Воспользовавшись моментом, Маркейл села и, отодвинувшись на край кровати, краем глаза увидела на полу у своих ног дорожную сумку.

Она быстро расправила юбки, встряхнула их якобы для того, чтобы вернуть им первоначальные складки, и, спрятавшись за этим жестом, пяткой толкнула сумку под кровать. Сумка немного продвинулась, но затем уперлась в какой-то невидимый предмет, и Маркейл пришлось просто прикрывать ее юбками.

Положив ключ в карман жилета, Уильям прислонился к двери, сложил руки на широкой груди и наградил Маркейл самодовольной улыбкой.

— Вот так. Я предложил бы тебе отравленного портвейна, но, к сожалению, у меня его нет.

— Интересно получается. — Откинув с лица волосы, она убрала их на одну сторону. — Похоже, в последнее время мы не можем обойтись друг без друга. К чему бы это?

— Я был бы счастлив обойтись без тебя, если бы мог. Мне нужна эта вещица, которую ты украла.

— Сожалею, но я уже отдала ее законному владельцу.

— Которым является мой брат. Он купил ее в Египте несколько месяцев назад.

— Он ее похитил, поэтому не является законным владельцем.

— Так тебе сказали?

Она открыла рот, но быстро закрыла его.

— Но ведь это правда… разве нет?

— Ты даже не уверена в этом, да? — Уильям с таким отвращением посмотрел на нее, что она покраснела. — Маркейл, что, черт возьми, происходит?

Прочитав правду на лице Уильяма, она совершенно растерялась. В конце концов, трудно было определить, где правда, а где ложь.

Скорее всего, все было ложью. Ей не следует удивляться, потому что ее шантажист — прохвост и сукин сын. Чувствуя, что ей становится нехорошо, Маркейл разгладила юбки и упрямо заявила:

— Мне сказали, что она украдена, и я должна доставить ее законному владельцу.

— Кто он? Кто этот «законный владелец»?

Она пожала плечами, стараясь придать себе безразличный вид, хотя ее интересовало то же самое. Маркейл без вопросов приняла рассказанную ей историю, просто потому, что было удобнее ни о чем не спрашивать. Меньше знаешь — крепче спишь.

Не сводя с нее взгляда синих глаз, Уильям провел рукой по мокрым волосам и убрал их со лба. Большинство мужчин выглядели бы довольно нелепо с заглаженными назад волосами, но строгий стиль шел Уильяму, подчеркивая выразительные черты его лица.

Он не был в полном смысле слова красивым, как Колчестер, который казался мягким в сравнении с Уильямом. Скулы и лоб Уильяма были очерчены резкими линиями, а его синие глаза, затененные роскошными длинными ресницами, смотрели проницательно и твердо. Он выглядел именно таким, каким был, — сильным, решительным и настойчивым. Когда-то она любила, лежа рядом с ним в постели, кончиком пальца обводить его профиль. Теперь же Уильям едва терпел ее присутствие.

— Ты лжешь.

Он сказал это убежденно, в его словах даже не содержалось вопроса.

— Нет. Мне сказали, что драгоценная вещь принадлежит другому лицу.

— И ты сразу поверила?

— А что мне оставалось? — огрызнулась Маркейл. — И сейчас верю.

Прищурившись, Уильям несколько секунд всматривался в нее, а потом покачал головой:

— Нет. Ты снова лжешь. Ты не поверила, когда услышала это, не веришь и теперь.

С нервно забившимся сердцем Маркейл опустила взгляд туда, где из-под юбок выглядывали ее ноги — одна обутая, одна нет. «Он не может знать, лгу я или нет. Он, несомненно, просто блефует».

Что ж, она знала, как вести себя с обманщиком.

— Не важно, что я думаю и чего не думаю. — Маркейл вздернула подбородок и со спокойной уверенностью встретилась взглядом с Уильямом. — Этой вещицы со мной нет.

— Где же она?

Уильям окинул взглядом комнату, и Маркейл заставила себя улыбнуться.

— Все тот же упрямый Уильям.

— Все та же лживая Маркейл! — выпалил он в ответ, и его взгляд остановился на ее сундуке. Подойдя к нему, Уильям попробовал поднять крышку. — Он заперт?

Она пожала плечами.

— Прекрасно. Я открою его своим способом.

Сжав губы, он поднял ногу и ударил ею по сундуку.

Маркейл скривилась, но постаралась скрыть возмущение.

Уильям бил и бил, пока, наконец, петли не сдались и сундук не опрокинулся на бок.

— Это была пустая трата времени. Твоей реликвии там нет.

Нагнувшись, Уильям перевернув сундук, и на пол вывалилась радуга шелковых платьев и масса туфель вперемешку с несколькими сорочками из тончайшего батиста.

Маркейл была вынуждена подавить желание вскочить и собрать свои вещи, так как не могла этого сделать, не выставив напоказ дорожную сумку, и довольствовалась угрозой:

— Ты за это заплатишь.

— Уже заплатил.

Он поворошил ногой одежду, мокрым сапогом пачкая наряды.

— О, ради Бога, Уильям! Убери свои грязные сапоги от моей одежды! Ты ее испортишь!

Он нагнулся и поднял особенно прозрачную батистовую сорочку.

— Очень милая. Полагаю, ее подарил тебе Колчестер.

— Нет, я сама купила. От газового освещения в театре очень жарко, а чем легче сорочка, тем прохладнее.

Бросив ее на пол, Уильям взял длинную шелковую ночную рубашку и, подняв ее вверх, встретился взглядом с Маркейл.

— С каких пор ты начала надевать в постель ночную рубашку?

У Маркейл вспыхнули щеки.

— Джентльмену не пристало говорить о столь деликатных подробностях.

— А леди не пристало иметь такие подробности в своем прошлом, — парировал он.

Маркейл чувствовала, что заслужила упрек. Во всяком случае, Уильям прав — прежде она не надевала в постель ночную рубашку. Но все эти годы, после того как она его оставила, ей было мучительно одиноко, особенно по ночам. В ночной рубашке она чувствовала себя не такой уязвимой и беззащитной, как бы наивно это ни казалось.

— С тех пор многое изменилось, — пожала плечами Маркейл.

— Не сомневаюсь. — Уильям бросил ночную рубашку рядом с сорочкой и огляделся вокруг. — Ты привезла еще какой-нибудь багаж?

— Нет, только сундук.

Он подошел к комоду и, вытаскивая каждый ящик, заглядывал в него, под него и за него.

— Ты зря тратишь время, Херст.

Не обращая на нее внимания, Уильям обыскал всю комнату и, в конце концов, с хмурым видом остановился перед Маркейл.

Пока он был занят своим делом, она занималась своим. Под юбками Маркейл каблуком ботинка сильно нажала на сумку, и та чуть подвинулась, а потом и вовсе исчезла.

Маркейл бросила взгляд на дверь. Что, если сейчас появится мисс Чаллонер?

Они оба хотят заполучить ониксовую шкатулку, значит, Маркейл нужно как можно быстрее выпроводить отсюда Уильяма — как угодно, любым способом она должна это сделать.

— Как ты сам убедился, твои поиски оказались напрасными.

Скрестив руки на груди, Уильям покачивался на каблуках, словно готовился встретить шторм.

— Я знаю тебя, Маркейл Бичем, и знаю, что ты лжешь. В этом вся твоя натура.

Спокойная уверенность, с которой он говорил, привела Маркейл в замешательство. Она рассматривала его из-под ресниц, недовольная тем, что он так легко заполняет всю комнату — он был