женщины. А как ты себя показала на первом собрании! Умеешь ты перевернуть все вверх тормашками!

— Не так-то часто на деловых встречах натыкаешься на бывших любовников! — не удержалась Мэндж. Должна же она как-то защищаться, а не стоять и выслушивать нравоучения, словно нашалившая школьница. Но ей пришлось воздержаться от тех комментариев, которые вертелись у нее в голове. Она же явилась извиняться, а не усугублять и без того трудную ситуацию. — Слушай, я знаю, что поступила плохо, — пробормотала она. — Я не ожидала увидеть тебя, и после вчерашней встречи… ну, как-то восприняла тебя по-старому. Привыкла возражать тебе и не очень контролировала себя. Но обычно я справляюсь с делом — Ей было трудно говорить, но Джеймс молчал и слушал. Она собралась с духом и выпалила: — Ты, конечно, имеешь право передать контракт другим. Но я буду очень признательна, если ты дашь еще один шанс моей фирме.

Джеймс не отвечал. Он наблюдал, как Мэндж борется с собственной гордостью. Он понимал, что происходит у нее в душе: все ее будущее поставлено на карту.

— У меня два условия, — произнес он наконец.

Мэндж так обрадовалась, что была согласна на все.

— Какие?

— Первое. Ты больше не ведешь себя так, как сегодня утром. Люди, с которыми я работаю, должны соблюдать этику поведения всегда, и если тебя не устраивают эти правила, мне придется привлечь другую фирму.

— Хорошо. Я все поняла, — покорно согласилась Мэндж. Она признала, что заслужила такое отношение к себе и готова была испить чашу унижения до дна. — А какое второе условие?

Взгляд Джеймса стал хитрым.

— Ты сегодня со мной поужинаешь.

Мэндж смотрела на Джеймса, не мигая. Она ожидала чего угодно, но не этого!

— Ты что, серьезно?

— А что? — усмехнулся тот.

— Это довольно странное условие для такого делового человека, как ты. Сам же настаиваешь на том, чтобы разделять личные и профессиональные интересы.

От замечания Мэндж Джеймс только развеселился, и в его глазах снова появилось хитроватое выражение.

— Что же может носить для тебя более деловой характер, чем ужин с клиентом?

Мэндж прищурилась.

— А с другими подрядчиками ты бы тоже ужинал?

— Конечно. Но им отказано и выбрана ты, поэтому приглашение относится к тебе.

— Понятно.

Мэндж совсем не хотелось ужинать с Джеймсом. Может, ее бывший возлюбленный и считает это деловой встречей, но из его затеи ничего не выйдет. Она все предвидела, но отказаться сейчас не могла.

Непредсказуемость Джеймса сбивала ее с толку: то он строг и официален, то веселится и приглашает ее отужинать, а уж каков будет потом — сказать трудно. Весь опыт общения с ним подсказывал ей, что надо быть осторожней. Она еще раз попыталась настоять на своем:

— А контракт предусматривает подобные ужины?

— Никто еще никогда не швырял контракт мне в лицо. Поэтому и не приходилось предусматривать компромисс, — иронически заметил Джеймс. — Ты вынуждена теперь делать красивую мину при плохой игре. А ужин — лучший выход из положения. Соглашайся и все.

— Это просто шантаж какой-то! — возмутилась Мэндж.

На Джеймса это не произвело впечатления.

— Скорее нормальный бизнес. Ты просто не знаешь правил, малышка. Если бы ты имела деловое чутье, то сама пригласила бы меня на ужин, чтобы загладить вину и исправить ошибку.

— Черт возьми, зачем мне это делать?

— Но это же очевидно! — удивился Джеймс. — Если бы я совершил промах по отношению к своему клиенту, от которого зависит будущее всей моей компании, то сделал бы все, чтобы умаслить его. А вот чего бы я не стал делать, так это ломаться, как ты, и изображать из себя жертву.

— Я бы тоже так поступила, если бы не знала тебя как облупленного, — строго сказала Мэндж и села в кресло. Она напрочь забыла, что собиралась быть паинькой.

В какой-то момент она даже испугалась: а вдруг Джеймс разозлится и передумает иметь с ней дело? Но она ничего не могла поделать со своим упрямством: сидела, высоко подняв голову и выпрямив спину. Джеймс лишь пожал плечами.

— Ну у тебя и характер, крошка! Ну кто другой рискнул бы потерять контракт второй раз за день из-за приглашения на ужин. Я уже начинаю сомневаться, нужен ли он тебе на самом деле этот чертов контракт.

— Нужен, — поспешно согласилась Мэндж, почувствовав в его словах угрозу. — В общем, если это так важно, я пойду ужинать с тобой.

— Никогда еще не тратил столько времени на уговоры! — улыбнулся Джеймс. — Значит, договорились? И надеюсь, ты будешь со мной любезна?

Тут уж она не выдержала.

— Любезности тоже входят в условия контракта?

Джеймс поднял брови.

— Ты думаешь, следует это сделать?

— Не стоит. Раз это чисто деловой ужин, мы оба будем вести себя согласно этикету.

Мэндж намеренно подчеркнула слово «оба». А то что-то Джеймс здорово разошелся.

— Будем, будем. Кроме того, ты в своем письме обещала личное участие в делах. Вот и считай, что начинаешь выполнять обещания.

Мэндж направилась к выходу. Джеймс предупредительно открыл дверь.

— Я заеду за тобой в полвосьмого.

Джеймсу удалось-таки настоять на своем. Мэндж не знала, легче ли ей стало после этого разговора. Вроде бы все сложилось удачно. Для фирмы. Но ради этого ей пришлось сломить свою гордость, подавить самолюбие и выслушать дурацкие наставления. С другой стороны, он явно хотел завоевать ее расположение. Иначе зачем настаивать на этом ужине вдвоем? Но нужны ли ей хорошие отношения с Джеймсом? Как с клиентом — да, а как с приятелем — нет.

Мэндж решила не думать больше об этом. Все-таки она возвращалась в контору с хорошими новостями для сотрудников. Конечно, ужин с Джеймсом — достаточно высокая цена за это. Но ей надо воспринимать все как протокольную обязанность: еда, бокал вина, десерт и — до свидания! И ничего такого в этом нет. Ничего, кроме одного — с ней будет Джеймс. Единственный человек на свете, по отношению к которому она не может вести себя сдержанно, спокойно и рассудительно. С другими ей всегда удавалось сохранять репутацию серьезной деловой женщины.

После всей истории с Джеймсом, когда она так пострадала из-за собственной уязвимости, Мэндж решила воспитать в себе твердость характера. Больше она ни с кем не допускала более чем приятных дружеских отношений. Маска невозмутимости помогала ей и в делах, и в личной жизни. Никогда она не позволяла себе испытывать тот душевный трепет и любовную страсть, которую когда-то в ней разбудил Джеймс.

Кстати, отец и друзья ценили в ней именно рассудительность и благоразумие. И Мэндж считала, что она должна быть именно такой. Это ее истинная сущность.

И вот появляется Джеймс. Куда девалась вся ее хваленая уравновешенность, практичность, уверенность в себе? Мэндж словно шла по тонкому льду: одно неверное движение — и все пропало.