правило.

Носэ взгрустнулось от мысли, что он расстается с Паприкой. Уже в дверях он оглянулся, и взгляды их встретились.

– Мне кажется, я не смогу тебя забыть.

– Это называется «эмпатия». Когда пациент начинает испытывать любовь к врачу,- сказала Паприка, стряхивая пылинку с лацкана пиджака.- Но так бывает и с врачами. Я тоже не смогу забыть вас – вы особенный,- продолжала она, опустив глаза.- Я сейчас ужасно выгляжу, но… не могли бы вы меня поцеловать на прощание?

– Носэ сделал пожертвование на целых десять миллионов,- выложила Ацуко, едва войдя в кабинет директора Симы. Тот мгновением раньше положил телефонную трубку и расплылся в улыбке.

– Вот как? Богатей! Ну что, лечение прошло успешно? – Он встал из-за стола, чтобы усадить Ацуко в кресло, а сам, как обычно, присел на край дивана.

– Считаю, что он почти здоров.

– Вообще он доволен. Однако быстро же тебе удалось его вылечить. Еще бы – Паприка! – Сима слегка запнулся. Потом начал издалека, подбираясь к беспокоившей теме: – Как ты его лечила? Мне это очень интересно.

– Ну,- улыбнулась Ацуко, догадавшись, к чему он клонит,- во время сеансов между нами сложились хорошие отношения. Его беспокоил лишь невроз тревожности, поэтому я только анализировала сны. Не переживайте, того, что было с вами, с ним не повторилось. Разве что поцеловались на прощание.

– Что? Поцеловались? – простонал в отчаянии Торатаро Сима.- Как тогда со мной? Во сне?

– Нет, по-настоящему. Господин Носэ такой привлекательный, что я поддалась обратной эмпатии.

– Как ты могла?

– Извините.

Какой-то миг они демонстративно щерились друг другу, а потом рассмеялись. Но даже улыбкой Симе не удалось скрыть гримасу ревности.

– Господин директор.- Ацуко переменила позу.- Я хочу поговорить с вами о прошлом заседании попечительского совета.

– Ты об этом? – Лицо Симы помрачнело, и он посмотрел на Ацуко с раскаяньем.- Прости меня, старика, что доставил вам с Токидой неприятности. Даже не думал, что все так обернется. С другой стороны, хорошо, что мы провели заседание, как ты и советовала, незамедлительно.

Сима с трудом переносил склоки и старался избегать бесед на такие темы.

– Я понимаю, что эти разговоры вам не по душе,- продолжала Ацуко. Она словно бы просила прощения.- Но мы просто обязаны обсудить, как поступить в сложившейся ситуации.

– Да, конечно. Не только Цумура – теперь еще и Какимото. Разумеется, все члены совета и, конечно же, Инуи уже в курсе дела.

– Простите меня.

Нобуэ Какимото помешалась и начала буянить. Ее поместили под наблюдение в отдельную палату. Ответственность ложилась на Ацуко только потому, что Нобуэ была ее помощницей. Она прекрасно понимала, что на следующем совете с нее непременно спросят за слабый контроль над подчиненными.

– Родителям сообщили?

– Да.- Ацуко потупилась.- Думаю, это временное помешательство, поэтому про болезнь не сказали. Объяснили, что у нее накопилась усталость и ей требуется отдых.

Нобуэ Какимото снимала комнату в пригороде Токио, а ее родители жили в Аомори*. Ацуко подняла голову и добавила:

* Аомори – самая северная префектура на главном японском острове Хонсю, одноименный город расположен километрах в семистах от Токио.

– Я сама возьмусь за нее. Она у меня мигом поправится.

– Уж постарайся.- Директор умоляюще посмотрел на нее.- Не хотелось бы слышать упреки в твой адрес.

– Будьте покойны,- заверила его Ацуко, а сама подумала: 'Попрошу-ка я Токиду по-быстрому сделать анализ изображения памяти из рефлектора Нобуэ«.- И вот еще что, господин директор. По поводу нового инспектора на место Ямабэ.

– Ты о поручении господину Инуи?

– Хотелось бы, чтоб вы сами подобрали кандидата. Я… как-то не доверяю вашему заместителю.

Сима хмыкнул, и его лоб прорезала глубокая морщина.

– Сдается мне, он помышляет не только занять мое кресло, но еще и выставить из института тебя и Токиду. И когда? В самый ответственный для института момент, накануне решения о вашей с Токидой Нобелевке.

– Учитель! – Так Ацуко обращалась к Симе в студенчестве и теперь подалась всем телом к нему.- Кажется, господин Инуи когда-то был главным претендентом на эту премию?

– Да, лет двадцать назад. Разработал эффективный способ лечения психосоматического расстройства, выявленного тогда у многих пациентов. Успех открывал ему прямую дорогу к Нобелевке. Однако в те времена в медицинских кругах немногие понимали истинную значимость психотерапии. В конце концов лауреатом стал английский исследователь, применивший метод Инуи в своей теории.- Пока Сима говорил, до него постепенно доходило, на что намекала Ацуко.- Так вот, с тех пор он какой-то нетерпимый, особенно к чужим. Отстаивает справедливость, врачебную этику, нравственность ученых чуть ли не с религиозным фанатизмом.- Сима поднялся с дивана.- А в последнее время стал просто невыносим. Возможно, его бесит то, что премию получить можете вы.

Ацуко уже думала об этом. Она еще ближе придвинулась к Симе и, сознавая всю силу своей молодости, а также какое действие оказывает на пожилых мужчин аромат «Пуазона», произнесла раздельно, пытаясь отчетливо донести до его сознания простую мысль:

– Воспаленное чувство справедливости господина Инуи очень опасно. К тому же его душит ревность. Не мне вам говорить, каким вздорным он стал.

– Да, ты права,- ответил Торатаро Сима. Но его взгляд был пуст, словно директор был под гипнозом.- В последнее время у него какое-то дьявольское лицо.

– Токида заказывает у «Гикэна» ничтожно мало БИСов, но объемы закупок завышаются так, что Кацураги постоянно твердит об их «непомерности». Это мошенничество!

– Ты права,- опять согласился Сима и резко откинулся.- Выходит, Кацураги с ними заодно?

– Несомненно, это их козни. А цель – заманить Токиду в западню. Хорошо, если бухгалтерские книги проверит аудитор, которому можно доверять.

Сима задумался. Ацуко стало стыдно, что она заронила сомнения в непорочную душу доброго Торатаро Симы. Но в этом кабинете ее просто переполняла энергия, и она продолжила:

– Налицо заговор. Похоже, его жертвами стали и Цумура, и Какимото. Сдается мне, кто-то покопался и в рефлекторе, и в коллекторе. Сейчас это проверяют.- Ацуко мягко тронула руку директора.- Сэнсэй, надеюсь, вы с нами?

– Да, конечно.- Сима встал и, пошатываясь, добрел до окна. Он был в смятении.- Давай подумаем. Да- да! И все хорошенько взвесим.

Уставившись в окно, директор что-то забурчал себе под нос, глубоко уйдя в свои мысли. Ацуко поклонилась его спине и на прощание сказала:

– Не смею больше беспокоить. Я буду держать вас в курсе дела.

– Хорошо.

Едва заметно улыбнувшись, Сима оглянулся, кивнул Ацуко и пошел к двери в соседнюю комнату. Там стояла кровать, на которой он отдыхал среди рабочего дня. Да и если возникали неприятности, нырял в