яростную исповедь Стефи.

– Очень глупый способ проводить Рождество, – необдуманно ляпнул он. И сразу же получил отпор.

– Не вмешивайся, – отрезала Уинфилд. – Мы должны знать.

– Это мое дело, – сказала Стефи. – Может, еще мальчиков. Но определенно не твое, Эль Профессоре.

– А как насчет меня? – поинтересовалась Уинфилд.

Блестящие темно-оливковые глаза Стефи пристально остановились на ней.

– Нам с тобой не довелось вместе проходить через испытания. А с мальчиками я прошла через все, от цыплячьих хворей до тройного убийства.

– Понимаю, – адвокатским тоном произнесла Уинфилд. – Мальчики тебе ближе всех на свете, тетя Стефи. Но ты продолжаешь скрывать это даже от них!

– Я твердокаменная. А вы спросите Чарли.

Чарли поспешно вскинулся.

– Стефи, ты прекрасно понимаешь, что они хотят услышать. Один ли у них отец?.. – Он повернулся к дочери, его щеки покраснели.

И наткнулся на ее взгляд – не тяжелый, просто напряженный и изучающий. Он почти слышал, как в голове у Уинфилд щелкает компьютер, перебирая возможности, варианты, выходы. Потом она усмехнулась:

– Ты покраснел!

С некоторым облегчением Чарли повернулся к Стефи.

– Я знаю тебя в таком настроении, настоящая сицилийка! Ты сейчас не в состоянии прислушаться к разумным доводам. Но этим двоим нужен ответ, чтобы они не подвергали себя ненужному риску.

– Они и так кузены.

– Ну, а если у них один отец, есть закон... Я ухожу. Вы, трое, оставайтесь. Стефи, не надо ничего говорить мне, но, заклинаю тебя Господом, успокой детей.

Телефон зазвонил рано утром. Чарли перекатился через половину кровати Гарнет и схватил трубку.

– Счастливого Рождества, – произнесла Уинфилд. – Ты снят с крючка. Мы только кузены.

Чарли откашлялся, прочищая горло.

– Отец – Билл Маллой, погибший во Вьетнаме?

– Так она сказала.

Сонный и туго соображающий, Чарли едва не ляпнул – со Стефи станется переложить ответственность на мертвеца, чтобы от нее отвязались. Кроме того, аналитический ум Уинфилд наверняка уже рассмотрел такую возможность.

– Ладно. Спасибо, что не стала устраивать драму из нашей со Стефи истории. Гарнет, к примеру, этого не делает. И я тоже, хотя сам этому удивляюсь. Где ты?

– Там же. Тут очень мило.

– Твоя мать просила, чтобы мы навестили ее сегодня.

– Выберусь обязательно. Знаешь, ей даже разрешают полбутылки вина к ленчу. Вторую половину она раздобывает без разрешения. По-моему, она сменила один наркотик на другой.

В ее словах не было осуждения. В таком расслабленном состоянии, как теперь, когда Уинфилд убедилась, что не отягощает душу грехом кровосмешения, она не собиралась никому выносить вердикт. Просто рассуждала. Чарли подумал, что с ее стороны очень великодушно взвалить на себя ярмо регулярных посещений больницы, пока Банни наслаждается растительным существованием на Багамах.

– Я тебя встречу, – пообещал Чарли. – Давай в пять?

– Ага. Пока.

Чарли зажег ночник и посмотрел на часы. Все еще в полусне, Гарнет пробормотала:

– Который час?

– Семь. Извини, но для Уинфилд очень важно было узнать, что она не занимается любовью со сводным братом. – Чарли усмехнулся. – Наверное, я не должен смеяться, но я, кажется, испытываю большее облегчение, чем Уинфилд. Который час сейчас в Базеле? – Он прикинул на пальцах. – О, сегодня же Рождество! Не стоит никого беспокоить.

– М-м?..

– Я ожидаю сообщения о сделке по «Ричтрону»...

– Счастливого Рождества.

В рождественское утро небо над Атлантик-Сити было облачным и таким же серым на востоке, как и на западе. Имоджин Рэсп проснулась в монументальной, королевских размеров кровати Винса Риччи. Она огляделась и понюхала простыни, потом, поморщившись, Пэм Скарлетти, спавшую рядом. Едкие испарения, уже немного подсохшие, напомнили ей о событиях прошлой ночи.

Такого она себе не представляла. После нескольких ромовых коктейлей и таблетки МегаМАО она, ее автор и мафиози-любовник автора обсуждали сногсшибательную идею нового бестселлера Пэм Скарлетти о бисексуальном и извращенном поведении. Поначалу она еще отчаянно стремилась выбраться из этого гнусного притона и поскорее вернуться в свою любимую старую квартирку на Западной Парковой.

Но потом соблазнительное предложение, исходившее от Пэм, а также легкий душок угрозы, исходивший от ее любимого мафиози, сделали Имоджин совершенно безразличной к судьбе будущего произведения.

Имоджин потянула уголок занавески и посмотрела на унылое, серое небо. Где-то поблизости залепетал ребенок. Она обернулась в тот момент, когда коридорный впустил в номер маленькую, привлекательную брюнетку с крошечным мальчиком на руках.

– Винс! Просыпайся! Прибыл твой рождественский подарок! – Глаза Леноры еще не привыкли к темноте спальни. – Винс? Кто там у тебя? Женский хор Красной Армии? Юджин, поздоровайся с папочкой!

Имоджин судорожно потянула на себя простыню, чтобы прикрыться, и этим выставила на обозрение наготу Пэм, сразу же вернувшейся к жизни.

– Ленора?..

– Пэм? Господи, ты что, не сумела прибрать к рукам мистера Пениса целиком и поделилась с подружкой?

– Ленора Риччи, – произнесла Пэм светским тоном, усевшись в кровати и откинув назад спутанную копну волос. – Имоджин Рэсп – издатель моей книги. А, я вас уже знакомила... – Она смущенно запнулась. – Ленора – моя кузина. То есть Винс Риччи – мой кузен, а Ленора – его жена. А вот его сын, которого... – Она умолкла и откинулась на подушки, измученная объяснениями.

– Эх, и как я не догадалась захватить с собой фотоаппарат! – задумчиво произнесла Ленора, усаживая на диван маленького Юджина.

– Миссис Риччи, – прочувствованным, но непререкаемым тоном произнесла Имоджин, – дело обстоит не так, как вам показалось...

– Но это номер Винса? Меня проводил сюда коридорный. А где Винс?

С деланной беспечностью Имоджин отбросила простыню и накинула на себя нечто валявшееся около постели, что при ближайшем рассмотрении оказалось купальным халатом Винса.

– Мы засиделись, обсуждая новый бестселлер Пэм...

– Понятно. – Ленора процокала высокими каблучками к окну и раздвинула все занавески. В номер просочилась вся серость Атлантик-Сити, из-за чего разворошенная кровать – поле недавней литературной дискуссии – приобрела еще более истерзанный вид. Ленора сняла трубку телефона.

– Миссис Риччи из номера 'А'. Три завтрака и побольше кофе. Печенье? Почерствее, у малыша режутся зубки.

Она повесила трубку и приятно улыбнулась Имоджин.

– В этой троице вы наверняка самая ответственная особа. Присмотрите за Юджином пару минут? Я хочу заглянуть к Винсу в офис.

– Вы не собираетесь...

– Присмотрите, чтобы мой кофе не остыл. – Ленора послала ей воздушный поцелуй и вышла из номера.