сильно нуждались в членах ордена, раз им были предоставлены такие полномочия. И дело не ограничивалось литьём пушек, составлением гороскопов для императора и высших сановников двора и печатанием карт - искусство их дипломатии и силу знаний решено было обратить против северного властителя, именуемого Соколом, победить которого военным путём никак не удавалось. Большое войско в тех диких землях провести было очень трудно и затратно, к тому же каждый раз воины Сокола бросали в бой 'речных драконов', которые уничтожали транспорты с войсками и снаряжением, рассеивали отряды в прибрежных лесах, где на них нападали лесные варвары, отлично вооружённые и защищённые крепкими доспехами. Кроме того, северяне могли атаковать войско и вне реки - обрушить ночью на спящих солдат серные и пороховые бочонки, производящие массовую панику. Однажды принц Доргонь решил использовать против мятежных северян, нарушающих покой границ, небольшие отряды - называя эту тактику 'ударами ножа'. Это приносило поначалу некоторые результаты, а в один из удачных набегов на даурское селение маньчжуры смогли захватить несколько аркебуз противника. Они произвели сильное впечатление на иезуитов, которым показали это оружие. Братья буквально оцепенели от удивления, после чего пришли в возбуждённое состояние, страстно желая завладеть аркебузами. Доргонь ответил согласием, но в обмен иезуитам нужно было наладить производство этого оружия для империи Цин. Но в итоге у братьев ордена ничего не вышло, и аркебузы пришлось вернуть, а вскоре северный враг стал использовать сходную тактику, и посылаемые на север отряды всё чаще пропадали в лесных дебрях навсегда.

    На третьи сутки пребывания цинского посольства в Кремле гости, наконец, покинули свои палаты и были сопровождены в зал переговоров, где их ожидал властитель Сокол. В торце широкого и длинного стола, за который усаживались переговорщики, было устроено возвышение для богато украшенного кресла, куда присел пришедший ранее Соколов. Перед началом церемонии он в который раз с неизменно озабоченным видом пересматривал бумаги Матусевича. Отчёты воеводы подробнейшим образом описывали прежние попытки переговоров с цинскими чиновниками, встречи с коими до сих пор ни к чему конкретному не приводили.

    - Надеюсь, сегодня мы начнём составлять настоящий договор, а не трепаться впустую, как прежде! - подойдя к окну и разглядывая участок кремлёвского парка с прудом, окружённым ивами, произнёс сунгариец. - А то болтать языками - они большие мастаки.

    - На этот, ты говоришь, они молчат, а говорят иезуиты, - заметил Соколов, ёрзая на кресле. - Не нравится мне этот трон!

    - Без трона они просто не поймут твоего статуса, Вячеслав, - ответил Матусевич, добавив:

    - Властитель Сибири должен быть выше простых переговорщиков, то есть находиться над ними.

    - Едут! - в отворённую дверь зала вошёл офицер караульной роты, пропуская внутрь дюжину гвардейцев, недвижными фигурами занявших свои посты.

    Вскоре в зал вошли восемь маньчжуров - в длинных расшитых богатыми узорами халатах, с квадратной вышивкой на уровне талии, в шапочках одинаковой формы, с круглым навершием из светлого металла. Кисти рук спрятаны в длинные рукава халатов, цепкие взгляды глаз настороженны и внимательны. Следом в зале появились иезуиты - одетые точно так же, как и цинские чиновники. У старшего среди них - Иоганна Шаля фон Белла на буфане вышит аист, что означает его высокое положение при дворе. Неслышно ступают кожаные сапоги с загнутым вверх носом. По представлении властителя Сокола маньчжуры совершают обряд приветствия - распростёршись перед возвышением, они касаются лбом пола. Иезуиты низко кланяются, не повторяя, однако, маньчжурского обряда. Соколову передаются приветственные грамоты от императора, которые принимает Матусевич. Вскоре сопровождаемый гвардейцами Вячеслав покидает зал переговоров, и только тогда поднимаются с пола цинские чиновники. Через некоторое время в помещении появляются остальные ангарцы, участвующие в переговорах, и вскоре все рассаживаются по своим местам. Небольшое замешательство происходит во время представления друг другу переговорщиков - фон Белл изумлён присутствием среди противной стороны графа Оксеншерна и в волнении трёт виски. Старший среди маньчжур, которые сидят на лавочках за спинами иезуитов, тут же наклоняется к Иоганну, и они с минуту общаются шёпотом. Вскоре разочарованный маньчжур хмурится и принимается шептаться со своими коллегами.

    - Друг мой, - начал говорить на латыни Аксель, - вы приготовили предварительные вопросы для обсуждения?

    - Да, граф... Но, ради Христа, господа нашего... Как вас занесло сюда?! - подался вперёд фон Белл.

    - Думаю, вы не удивитесь, если я спрошу вас о том же самом? - отвечал Оксеншерна негромким голосом. - Однако мы можем поговорить о наших с вами путешествиях в другой раз, а сейчас мы должны решить очень важный вопрос для того императора, коему вы изволите служить. Верно?

    - Я согласен с вами, граф, - потупил взгляд Иоганн. - Предлагаю сначала обсудить наименее сложные вопросы.

    Наметки по вопросам дальнейших дипломатических сношений, в том числе создания постоянных посольских представительств, не вызвали трудностей, а вот обсуждение обоюдной торговли застопорилось почти сразу же. Поначалу обе стороны сошлись на Нингуте, как на месте, для торговли привлекательном, но определяли этот посёлок лежащим в пределах своих границ.

    - Нингута нами захвачена для того, чтобы прекратить походы маньчжур вглубь нашей территории, - заговорил Матусевич. - Она не может быть возвращена, так как там поднят наш флаг и закончено строительство укреплений.

    Маньчжурская сторона принялась совещаться, что затянулось на весьма долгое время.

    - Каково ваше предложение по границе между державами? - наконец, сказал иезуит, переводя взгляд с Оксеншерна на Матусевича.

    - Оно здесь, - Аксель перевёл на латынь слова Игоря, который встал из-за стола и прошёл к стене, отодвинув в сторону шторку, что закрывала собой карту, закреплённую на деревянной рамке. - Вот наш вариант размежевания!

    На карте, представлявшей собой схематическое изображение предполагаемой границы между соседями, он сразу узнал очертания береговых линий. Вот Корея, куда вернулся принц Сохён, с которым они общались в Пекине. Иоганн пытался привить понимание основ христианства корейскому принцу, бывшему в заложниках у маньчжур, и, думал он, ему это удалось. Кроме того, принц живо интересовался науками, и Иоганн надеялся, что в недалёком будущем Орден сможет проникнуть и в Корею.

    'Но, Бог мой! Карта сия вполне закончена и полна обозначений, необходимых для её полного понимания!' - с волнением думал иезуит, осматривая очертания китайского побережья.

    Смущали его лишь названия рек и многочисленных поселений, принадлежащих властителю Соколу, написанные, несомненно, славянским письмом. Маньчжуры же не сразу сумели толком уразуметь, что именно показал им ненавистный хозяин пограничных с Цин земель, а фон Белл понял всё - и почувствовал себя слепым котёнком среди стаи матёрых котов. Ему говорили про движущиеся против ветра и течения корабли, вооружённые пушками, но он не верил! До того момента, как сам не очутился на борту такого корабля. Поверил бы он в механическую птицу, которая сама летает по небу? Но он видел её! Он видел, что северяне владеют картографией, им известны все те земли, о коих в Пекине не имеют ни малейшего представления! Реки их полны судов, земля обильна, крепости защищены пушками, а города населены вооружённым народом.

    - Нам необходимо удалиться для совещания, - выдавил из себя Иоганн фон Белл. - На сегодня переговоры закончены.

    Опасения ангарцев, в том, что переговоры будут длиться долго, к счастью, не оправдались. Работа в Кремле шла без излишних пауз. И через три с половиной недели каждодневной работы, подчас весьма скрупулезной - а в части определения границ особенно, на договоры, составленных на русском, латыни и маньчжурском языках, были поставлены печати, статьи Ангарского договора заверены подписями сторон. Лишь после того, как гости, о коих уж, верно, забыли жители столицы, с почестями были препровождены на борт 'Ермака', взявшего обратный курс, а дым из его трубы исчез за горизонтом, Соколов, наконец, понял, какой огромный груз свалился с его плеч. Остался доволен договором и Матусевич, хотя поначалу он упирал на обсуждении статуса корейского государства, что цинские послы наотрез отказывались делать. Так что сей вопрос остался нерешённым и оставлен на будущее, ибо независимый от Пекина статус Кореи был