказал Олс, — но Кронджейгеру от этого не легче. Больше всего он расстроился, что убийство произошло вчера вечером, а его об этом поставили в известность только сейчас.

— Ничего, это я как-нибудь переживу, — с мрачной улыбкой заметил Кронджейгер, злобно покосился на меня к тут же вновь отвернулся.

— Покажите нам вещественные доказательства, Марло, — сказал Уайлд, махнув сигарой.

Я сунул руку в карман и выложил на стол всю свою добычу: три долговые расписки, визитную карточку Гейгера, которую тот послал генералу Стернвуду, фотографии обнаженной Кармен и синюю записную книжку с зашифрованным списком фамилий и адресов. Ключи от дома Гейгера я вручил Олсу раньше.

Уайлд дымил сигарой и молча разглядывал лежавшие на столе вещи. Олс тоже закурил и с невозмутимым видом выпустил дым в потолок. Кронджейгер же, наклонившись вперед, медленно переводил глаза с одного предмета на другой.

Уайлд постучал пальцем по долговым распискам и сказал:

— По-моему, это всего лишь приманка. Если генерал Стернвуд заплатил по этим счетам, значит, он боялся еще чего-то. Не заплати он, Гейгер взял бы его за горло. Вы случайно не знаете, Марло, чего боялся генерал? — Уайлд не отрываясь смотрел мне прямо в глаза.

Я отрицательно покачал головой.

— Вы все нам рассказали? Ничего не утаили?

— Ничего, если не считать кое-каких обстоятельств сугубо личного характера. Я и в дальнейшем не хотел бы касаться этих обстоятельств, мистер Уайлд.

— Ха! — презрительно фыркнул Кронджейгер.

— Почему? — не повышая голоса, спросил Уайлд.

— Потому что мой клиент, пока он не попал под суд, вправе рассчитывать на мою защиту. У меня есть патент частного детектива, обратите внимание — частного. Оба убийства расследованы, личность убийц установлена, мотивы — тоже. Скрыть придется лишь историю с шантажом и соответственно имена шантажистов и шантажируемых.

— Но почему? — снова спросил Уайлд.

— С частным сыщиком такого класса не спорят, — съязвил Кронджейгер.

— Сейчас я вам кое-что покажу, — сказал я, встал, вышел на улицу, подошел к своей машине и достал оттуда сверток с книгой из гейгеровского магазина. Шофер в полицейской форме дежурил возле машины Олса, где, откинувшись на сиденье, полулежал долговязый.

— Он что-нибудь говорил? — спросил я у шофера.

— Послал меня куда подальше, — ответил шофер и сплюнул. — Чего с него взять.

Я вернулся в дом, положил сверток перед Уайлдом на стол и развернул бумагу. Кронджейгер стоял у стола и говорил по телефону. Когда я вошел, он положил трубку и сел.

Уайлд с совершенно невозмутимым видом полистал книгу, закрыл ее и передал Кронджейгеру. Кронджейгер открыл ее, перевернул пару страниц и поспешно закрыл. На его щеках вспыхнули красные пятна — величиной в полдоллара каждое.

— Посмотрите на даты выдачи, — посоветовал я.

Кронджейгер снова открыл книгу и взглянул на проставленный на форзаце штамп:

— Ну и что?

— Если понадобится, я засвидетельствую под присягой, что эта книга из магазина Гейгера. А эта блондинка, Агнес, подтвердит, какой товар продавался в магазине. Стоит в этот магазин заглянуть, чтобы понять, что книги — это лишь вывеска. Но голливудская полиция, по каким-то соображениям, в подпольный бизнес Гейгера не вмешивалась. Так вот, на суде могут поинтересоваться, чем же при этом полиция руководствовалась.

— Действительно, — улыбнувшись, сказал Уайлд, — иногда в суде задают щекотливые вопросы — они там все никак не могут взять в толк, что собой представляет жизнь современного города.

Тут Кронджейгер вскочил и надел шляпу:

— С вами, я вижу, каши не сваришь. Я занимаюсь особо тяжкими преступлениями, и, если этот ваш Гейгер промышлял порнографией, меня это не касается. Хочу, однако, предупредить: в широкой огласке мы не заинтересованы. Что-нибудь еще вам от меня нужно?

Уайлд переглянулся с Олсом, и тот спокойно ответил:

— Передать тебе арестованного. Пошли.

Олс встал, Кронджейгер бросил на него свирепый взгляд и вылетел из комнаты. Олс последовал за ним. Дверь кабинета закрылась. Некоторое время Уайлд молча смотрел на меня своими ясными синими глазами и барабанил пальцами по столу, а потом сказал:

— Его можно понять. Полиция не любит, когда от нее что-то скрывают. Вам все равно придется давать показания — хотя бы для протокола. Может быть, удастся представить эти убийства как два самостоятельных дела, не упоминая имени генерала Стернвуда. Догадываетесь, почему я не оторвал вам голову?

— Нет, я уже приготовился к мучительной смерти.

— Сколько вам платят за работу?

— Двадцать пять долларов в день плюс расходы.

— То есть пока что вы заработали пятьдесят долларов и еще немного на бензин.

— Около того.

Уайлд склонил голову набок и почесал подбородок мизинцем левой руки:

— И за эти гроши вы готовы восстановить против себя всю полицию штата?

— Ничего не поделаешь, — сказал я. — Меня наняли вести дело. Это моя работа, мой хлеб. Весь свой опыт, все свое умение я обязан употребить на то, чтобы отстаивать интересы своего клиент?.. Я и так сегодня вечером рассказал вам много лишнего. Не заручившись согласием генерала, делать этого не следовало. Что же касается моей скрытности, то я сам, как вам известно, служил в полиции и знаю, чего стоит их прямота. Если кто-то посторонний пытается от них что-то скрыть, они изображают благородное негодование, бьют себя в грудь — сами же по многу раз в день выгораживают своих дружков или нужных людей. А ведь моя работа еще не закончена, я продолжаю вести дело, за которое взялся, и, если понадобится, поступлю точно так же снова.

— Если только Кронджейгер не отберет у вас патент, — усмехнулся Уайлд. — Вы сказали, что не будете распространяться о некоторых обстоятельствах личного характера. Эти обстоятельства существенны?

— Моя работа еще не закончена, — повторил я, гладя ему прямо в глаза.

Уайлд улыбнулся широкой, дерзкой улыбкой ирландца:

— Вот что я тебе скажу, сынок. Мой отец был близким другом старого Стернвуда, и я всегда делал все, что в моих силах, и даже больше, чтобы избавить генерала от неприятностей. Но бесконечно это продолжаться не может. Его дочки, в особенности блондиночка, рано или поздно влипнут в такую